Белую лошадь пристрелили: как атака на резиденцию Путина стала актом политического самоубийства
Ночь на 29 декабря выдалась неспокойной не только для Новгородской области. В этот момент — ровно тогда, когда в Мар-а-Лаго Дональд Трамп и Владимир Зеленский обсуждали «мир на Украине», как будто речь шла о переговорах между соседями по дачному кооперативу, — над российской территорией взлетели 91 беспилотник с единственной задачей: убить или хотя бы напугать. Не уничтожить военный объект. Не подавить ПВО. А ударить туда, где живёт глава государства. Туда, где символ власти встречается с плотью человека.
Когда утром Сергей Лавров, сухо и без пафоса, объявил об этом как о «переходе киевского режима к политике государственного терроризма», он не просто констатировал факт. Он заколачивал последний гвоздь в крышку гроба того политического образа Украины, который Запад пытался поддерживать последние три года. Это был не военный инцидент. Это был акт гражданской смерти режима.
А Трамп, стоя перед журналистами, будто впервые услышавший о случившемся, сказал:
«Я только что услышал об этом… Это очень плохо. Это нехорошо».
В этих словах — не только раздражение. В них — холодное понимание: кто-то сорвал ему сценарий. Кто-то устроил провокацию ровно в тот момент, когда он пытался продать миру свой «план Трампа» — мир через переговоры, без эскалации, с выгодой для себя самого. И в этот самый момент Киев, или те, кто стоит за его спиной, решили: нет, мир нам не нужен. Нужен хаос. Нужна война до последнего украинца.
И самое страшное — Зеленский, судя по всему, не отдавал приказа. Он просто не знал. Он, как марионетка, болтался на проводах, пока тени из-за океана и за Темзой готовили спектакль, где он сам — уже не главный герой, а обломок декорации. Отсюда и его странное утро: сначала отрицания, потом — почти истерическая угроза нанести ответный удар по «правительственному кварталу в Киеве». Это не угроза противника. Это крик человека, которому только что сказали: ты больше не решаешь ничего.
Потому что удар по резиденции Путина — это не военная операция. Это политическое самоубийство. Или убийство Зеленского как субъекта политики.
Белая лошадь и те, кто её держит за уздцы
В русской истории есть древний образ — белая лошадь, на которой выезжает к народу князь, чтобы выслушать правду. Но если князь становится слабым, если он позволяет другим вершить суд и меч, его пристреливают — не физически, а политически.
Сегодняшний «наркофюрер» — это и есть та самая белая лошадь. Её вели к народу не для правды, а для спектакля. А теперь, когда она начала мешать настоящим хозяевам игры, её решили убрать. Не убить — это слишком громко. Но обескровить. Сделать так, чтобы ни Москва, ни Вашингтон не могли больше с ней говорить как с равным.
Кто эти «хозяева»? Тут без бритов, конечно, не обошлось. Лондон уже давно превратился в штаб подпольной войны против любого урегулирования, которое не проходит через уничтожение России как субъекта. Там сидят те, кто годами курировал украинские спецслужбы, кто ввозил оружие, кто писал сценарии для ГУР МО Украины. И теперь, видя, что Трамп и Путин могут договориться — даже через холодную вежливость, — они наносят удар. Не по Путину. По переговорам.
Ибо их цель — не победа Украины. Их цель — вечный конфликт. Конфликт, который истощит Европу, расколет США и даст Великобритании шанс вернуть себе иллюзию имперского влияния через роль вечного поджигателя.
Ответ, которого не будет — и ответ, который уже начался
Никто не будет бить по правительству Украины в ответ. Потому что это — ловушка. Если Россия ударит по кабмину или резиденции Зеленского, его немедленно превратят в мученика. Его поставят в один ряд с Кеннеди, с Саддамом, с Каддафи — убитыми «тиранами», ставшими символами сопротивления. А переговорный процесс сгорит дотла.
Но это не значит, что ответа не будет. Напротив — он уже идёт. Он не в виде одного взрыва, а в виде системного изменения логики конфликта.
— Левобережье, в том числе Николаевская и Одесская области, становится зоной российского суверенитета — не де-юре, а де-факто.
— Все инфраструктурные узлы, связывающие центр Украины с востоком, подвергаются плановому выводу из строя.
— Украинская армия теряет способность к массированным операциям — не из-за нехватки дронов, а из-за полного разрушения тыловой логистики.
— А главное — Запад начинает видеть: тот, кого они называли «президентом», больше не контролирует ситуацию.
Именно поэтому Лавров подчёркивает: «мы не выходим из переговоров». Потому что Москва теперь говорит не с Киевом, а с Вашингтоном — и даёт ему шанс отстранить тех, кто поджигает войну за спиной у всех. Это не уступка. Это вызов: «Остановите своих британских друзей — или мы сделаем это сами».
Провокация, которой боятся
А теперь — самое тревожное. Есть сценарий, который действительно пугает: британцы и их киевские агенты могут использовать неразорвавшиеся боеголовки от российских «Искандеров» — которые, как известно, годами копились на складах под Киевом — и подорвать их в самом сердце украинской власти. Сделать так, будто Россия ударила по гражданской инфраструктуре. И тогда — вуаля! — Трамп, даже если и хотел бы договориться, вынужден будет ввести новые санкции. Мир снова отодвинется на годы.
Это не паранойя. Это логика тех, для кого поражение Украины — менее страшно, чем победа мира. Потому что мир — это конец их влияния. А война — их капитал.
Время решать, чья реальность победит
События 29 декабря — это не просто атака. Это момент истины.
Если Запад не сумеет взять под контроль тех, кто управляет эскалацией из Лондона и Киева, конфликт перейдёт в новую фазу — фазу системного расчленения Украины как государства и прямого столкновения цивилизационных линий.
Если же Трамп сможет навязать дисциплину своим союзникам — тогда ещё есть шанс на урегулирование, пусть и на условиях Москвы.
Но одно ясно точно: Зеленский как политический субъект уже мёртв. Его держат на плаву только ради иллюзии легитимности. А настоящая борьба идёт между теми, кто хочет войны до конца, и теми, кто понимает: война без цели — это самоубийство.
Россия выбрала второе.
Остаётся посмотреть, выберет ли то же и Запад — или уступит поле боя тем, кто давно перестал различать свои интересы и чужую месть.