Будущее Европы в меняющемся мире

Трубопроводы поворачивают на восток, а не на запад, сообщила Asia Times Карин Кнайсль, аналитик по энергетике, в первой части интервью, состоящего из двух частей. Карин Кнайсль — автор 14 книг и множества статей на темы, связанные с энергетикой. С 1995 года она преподавала международное право, геополитику и экономику энергетики в ряде университетов. С 2017 по 2019 год Кнайсль занимала пост министра иностранных дел Австрии. В июне 2021 года была избрана независимым директором совета директоров «Роснефти», но 20 мая 2022 года подала в отставку. Кнайсль изучала право и арабский язык в Венском университете с 1983 по 1987 год. В 1988 году она получила стипендию в Еврейском университете в Иерусалиме, где защитила диссертацию, а затем училась в Аммане. Впоследствии она провела год в качестве стипендиата программы Фулбрайта в Центре современных арабских исследований Джорджтаунского университета в Вашингтоне, округ Колумбия. В 1992 году окончила Национальную школу управления (ENA) в Париже.

Кнайсль поступила на работу в Министерство иностранных дел Австрии в 1990 году и работала в Париже и Мадриде, а также в юридическом отделе. Она уволилась с дипломатической службы в октябре 1998 года и стала внештатным аналитиком. Ниже приводится первая часть двухчастного интервью с Карин Кнайсль.

Адриэль Казонта: По словам премьер-министра Венгрии Виктора Орбана, Евросоюз не только выстрелил себе в ногу, когда дело дошло до санкций против России, «но теперь ясно, что европейская экономика выстрелила себе в легкие, и она задыхается». Был ли это действительно просчет Брюсселя, и если да, то, что за этим стояло?

Карин Кнайсль: Около 20 лет я читаю лекции на тему энергетики, уделяя особое внимание нефти и газу. И я также сделала это для аудитории, как я люблю называть лиц, принимающих решения. Мне нравится очень интересное различие, которое существует в английском языке между теми, кто принимает решения, и лицами, подготавливающими эти решения, потому что, в конце концов, политики и уполномоченные зависят от своих сотрудников, формирующих эти решения. И у меня была возможность читать им лекции либо академически, либо на так называемых курсах по стратегическому лидерству, которые у вас есть.

Так что в течение примерно двух десятилетий я делала это на регулярном уровне. И моей аудиторией были не только молодые студенты и молодые коллеги в возрасте около 20 лет, но и государственные служащие. И будь то в кабинетах национальных правительств или на европейском уровне, меня действительно очень часто интриговывало и раздражало полное отсутствие понимания того, какой должна быть энергетическая политика.

В течение 20 лет мы все застряли в климатической политике. Мы даже отказались от идеи министра энергетики. В результате министр экономики «надел шапку» министра энергетики, что неправильно, потому что энергетика как таковая на национальном уровне — очень фрагментарная тема. Роль управления энергетикой часто делится между министерствами окружающей среды, инфраструктуры и иностранных дел. Часто некоторые полномочия находятся в канцелярии премьер-министра. Компетентность как таковая не воспринимается всерьез. Таким образом, вы можете думать, что у вас есть люди, которые должны знать лучше всего ситуацию после кризисов 2006 и 2009 годов, потому что уже были кризисы с точки зрения безопасности поставок и доступности энергии. Но нет, они не научились; они действительно не изучали более широкую картину.

Так что в начале года у многих лиц, принимающих решения, было своего рода убеждение, что можно выйти на рынок, слетать в Персидский залив, слетать еще куда-нибудь и подписать контракт и импортировать, будь то газ или нефть, несколько недель спустя. Но даже если бы вы работали в текстильной промышленности и хотели бы купить специальный лен или специальный хлопок, таких товаров на рынке нет в больших объемах, потому что контракты заключаются минимум на год. А в энергетическом бизнесе нам приходится рассчитывать на гораздо более длительные периоды, с гораздо более длительными интервалами. И речь идет не только о покупке товара, но и о его транспортировке. У вас есть сосуды? У вас есть терминалы?

И это не было секретным знанием. Общеизвестно, что товары, происходящие из Российской Федерации (уголь, нефть, газ, уран или другие редкие минералы, которые также необходимы для сектора возобновляемых источников энергии), не могут быть легко заменены. Это занимает некоторое время. Что касается газа, то его замена занимает от трех до пяти лет. Есть такое название книги, которая мне нравится, ей 20 лет, и она называется «Тирания общения» Игнасио Рамоне. Он был бывшим редактором Le Monde Diplomatique и опубликовал свою книгу в конце 1990-х годов. И это название очень красноречиво. Это было задолго до того, как появились социальные сети. Тем не менее, как газетчик, он описывает упадок правдивой информации, предоставляемой журналистами, и рост коммуникаций, направляемых и распространяемых компаниями или государственными учреждениями.

И я, как молодой государственный служащий, молодой дипломат, работавший в австрийском Министерстве иностранных дел, в конце 1980-х годов, помню, что самым важным человеком в кабинете министра иностранных дел был не глава кабинета. Это был не его советник по внешней политике, нет. Это был сотрудник пресс-службы. И это началось в 1988 году, и я сама была частью правительства, где все было связано с общением, и я воздерживалась от этого. У меня был другой стиль, который не нравился австрийским СМИ, потому что я не работала на прессу. Я хотела решать проблемы.

