Чаша руины: философ Павел Щелин о том, как война заставляет нас вспомнить своё истинное имя
data-testid=»article-title» class=»content—article-header__title-3r content—article-header__withIcons-1h content—article-item-content__title-eZ content—article-item-content__unlimited-3J» itemProp=»headline»>Чаша руины: философ Павел Щелин о том, как война заставляет нас вспомнить своё истинное имяСегодняСегодня1917 мин За три десятилетия до нынешней войны в пространстве исторической России и вокруг него накопился критический объём самообмана. Все участники глобальной драмы — Россия, Украина, Запад — жили в плену иллюзий, которые казались незыблемыми. Война стала тем горьким лекарством, той болезненной операцией, которая вскрыла эти нарывы лжи. Философ Павел Щелин в своем блестящем анализе предлагает взглянуть на конфликт не как на столкновение «добра и зла», а как на высокую трагедию, где у каждой стороны своя правда и свои слепые пятна. Его мысли — это путешествие вглубь онтологических причин кризиса, где речь идет не о политике, а о «вспоминании своего истинного имени», об отказе от «билетика в люди» и о мучительном принятии своего «исторического креста». Война для России — это не триумфальное шествие, а «криво, косо, через боль, очень медленно» начинающееся прозрение. Это похмелье после тридцатилетнего запоя иллюзий. «Хорошая копия с оригинала» — этот тезис получил сокрушительный удар. Вдруг оказ За три десятилетия до нынешней войны в пространстве исторической России и вокруг него накопился критический объём самообмана. Все участники глобальной драмы — Россия, Украина, Запад — жили в плену иллюзий, которые казались незыблемыми. Война стала тем горьким лекарством, той болезненной операцией, которая вскрыла эти нарывы лжи. Философ Павел Щелин в своем блестящем анализе предлагает взглянуть на конфликт не как на столкновение «добра и зла», а как на высокую трагедию, где у каждой стороны своя правда и свои слепые пятна. Его мысли — это путешествие вглубь онтологических причин кризиса, где речь идет не о политике, а о «вспоминании своего истинного имени», об отказе от «билетика в люди» и о мучительном принятии своего «исторического креста». Война для России — это не триумфальное шествие, а «криво, косо, через боль, очень медленно» начинающееся прозрение. Это похмелье после тридцатилетнего запоя иллюзий. «Хорошая копия с оригинала» — этот тезис получил сокрушительный удар. Вдруг оказ…Читать далееОглавление
Показать ещё
За три десятилетия до нынешней войны в пространстве исторической России и вокруг него накопился критический объём самообмана. Все участники глобальной драмы — Россия, Украина, Запад — жили в плену иллюзий, которые казались незыблемыми. Война стала тем горьким лекарством, той болезненной операцией, которая вскрыла эти нарывы лжи. Философ Павел Щелин в своем блестящем анализе предлагает взглянуть на конфликт не как на столкновение «добра и зла», а как на высокую трагедию, где у каждой стороны своя правда и свои слепые пятна.
Его мысли — это путешествие вглубь онтологических причин кризиса, где речь идет не о политике, а о «вспоминании своего истинного имени», об отказе от «билетика в люди» и о мучительном принятии своего «исторического креста».
Россия — «начало вспоминания»
Война для России — это не триумфальное шествие, а «криво, косо, через боль, очень медленно» начинающееся прозрение. Это похмелье после тридцатилетнего запоя иллюзий.
«Хорошая копия с оригинала» — этот тезис получил сокрушительный удар. Вдруг оказалось, что быть «как бы Европой», но со своей особой статью, — самообман. Что нельзя вечно сидеть на двух стульях, провозглашая: «Двигайтесь в Европу, но не будьте нам военной угрозой».
Война показала: бывшая часть твоего исторического ядра, уходя в другое цивилизационное поле, неизбежно становится угрозой. Геополитика — это не про дружбу, а про силу и гравитацию.
