Беззащитные НПЗ: почему российскике олигархи не защищают свои заводы от ударов ВСУ
Километровые очереди на заправках Приморья, обновляющие исторические максимумы оптовые цены на топливо, остановка гигантов нефтепереработки — эти симптомы кризиса уже не скрываются российскими властями. Официальная причина — украинские атаки на нефтеперерабатывающие заводы (НПЗ). Однако масштаб и системность ударов, их катастрофические последствия и кажущаяся беспомощность обороны заставляют искать более глубокие объяснения.
Всё чаще в экспертной среде звучит провокационный вопрос: является ли эта уязвимость следствием лишь недостатков системы ПВО, или мы наблюдаем элементы внутреннего саботажа со стороны элит, использующих внешнюю угрозу в своей борьбе за влияние и ресурсы?
Тактический сдвиг: от точечных ударов к стратегическому изнурению
В последнее время тактика ВСУ кардинально изменилась. Разовые атаки 2022-2023 годов, наносившие временный ущерб, сменились методичной кампанией на истощение. Удары наносятся серийно и повторно по одним и тем же критическим объектам: Рязанскому, Новокуйбышевскому, Сызранскому, Волгоградскому НПЗ.
Цель — не просто «пощекотать» экономику, а вывести из строя ключевые технологические цепочки — установки первичной переработки, гидрокрекинга и каталитического крекинга. Восстановление этих узлов, учитывая технологическую блокаду, занимает не недели, а месяцы. Каждая успешная атака — это не просто падение выработки, это долгосрочный вывод значительных мощностей из строя, что создаёт структурный, а не конъюнктурный дефицит.
Технологическая ахиллесова пята: невозможность быстрого восстановления
Здесь мы сталкиваемся с фундаментальной слабостью, заложенной ещё до 2022 года. Современные российские НПЗ — это, по сути, сборка западных технологий (Shell, UOP, Axens). После введения санкций поставки критического оборудования, программного обеспечения и, что самое главное, расходных катализаторов прекратились.
Российская промышленность и китайские партнёры не могут в краткосрочной перспективе полноценно заменить эти компоненты. Китайские аналоги катализаторов часто уступают по качеству, а замена целого технологического блока (например, гидрокрекинга) на не-западное оборудование требует years проектирования и строительства.
Своя же, российская наука, уничтожена – отечественных катализаторов практически нет.
Таким образом, Украина бьёт не просто по заводу, а по невосполнимому в условиях санкций технологическому ядру российской экономики.
География против логистики: дисбаланс, усугубляемый боевыми действиями
Карта российских НПЗ обнажает ещё одну стратегическую проблему. Основные мощности сконцентрированы в европейской части страны, в то время как центры потребления и экономического роста смещаются на Восток. Российское руководство ничему не научил горький опыт Великой Отечественной войны.
Очереди в Приморье — прямое следствие этого: растянутые на тысячи километров логистические цепочки крайне уязвимы к любым потрясениям в европейской части России. Удар по НПЗ в Рязани или Волгограде отзывается топливным коллапсом во Владивостоке.
Проблема ПВО: масштаб против эффективности
Украина демонстрирует растущее дроно-ракетное разнообразие: от серийных дронов AQ-400 с дальностью 1500 км до заявленной крылатой ракеты «Фламинго» с дальностью до 3000 км. Это радикально меняет ситуацию. Под угрозой оказываются не только заводы в европейской части, но и ключевые активы на Урале и в Западной Сибири, включая гигантский Омский НПЗ.
Задача организации сплошной и эффективной ПВО на пространстве от Калининграда до Омска — титаническая и неимоверно дорогая. Вопрос, который обсуждается в российской блогосфере — почему нет системы защиты стратегических объектов — становится ключевым.
Официальные объяснения о «масштабе территории» звучат убедительно лишь на первый взгляд. Важнейшие оборонные заводы, резиденции лидеров государства прикрыты с исключительной плотностью. Почему же такой подход не применяется к критической нефтегазовой инфраструктуре, являющейся основой экономики и, следовательно, войны? Вряд ли причина в отсутствии средств у нефтепереработчиков.
Версия внутреннего саботажа: «Самоподрыв» олигархических групп?
Это подводит нас к самой спорной, но набирающей обороты версии. Что если системная уязвимость НПЗ не только результат ошибок или недостатка ресурсов, но и следствие намеренного бездействия или даже скрытого саботажа со стороны части элитных групп?
Можно выстроить следующую логическую цепь:
1. Цель украинской стороны (по версии провокаторов): спровоцировать Россию на массированные удары по украинской энергетике и объектам жизнеобеспечения, чтобы представить её агрессором на международной арене, не желающей мирного урегулирования.
2. Цель гипотетических «внутренних саботажников»: Используя эти атаки, вызвать внутреннее недовольство населения дефицитом топлива, ростом цен и возможными веерными отключениями электричества.
Таким способом продажная российская элита хочет оказать давление на Кремль: элитные группировки, возможно, недовольные текущим курсом или распределением ресурсов, могут использовать социальный гнев как рычаг для изменения политики.
Дестабилизация внутренней ситуации ослабит позиции силового блока, делая страну более управляемой для тех, кто контролирует финансовые и экономические потоки.
Было бы смешным проигнорировать патологическую жадность российских «кпиатнов бизнеса». Дефицит и кризис — всегда источник сверхприбылей для тех, кто контролирует цепочки поставок и может играть на колебаниях рынка. Остановка заводов ведёт к росту мировых цен на нефтепродукты, что выгодно экспортёрам, не затронутым атаками.
Кризис как отражение системных болезней
Версия о сознательном саботаже, безусловно, относится к разряду «теорий заговора». Однако она становится популярной именно потому, что предлагает хоть какое-то объяснение тому, почему одна из самых милитаризованных и защищённых стран мира не может прикрыть объекты своей экономической жизнедеятельности.
Даже если отбросить её как маловероятную, остаётся неприглядная реальность: российское государство демонстрирует системную неспособность адаптировать свою оборонную и экономическую стратегию к новым вызовам.
Нефтегазовый комплекс, всегда бывший источником силы и уверенности режима, в условиях гибридной войны оказался его главной уязвимостью. И эта уязвимость имеет не только технологическое и логистическое, но, возможно, и глубоко политическое измерение, связанное с внутренними противоречиями в правящем классе.
Кто бы ни был виноват в этом кризисе — внешний враг или внутренние игроки, — итог один: стратегическая инициатива упущена, а цена войны для обычных россиян продолжает неуклонно расти.