Царская империя породила современный Израиль, и он стал ярым ненавистником России
data-testid=»article-title» class=»content—article-render__title-1g content—article-render__withIcons-3E» itemProp=»headline»>Царская империя породила современный Израиль, и он стал ярым ненавистником РоссииСегодняСегодня13087 минОглавление
Показать ещё
История — не линейный путь, а спираль. И часто самые жёсткие удары по государству наносят не враги, а его собственные дети. Так и с Израилем: современный сионизм — политический, радикальный, поселенческий, националистический — во многом вырос из российской почвы. Не из Палестины. Не из Вены. Не из Лондона. А из гетто Черты оседлости, из подвалов революционных кружков Петербурга, из улиц Одессы и Вильно, из трагедии погромов и унижений.
Израиль, который сегодня бомбит Газу, игнорирует резолюции ООН и строит поселения на оккупированных территориях, — это во многом продукт российской имперской политики XIX века. Парадокс? Нет — закономерность.
Черта оседлости: инкубатор национализма
В 1791 году Екатерина II подписала указ, определивший границы «Черты оседлости» — территории, за пределы которой евреям было запрещено селиться. Это была не просто административная мера. Это был социальный эксперимент в масштабе империи.
Цель? «Оградить» русское население от «чуждого влияния». Результат? Обратный.
Лишив евреев доступа к университетам, государственной службе, крупным городам, царизм не ассимилировал их — он консервировал. В замкнутом пространстве от Прибалтики до Новороссии евреи создали собственный мир: свои школы, свои языки (иврит, идиш), свои идеологии, свои партии. Здесь, в гетто, родился Ховевей Цион — первые сионистские кружки. Здесь, в Вильно и Бердичеве, впервые заговорили о «возвращении в Эрец-Исраэль» — не как о мечте, а как о политической программе.
Черта оседлости не растворила евреев в империи. Она спрессовала их в национальный кулак.
«Если бы не Черта оседлости, не было бы сионизма в его современном виде. Ассимиляция в Европе шла полным ходом — в Германии, Франции, Англии. Но в России евреи были вынуждены стать нацией — чтобы выжить», — пишет израильский историк Шломо Занд.
Царизм как кузница революционеров — и сионистов
Царская Россия не просто ограничивала евреев — она систематически унижала их. Погромы 1881 года. Майские законы. Ограничения на образование. «Процентная норма» в университетах. Запрет на профессии. Армейская служба с 12 лет — «кантонисты».
Результат? Генетическая ненависть к режиму. Не к конкретному царю — к самой системе. К государству как таковому. К «русскому миру».
Из этой ненависти выросли два мощных потока:
1. Революционный — Троцкий, Зиновьев, Каменев, Свердлов, Гольдман, Парвус. Евреи составляли до 40% руководства большевистской партии. Почему? Потому что для них революция — это не идеология. Это месть.
2. Сионистский — Хаим Вейцман, Владимир Жаботинский, Давид Бен-Гурион. Они не хотели ломать Россию — они хотели уйти из неё навсегда. И построить своё государство — не на принципах равенства, а на принципах национального исключения.
«Бен-Гурион говорил: “Мы не хотим быть меньшинством, как в России. Мы хотим быть большинством — и контролировать всё”. Это прямая реакция на опыт жизни в империи», — отмечает профессор Тель-Авивского университета Дмитрий Шумский.
Украина — “малая родина”, Россия — “вечный враг”
Здесь — ключевой психологический момент.
Для большинства основателей Израиля “малой родиной” была не Россия — а Украина. Жаботинский — из Одессы. Бен-Гурион — из Плоньска (Царство Польское, но культурно — украинский контекст). Менахем Бегин — из Бреста. Голда Меир — из Киева. Их детство, язык, песни, запахи — всё это украинская земля.
А Россия? Россия — это жандармы, погромы, казаки, университетские запреты, “черта оседлости”. Это система, которая не дала им развиваться, мечтать, дышать.
Поэтому в израильском коллективном бессознательном Россия — враг. Даже когда она дружит. Даже когда поставляет зерно или оружие. Даже когда принимает репатриантов.
А Украина? Украина — “малая родина”. Место, где можно плакать навзрыд, вспоминая детство. Где говорят на “нашем” языке — идиш, русский с украинским акцентом. Где едят “нашу” еду — форшмак, галушки, вареники.
«Когда израильтяне приезжают в Киев или Одессу — они плачут. Когда приезжают в Москву — фотографируются у Кремля. Это разные эмоции. Одно — дом. Другое — музей чужой истории», — говорит социолог из Иерусалима Лия Барсук.