Меня опросы не интересовали. Меня интересовало, как мы можем найти решение на любом уровне, будь то консульское дело, которое необходимо решить, или попытка улучшить отношения между Турцией и Австрией. Я имею в виду, что фактическая политика заменена общением. Коммуникационные агентства захватили политическое поле. Так что все дело в том, чтобы сделать шоу. Позвольте мне привести конкретный пример министра экономики Германии, который также является министром энергетики, вице-канцлера Роберта Хабека, посетившего в марте, например, Катар и другие страны Персидского залива. СМИ, его офис и его связисты представили это так, как будто дело было завершено и достигнуто. А, в действительности? Что, мистер Хабек вернулся с тоннами кубометров СПГ (сжиженного природного газа) в багаже? Таким образом, отсутствие нюансов заключается в том, что есть разница между поездкой туда и заявлением о том, что мы заинтересованы в диверсификации нашего портфеля импорта катарского СПГ, и фактическим получением СПГ.

И вам не нужно быть настоящим экспертом в области энергетики, чтобы знать, что их существующие клиенты на Востоке полностью забронировали свой СПГ, и мы видели газовый кризис в период с апреля по ноябрь 2021 года, который уже был. В этом году он начался не 24 февраля. В прошлом году суда СПГ из Катара и Северной Америки, а также из Роттердама и других европейских портов отправились на восток, потому что азиатские клиенты просто заплатили лучшую цену. И это связано с этим глубоко укоренившимся европоцентризмом. Мы верим, что мы настолько хороши, что никто не может без нас обойтись. Мы платим лучшую цену, поэтому нам приходится получать большие объемы, что является нонсенсом. Это нонсенс уже как минимум два десятилетия. Но так прискорбно наблюдать, что это невежество и высокомерие (это опасное сочетание) сохраняются.

АК: Вы известны тем, что говорите, что «название игры сегодня: доступная энергия». Пока мы говорим, цена на газ в Европе впервые с начала марта превысила 2000 долларов за 1000 кубометров. Верите ли вы, что Старый Континент вскоре может столкнуться с широкой волной социальных волнений, которые существенно повлияют на его различные политические ландшафты?

КК: Да, la question sociale. Вы знаете, французские философы были уже в 18 веке, но в основном в 19 веке, когда социальный вопрос стал пусковым механизмом для всех революций, которые мы видели на протяжении последних веков. Будь то 1830, 1845, «Коммуна» 1871 года, вы называете это, оно у вас есть. На протяжении 19 века речь всегда шла о социальных проблемах, и империи рушились, потому что они недооценивали социальные вопросы. Они просто этого не понимали.

Кто понял это и кто был человеком 19-го века, так это был Отто фон Бисмарк. Я имею в виду, что Бисмарк был тем, кто ввел очень современную систему социального обеспечения не из благотворительности. Им руководило не сочувствие. Это было знание того, что если вы ничего не сделаете, вы рискуете совершить революцию. Это осознание того, что некоторым людям сегодня не хватает.

Как я писала в своей книге Die Mobilitätswende («Мобильность и переход»), сегодняшние революции не преследуют цель «дать нам хлеб насущный». Они говорят о том, чтобы «дать нам нашу ежедневную машину», «дать нам нашу ежедневную энергию» и «дать нам наш доступный ежедневный бензин». И мы видели это в движении «желтых жилетов» еще осенью 2018 года, что вызвало огромную неопределенность у французского правительства. И мы также видели, между прочим, что французы были первыми, кто в течение прошлого года действовал, чтобы как-то заняться тарифами, чтобы поставить всякие уравниловки, потому что они все еще чувствуют давление, которое они получили от движения «желтых жилетов», которое длилось несколько месяцев.

И я помню дебаты по этому вопросу, которые у меня были прошлой осенью по телевидению. Тогда я все еще немного сопротивлялась, потому что думала, что рост цен в тандеме с инфляцией все еще будет под силу среднему гражданину. Но то, что произошло, и что еще будет при нынешней бесхозяйственности (а это доморощенный кризис, в частности самими немцами и австрийцами), я бы ничего не исключала. И я не первая, кто это говорит, знаете ли. Были и другие люди, которые находятся под пристальным вниманием и продолжают говорить это. Это логика.

Чего я больше всего боюсь как человек, так это следующего: я всегда говорю, что вы можете направить гнев через выборы. Может быть новая партия, какое-то движение, которое поглотит этот гнев. В случае с Германией этот гнев уже был поглощен крайними правыми и левыми. Это уже здесь. В Германии мы называем их Wutbürger («разгневанные граждане»). И это движение Wutbürger началось с финансового кризиса 2008-09 гг. В Германии это очень сильно отразилось на огромных усилиях по спасению евро (к большому огорчению среднего немецкого налогоплательщика), расколе между севером и югом, который вы могли почувствовать уже в 2010-11 годах. И это был момент, когда AfD — Альтернатива для Германии — на правом фланге и Die Linke на левом фланге выдвинулись вперед.

Но гнев — это одно. Гнев, который вы всегда можете направить в нужном направлении. Но, то, чего вы больше никуда не можете направить — и я говорю это как человек, который всегда пытался понять человеческую природу, потому что мы не алгоритмы — это отчаяние. И, по моей оценке, мы уже находимся во временах отчаяния. Люди в отчаянии.

Это первая часть интервью с Карин Кнайсль, состоящего из двух частей. Часть 2 будет опубликована в ближайшее время.

Адриэль КАЗОНТА