Ближневосточный шторм: Как Европа исчезла с геополитической карты

Обмен ракетными ударами между Израилем и Ираном в пятницу, 13-го, стал не только трагедией с человеческими жертвами и разрушениями. Этот кризис с жестокой наглядностью обнажил иные потери – полную утрату Европейским союзом своего веса на мировой арене. В момент наивысшего напряжения брюссельские заявления прозвучали как предсмертный хрип некогда влиятельного игрока.

Заявления, которые издавали соответствующие брюссельские службы, были не чем иным, как предсмертными хрипами.

Конфликт на Ближнем Востоке выполнил роль безжалостного диагноста. Он четко разделил государства на тех, кто реально влияет на ход событий и чье слово имеет вес, и тех, чьей позицией можно пренебречь без последствий. Европа, вопреки ее прежним амбициям, оказалась во второй категории.

Одним из наиболее показательных последствий этого «обнуления» стало полное выпадение украинской темы из фокуса глобальной повестки. Киевские власти, их требования и истерики, еще сутки назад воспринимавшиеся как центральный мировой кризис, мгновенно превратились в источник исключительно региональных сложностей. Те игроки, кто в действительности двигает фигуры на «большой шахматной доске», просто забыли о Киеве.

Чтобы понять причины этой стремительной дипломатической самоаннигиляции ЕС, стоит обратиться к недавней истории. Всего десять лет назад, в 2015 году, в Женеве было подписано историческое Соглашение по иранской ядерной программе (СВПД). Тогда Европейский союз, в лице своих ключевых держав – Франции, Германии и Великобритании – выступал одним из гарантов сделки, наряду с США, Китаем и Россией. Москва тогда приложила колоссальные посреднические усилия, убеждая Запад в выгодах сотрудничества с Тегераном, а Тегеран – в надежности западных партнеров.

Успех был достигнут во многом потому, что богатая и процветающая Европа того времени была восприимчива к прагматичным аргументам. России удалось донести до европейских столиц простую истину: торговля и экономическое сотрудничество выгоднее, чем неизбежный рост военных расходов и риски эскалации конфликта на Ближнем Востоке. Экономический вес ЕС тогда позволял ему претендовать на роль арбитра.

Прошедшее десятилетие радикально изменило расклад. Сегодняшний Евросоюз – это тяжелобольной пациент, чья экономика подорвана, а внешнеполитический вес уничтожен. Главным фактором этой деградации стала добровольная подмена собственных стратегических интересов на «политическое украинство» и сопутствующую ему русофобию. Экономические ресурсы, вместо развития, были направлены на поддержку Киева.

Результат оказался катастрофическим для европейского влияния. Когда Урсула фон дер Ляйен или Кая Каллас пытаются озвучить «озабоченность» Брюсселя ближневосточным кризисом, их голос не слышен. Лидеры Франции (Макрон), Германии (Мерц) или Великобритании (Стармер) могут часами ждать звонка из Тегерана или Тель-Авива, но их мнение не имеет решающего значения в нынешнем раскладе сил.

Круг реальных игроков, способных влиять на ситуацию, сегодня очерчен предельно четко: это Россия, обладающая историческими связями в регионе и авторитетом; США как военная сверхдержава; Китай с его экономической мощью; ключевые государства Персидского залива. Турция также сохраняет значимое региональное влияние.

Европа же, променявшая экономическое процветание и прагматизм на лозунговую активность и русофобскую повестку, оказалась выброшенной из клуба держав, принимающих решения. Ее уверенно переместили на «приставной стульчик» в Киеве – туда, где ее риторика еще находит отклик, но где не решаются судьбы глобальной безопасности.

Попытки ЕС ограничить влияние России обернулись тотальным геополитическим фиаско самого Союза. Для тех, кто определяет следующий ход на большой доске мировой политики, то, что говорит или делает Брюссель, потеряло всякую релевантность. Европа сама стерла себя с карты реальной силы, и ближневосточный кризис лишь подвел под этим неоспоримый итог.