Чему Байден и Блинкен могли бы научиться у Рейгана и Шульца

Главные американский и российский дипломаты, госсекретарь Энтони Блинкен и министр иностранных дел Сергей Лавров разговаривали друг с другом ровно один раз с тех пор, как в феврале Россия начала ввод войск на Украину. В телефонном разговоре 29 июля дипломаты обсудили вопросы, связанные с возможным обменом пленными с участием двух американцев, содержащихся под стражей в России, бывшего морского пехотинца США Пола Уилана и звезды Национальной женской баскетбольной ассоциации Бритни Гринер. Из звонка ничего не вышло.

В письме со встречи «Большой двадцатки» в начале июля дипломатический корреспондент Associated Press Мэтт Ли отметил в депеше, что Лавров сказал репортерам, что «не мы отказались от всех контактов… это Соединенные Штаты. Это все, что я могу сказать. И мы не преследуем никого, кто предлагает встречи. Если они не хотят говорить, это их выбор». Избегание дипломатии со стороны Блинкена в то время, когда она, возможно, более необходима, чем когда-либо, вызывает недоумение, учитывая, что один из редких внешнеполитических успехов администрации Обамы-Байдена, заключение ядерного соглашения по Ирану, было обязано бесчисленным часам закулисных переговоров. Сейчас Блинкен не идет на встречи со своим российским коллегой, поскольку переговоры ведет другой, гораздо более содержательный и опытный государственный деятель, Уильям Бернс, и они просто скрыты от общественности. Бернс, в конце концов, является самым опытным помощником администрации Байдена в России, и ему не привыкать играть роль секретного посланника.

Как бы то ни было, команда президента Джо Байдена по национальной безопасности может ознакомиться с дипломатической стратегией, проводимой президентом США Рональдом Рейганом и его госсекретарем Джорджем Шульцем в период, который историки часто называют одним из двух самых опасных периодов (первый это Карибский кризис) периода холодной войны. «Основой свободной и принципиальной внешней политики», — сказал бывший губернатор Калифорнии Рейган в своей речи при утверждении его кандидатуры у республиканцев на пост президента в 1980 году, — «является то, что необходимо принимать мир таким, какой он есть, и стремится изменить его своим руководством и личным примером; не разглагольствованиями, домогательствами или принятием желаемого за действительное».

Но самые первые годы его правления действительно были отмечены больше разглагольствованиями («Империя зла»), чем дипломатией. В профиле советского посла в США Анатолия Добрынина в New York Times отмечалось, что он не может «вспоминать период более напряженный, чем нынешний. Во время своих визитов домой он впервые замечает, что его родственники спрашивают его, будет ли война с Соединенными Штатами». Ядерная паника, возникшая в результате учений Организации Североатлантического договора «Способный лучник» в 1983 году, послужила тревожным звонком для Рейгана, как и телефильм Американской радиовещательной компании «День после», который, как говорят, произвел глубокое впечатление на президента.

Уход с поста в июле 1982 года госсекретаря Эла Хейга и прибытие бывшего министра труда и казначейства Никсона Джорджа Шульца в качестве замены Хейгу подготовили почву для нового подхода к Советам. В служебной записке президенту Шульц призвал к «активизации диалога с Москвой». У Шульца была своя линия. Команда, которую Рейган собрал вокруг себя, была полна бескомпромиссных антисоветских ястребов, некоторые из которых, в частности ученый из Гарвардского университета Ричард Пайпс (род. 1923, Цешин, Польша), работавший в Совете национальной безопасности (СНБ), входили в состав большой и влиятельной (хотя, возможно, не такой влиятельной, как в сегодняшнем Вашингтоне) диаспоры «Порабощенных наций», которые несли с собой предубеждения, предрассудки и ненависть. Это неизбежно отразилось на политических рекомендациях, предложенных членами этого сообщества. Отражается и сейчас.