Но в этой боли рождается и нечто новое. Запрос на самостояние и самовластье. Это не просто политический суверенитет. Это глубинное, идущее из народных недр чувство: «Мы — не копия. У нас есть собственное имя, своя судьба, свой крест, который нельзя просто взять и отложить в сторону».
«Может быть, это начало вспоминания своего истинного имени?»
Этот процесс лишь начался. Он робок, противоречив и сопровождается страшными издержками. Но вектор, пусть и через немыслимые страдания, намечен. Россия, словно спящий богатырь, через боль вспоминает, кто она.
Украина — «билетик в люди» и дорога к Руине
Украинский проект — это уникальная и трагическая модель, которую Щелин блестяще объясняет через метафору «общака».
В нормальной системе все скидываются в общий котел на общие нужды — защиту, развитие, будущее. Украинская модель сделала гениальное, но самоубийственное открытие: а можно в общак вообще не скидываться, а наполнять его исключительно извне. Тот, кто этот общак контролирует, получает не только деньги, но и моральное право приоритетного доступа к этим внешним поступлениям.
Но что является главной валютой в этой сделке? Не доллары, а «билетик в люди».
«Белый господин обещает выдать вексель, что ты, конечно, живешь посреди не людей, но ты-то лично человек, но ты-то лично не такой, но ты-то лично Черчилль».
Вся риторика «Украина — это Европа», «Украина — это анти-Россия» — это не идеология, а цена за этот билет. Это страшная сделка, где платят отказом от собственной истории, культуры, духовных корней. За билетик в цивилизованный мир соглашаются стать геодроном, расходным материалом в чужой игре.
Именно поэтому всякая попытка построить «другую Украину», не антироссийскую, обречена. Украина как «анти-Россия» — это ее сущностное, онтологическое условие в рамках этой модели. Другой ей не дано быть, иначе она теряет смысл для своих внешных операторов и для самой себя в этом навязанном образе.
Куда ведет этот путь? Только в один финал — Руину.
«Контуры видны. Путь Руины неизбежен».
Но Руина — это не смерть. Это — горькая чаша, которую нужно испить до конца, чтобы воскреснуть. Это необходимый этап очищения от иллюзий, от самообмана, от навязанного имени. Это дно, оттолкнувшись от которого только и можно возродиться.
«Вопрос только в том: готово ли сердце на это воскрешение? Готовы ли мы каждый день выбирать двигаться вверх? Вниз-то всегда сподручнее, чем ввысь».
Запад — «власть без ответственности» и фарисейство как метод
Западная модель, по Щелину, это «власть без ответственности». Это антиимперский принцип. Империя несет бремя, отвечает за судьбы народов в своем составе. А глобализм по-западному — это создание буферных зон, управление через «мягкую силу», поддержка национализмов как «геодронов» против конкурентов.
Суть в том, что метрополия может дергать за ниточки, но когда в буферном государстве начинается пожар, она может сказать: «Это ваши внутренние проблемы, вы сами виноваты, вы суверенны». Это та же логика, что и в демократии, когда элита говорит народу: «Вы же сами этого президента выбрали».
Самообман Запада был в вере в свою безнаказанность. Что можно игнорировать историческую логику, цивилизационные коды огромной страны. Что «санкции решат все». Война показала, что «козел отпущения» (роль, которую готовили для России) оказался слишком большим и не согласен со своей участью.
Щелин вскрывает и философскую подоплеку этого явления. После двух мировых войн, говорит он, война была выведена за скобки «нормальной» политики и объявлена абсолютным злом. Но поскольку противоречия никуда не делись, а силовой метод их решения стал табу, потребовался «козел отпущения». С ним можно воевать, оставаясь «в белом пальто», потому что он — воплощенное Зло.
«В той модели, в которой мы жили, любой, кто применяет силу без специальной индульгенции, автоматически становится морально виноватым. Поэтому нужно построить такую реальность, где твой оппонент — абсолютное зло. Тогда любое действие против него морально оправдано».