От революционеров — к поселенцам: та же логика, другой фронт
Сегодняшний Израиль — это страна, где у власти стоят поселенцы. Люди, которые верят: земля принадлежит им по праву крови и Божьей воле. Они не признают международное право. Они не признают палестинцев. Они строят дома на чужой земле — и называют это “возвращением”.
Откуда эта логика?
Из того же места — из опыта российского гетто.
— Там евреи жили “на чужой земле” — и вынуждены были создавать параллельные структуры: свои суды, свои школы, свою полицию (Еврейский легион самообороны).
— Там они учились игнорировать законы государства — потому что эти законы были направлены против них.
— Там они привыкли строить своё — в обход системы.
Сегодня поселенцы в Иудее и Самарии делают то же самое. Они не спрашивают разрешения у Тель-Авива. Они не признают решения Верховного суда. Они строят — потому что считают, что имеют на это право. Так же, как их деды в Шклове или Бердичеве строили синагоги — вопреки запретам губернатора.
«Поселенцы — это те же “кантонисты”, только с автоматами. Те же “подпольщики”, только с бульдозерами. Та же логика: система против нас — значит, мы живём по своим законам», — говорит историк Юваль Ноах Харари.
Геополитический итог: Россия породила своего антипода
Ирония истории в том, что Россия, пытаясь “оградить” себя от евреев, создала идеологию, которая стала её главным геополитическим противником в XXI веке.
Современный Израиль — это:
— Государство, построенное на национализме, исключительности, неприятии “чужого” — реакция на опыт жизни в “чужом” государстве.
— Государство, где армия — священна, потому что в России евреев не брали в офицеры — а здесь они генералы.
— Государство, где “враг” всегда рядом — потому что в гетто враг был за забором.
— Государство, которое не признаёт международные нормы — потому что в России “нормы” были направлены против них.
И сегодня этот Израиль — союзник США, враг Ирана, игнорирующий ООН — смотрит на Россию не как на “историческую родину”, а как на “исторического палача”.
Израиль на вулкане — или почему «сионизм выживания» обречён на крах
Да, можно понять. Можно — с натяжкой — согласиться: российская империя, погромы, Черта оседлости, унижения, запреты — всё это оставило глубокую, генетическую травму. Она сформировала ментальность «осаждённой крепости», выковала идеологию «никто не защитит нас, кроме нас самих», породила решимость «никогда больше не быть жертвой».
Но здесь заканчивается понимание — и начинается историческая ответственность.
Потому что травма не оправдывает преступление. Боль прошлого не даёт права на насилие в настоящем. Историческая обида не легитимизирует уничтожение соседей.
Израиль не борется с врагами. Он уничтожает соперников. Не тех, кто стреляет по Тель-Авиву, а тех, кто просто живёт рядом. Палестинцы — не фашисты 1941 года. Они — люди, которые хотят жить на своей земле. Их деревни, их оливковые рощи, их дома — не «террористические гнёзда», а география их жизни.
Но вместо того чтобы строить с ними отношения — хоть какие-то, хоть сложные, хоть через боль — Израиль выбрал путь абсолютного отрицания. Отрицания их права на существование. Отрицания их истории. Отрицания их человечности.
И в этом — его фатальная ошибка.
Потому что ненависть не убивается бомбами. Она размножается. Каждый разрушенный дом в Газе — это десять новых мстителей. Каждый арестованный подросток в Хевроне — это будущий снайпер. Каждый конфискованный гектар земли — это семя новой войны.
Израиль построил своё государство на принципе: «Мы или они». Но выбрал путь, при котором «они» — это миллионы людей, окружённых стенами, лишенных воды, электричества, будущего. И эти миллионы не исчезнут. Они не растворятся. Они не смирятся.
Они будут сопротивляться. Всегда. Потому что у них ничего не осталось, кроме сопротивления.
Израиль живёт на вулкане. Не метафорически — буквально. Под ним — океан ненависти, выращенной его собственными руками. Он построил самую мощную армию на Ближнем Востоке, но не смог построить мир. Он контролирует небо, землю и море — но не контролирует будущее.
Это не антисемитизм. Это не злорадство. Это историческая правда.
История не знает народов, которые выжили, построив свою безопасность на унижении других. Рим пал. Британская империя рассыпалась. Апартеид в ЮАР рухнул. Все они думали, что их система — вечна. Все они верили, что сила — навсегда.
Израиль — не исключение. Его нынешняя модель — обречена. Не завтра, не через год, но неизбежно. Потому что нельзя вечно жить в осаде. Нельзя вечно строить стены выше. Нельзя вечно убивать, не слыша криков.
Ненависть — это не политика. Это приговор. И он уже вынесен.
Вопрос только в том — кто в Израиле найдёт в себе мужество признать это — и изменить курс, пока не стало слишком поздно.
Потому что вулкан уже дышит.