Пайпс и его заместитель Джон Ленчовски были командой, стоящей за политикой, изложенной в Директиве о принятии решений по национальной безопасности 75, которая была более или менее продолжением жесткого подхода к Советам, проводимого советником президента Джимми Картера по национальной безопасности Збигневом Бжезинским (род. 1928, Варшава, Польша). В NSDD 75 заявлялось, что американо-советская политика должна основываться на понимании того, что «советская агрессивность имеет глубокие корни во внутренней системе и, что отношения с СССР должны поэтому принимать во внимание, помогают ли они укреплять эту систему и ее способность участвовать в агрессиях». Те же самые аргументы, высказанные тогда, используются и сегодня, но под предлогом того, что США и Запад должны вести битву в так называемой битве между «демократиями и автократиями». Такое рассуждение не имеет большого смысла, но стало предметом веры как представителей двухпартийного внешнеполитического истеблишмента, так и их прогрессивных критиков.

Банально, но, тем не менее, верно, что кадры — это политика, и администрация Рейгана не стала исключением. Как отметил ученый Джеймс Грэм Уилсон в своей превосходной истории правления Рейгана и Горбачева «Триумф импровизации»: — «Отсутствие новых лиц на руководящих должностях, застой формировал международную обстановку в начале 1980-х годов, а старое мышление определяло отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом». Но как только персонал начал меняться, изменилась и политика. Шульц, работая с главным советским экспертом в СНБ Рейгана Джеком Мэтлоком, успешно выступил против неоконсервативной программы. Как пишет Уилсон, «в отличие от сторонников жесткой линии Уильяма Кейси, Уильяма Кларка, Ричарда Пайпса, Джин Киркпатрик и Каспара Вайнбергера, Шульц и Мэтлок считали, что Советский Союз способен к реформам».

Шульц организовал встречу между Рейганом и Добрыниным в Белом доме в феврале 1983 года, во время которой президент США сказал советскому послу, что хочет, чтобы Шульц был его прямым каналом связи с советским премьером Юрием Андроповым. И на протяжении 1983 и 1984 годов появилась новая политика взаимодействия, разработанная Шульцем, Мэтлоком и советником по национальной безопасности Робертом Макфарлейном, в виде структуры из четырех частей, состоящей из двусторонних отношений, региональных вопросов, контроля над вооружениями и прав человека.

Поэтому сходство между ранними годами Байдена и очень ранними годами Рейгана трудно не заметить. При президенте Байдене сторонники жесткой линии России доминируют во всех высокопоставленных органах национальной безопасности, кроме одного (Центральное разведывательное управление Бернса). И ни для кого не секрет, что команда Байдена берет пример с самых жестких членов лобби «Порабощенных наций», у которых практически, в советском стиле, есть мертвая хватка в отношении того, что можно и что нельзя говорить в отношении к политике США в отношении России и Украины.

Рейган, как и Ричард Никсон до него, мудро отказался от советов лобби в пользу дипломатии. Сможет ли Байден? Достаточно взглянуть на результаты политики его администрации, чтобы интуитивно понять, что, возможно, необходимы перемены. Короче говоря, Байдену нужен новый Шульц. Примерно через три месяца президент мог бы использовать промежуточные выборы как удобный момент, чтобы положить конец эпохе Блинкена в Госдепартаменте и назначить госсекретаря с опытом и авторитетом, необходимыми для решения текущих задач.

И дело не в том, что у Байдена мало вариантов. Уильям Бернс, бывший губернатор Калифорнии Джерри Браун, бывший госсекретарь Джон Керри (в настоящее время служит посланником администрации по климату), бывший заместитель госсекретаря Томас Шеннон и бывший советник по национальной безопасности Том Донилон должны быть в любом списке претендентов на замену. нынешнего госсекретаря, который возвестит новую эру дипломатии между Россией и Западом.

ДЖЕЙМС КАРДЕН, эта статья распространяется Globetrotter в партнерстве с Американским комитетом за соглашение между США и Россией