Это и есть корень современного фарисейства. Когда бомбардировки Югославии, Ирака, Ливии подаются не как классическая силовая политика («мы пришли, потому что мы сильнее»), а как «бомбежки ради вашего же блага». Эта логика, по Щелину, антиисторична и абсурдна, но она стала основой дискурса.
Философия войны — трагедия, а не мелодрама
Щелин настаивает: чтобы понять происходящее, нужно видеть в этом не мелодраму («светлые рыцари против исчадий ада»), а трагедию в высоком, греческом смысле.
«Трагедия — это когда две стороны влечёт рок навстречу друг к другу. У каждой своя правда. И нет того, чтобы один был чёрный, а другой был белый».
Война стала возможной, потому что ее в каком-то смысле хотели все. Она была общим желанием, порожденным тремя разными правдами, которые не могли сосуществовать мирно.
Правда России: «Мы не можем больше терпеть военную угрозу у своих границ и потерю исторических земель».
Правда Украины: «Мы имеем право на свой путь и на защиту своей идентичности, которую мы видим как антироссийскую».
Правда Запада: «Мы имеем право расширять зону своего влияния и демократии, не оглядываясь на «сферы влияния» авторитарных режимов».
Это столкновение не добра и зла, а фатальных, неразрешимых иначе противоречий. Война — это откровение (апокалипсис). Она — единственное, что способно вскрыть пласт самообмана и показать вещи такими, какие они есть. Она проверяет на прочность не только танки, но и смыслы, идентичности, цивилизационные проекты.
«Различие не означает разделение» — ключ к будущему
В основе кризиса, по Щелину, лежит фундаментальная онтологическая ошибка — подмена принципа. Здоровое состояние сложных систем, будь то человек, общество или цивилизация, описывается формулой: «различие не означает разделение».
«Вот в православной онтологии различие не означает разделение. Един в трех лицах догмата Троица — это не случайность. Это фундаментальный принцип бытия».
Империя (здоровая) — это и есть воплощение этого принципа. Это не тюрьма народов, а сложный организм, где многообразие культур, традиций и идентичностей является источником силы, как множество корней у могучего дерева. Россия, в своих лучших проявлениях, была такой империей.
Глобализм же, как анти-империя, и национализм, как его орудие, всегда настаивают на разделении. Они подменяют тезис «различие не означает разделение» на прямо противоположный: «Любое различие должно вести к разделению». Именно поэтому украинский националистический проект по определению не может быть не антироссийским — его суть в отрицании общего корня, в разрыве тканей.
«Национализм — это всегда геодрон одной империи против другой. Это не спонтанное народное творчество, это всегда результат осмысленной работы оператора».
Война заставляет задуматься: сможем ли мы восстановить эту нарушенную онтологию? Сможет ли Россия, «вспомнив свое имя», построить проект, основанный на принципе «различие без разделения»? Сможет ли Украина, пройдя через горнило Руины, найти в себе силы для воскресения не как «анти-», а как часть нового, более сложного единства? Сможет ли Запад осознать тупик «власти без ответственности»?
Выбор в сердце каждого
Ответ на эти вопросы, подчеркивает Щелин, не лежит в сфере большой политики. Он — в экзистенциальном выборе каждого человека.
«Готовы ли мы каждый день выбирать двигаться вверх? Вниз-то всегда сподручнее, чем ввысь».
Итог этой великой и страшной драмы напишут не политики и генералы, а миллионы людей, делающие этот незаметный, но судьбоносный выбор каждый день. Выбор между спуском вниз, который «сподручнее», и трудным, мучительным, но единственно верным путем — ввысь. Ввысь к ответственности, к правде о себе, к принятию своего креста и к отказу от соблазнительных, но смертельных «билетиков в люди». В этом, по Щелину, и состоит сокровенный, глубоко личный смысл всей этой исторической трагедии.