«Четырехдневная Россия»: страна откатывается в девяностые — к неплатежам, банкротствам, гибели предприятий
data-testid=»article-title» class=»content—article-render__title-1g content—article-render__withIcons-3E» itemProp=»headline»>«Четырехдневная Россия»: страна откатывается в девяностые — к неплатежам, банкротствам, гибели предприятийСегодняСегодня966 минОглавление
Показать ещё
Тревожная тишина воцарилась на гигантских стройплощадках БАМа. В депо РЖД по всей стране часть локомотивов замерла. Угольные разрезы Хакасии работают вполсилы. За последние две недели десятки ключевых российских предприятий, включая громоздкие структуры РЖД и стратегические металлургические комбинаты, неожиданно для многих, и особенно, для правительства Мишустина, перешли на четырехдневную рабочую неделю. Официально – «оптимизация издержек». Но за этим сухим термином скрывается глубокий экономический озноб, пробегающий по телу российской промышленности, заставляющий задаваться вопросом: не предвестник ли это надвигающейся бури?
Тени в депо и на разрезах
Поводом для всеобщего беспокойства стали именно системообразующие гиганты. Возьмем РЖД. Компания, артерии которой связывают страну, не просто сократила неделю для части сотрудников. Она радикально урезала свою инвестиционную программу – на 45%, с гигантских 1,6 трлн рублей в 2024 году до 880 млрд в 2025-м.
Последствия ощутимы немедленно: заморожены критически важные проекты, вроде транспортного коридора «Север–Юг». А на БАМе, стройке века, 26 тысяч строителей уже получили увольнительные. Как метко заметил источник в РЖД-Партнер: «Работников ставят перед выбором: сокращенная неделя или риск оказаться за воротами».
Не легче дышится и угольщикам. Хотя правительство бросило им спасательный круг в виде президентского пакета «оздоровления» – скидок на перевозки РЖД, налоговых отсрочек и даже санации через банкротство 30 нерентабельных шахт – это лишь отсрочка. Корень проблемы глубже: мировой спрос на уголь неумолимо падает. Даже скидки не могут компенсировать этот глобальный тренд.
Транспортники же оказались в парадоксальной ловушке: с одной стороны, грузопоток (особенно угольный) снижается, с другой – свободных мощностей для переключения на более выгодные грузы нет, потому что инвестиции в инфраструктуру годами были недостаточны. Получается замкнутый круг.
Почему именно «четыре дня»? Пять нитей одной петли
Что же толкает предприятия на этот, казалось бы, вынужденный шаг? Причины сплелись в тугой узел.
Людей не хватает катастрофически. Глава Центробанка Эльвира Набиуллина констатирует сухо, но жестко: «Компании столкнулись с острым дефицитом доступной рабочей силы». Санкции, ограничившие доступ к технологиям и рынкам, массовая мобилизация и продолжающаяся эмиграция квалифицированных кадров – все это выкосило трудовые ресурсы. Переобучить людей быстро невозможно, а новых рук просто нет.
Купить некому. Даже те, кто остался, стали осторожнее тратить. Реальные доходы россиян, после кратковременного всплеска, уперлись в потолок. Люди все больше откладывают «на черный день», а не тратят. Спрос на товары и услуги падает, заставляя бизнес сворачивать производственные планы. Зачем выпускать то, что не купят?
Зарплаты давят. Государство повышает МРОТ (в 2025 году он достиг 24 тыс. рублей), требуя сохранять уровень оплаты труда. Но где взять деньги? Четырехдневка становится мучительным компромиссом: формально зарплата не снижена, но человек работает меньше. Это попытка удержать кадры, не разоряя фонд оплаты труда полностью.
Инвестиции иссякли. Источник роста пересох. Государственная кубышка – Фонд национального благосостояния – истощена на 18%. А ключевые компании, вроде РЖД, сталкиваются с жесткими ограничениями на привлечение займов из-за санкций. Брать неоткуда, строить не на что.
Старое прикрытие. Наконец, не будем забывать: четырехдневка – не новинка. Еще в 2020 году ее пробовали в «Сибуре» и на «АвтоВАЗе» как антикризисную меру. Сегодня она возвращается, но уже не как эксперимент, а как способ замаскировать вынужденное простаивание мощностей, не объявляя о полной остановке.
Круги на воде: чем грозит волна сокращений?
Опасность четырехдневки не только в сиюминутной потере объемов. Она запускает маховик негативных последствий.
Для отраслей: В некоторых сферах – непрерывное производство, медицина, тот же транспорт – технически невозможно просто взять и сократить рабочее время на 20% без коллапса системы. Опыт немецкого производителя Eurolam показателен: они вынуждены были вернуться к пятидневке после череды срывов поставок, не выдержав нагрузки. Что будет с поездами или доменными печами?
Для бюджета: Правительственные меры поддержки, как скидки РЖД для угольщиков (до 12,8% на экспортные перевозки) или налоговые каникулы, бьют по казне. Они неизбежно увеличат и без того прогнозируемый дефицит бюджета в 3,4% ВВП на 2025 год. Дыра растет.
Для людей: Обещания сохранить зарплаты при сокращении часов – иллюзия. В РЖД уже прорабатывают вариант увеличения допустимых сверхурочных до 240 часов в год. Фактически это означает, что люди будут работать почти столько же, но часть часов – без должной оплаты или компенсации. Доходы поползут вниз скрытно.
Власть: между тревогой и поиском соломинки
Реакция правительства пока напоминает тушение отдельных возгораний, а не борьбу с пожаром.
Министр экономики Максим Решетников на недавнем ПМЭФ-2025 проронил тревожную фразу: «По текущим ощущениям бизнеса мы на грани перехода в рецессию». Но акцент делается на точечную поддержку, как угольщиков через скидки РЖД, а не на системный ответ.
Центробанк в лице Эльвиры Набиуллиной предупреждает об исчерпании ресурсов роста, но продолжает удерживать ключевую ставку на высочайшем уровне в 18%. Это душит кредитование бизнеса, лишая его еще одного потенциального источника кислорода.
Представители крупного бизнеса, как Герман Греф, пытаются успокоить: «Технической рецессии пока нет, так как нет двух кварталов подряд с падением ВВП». Однако действия говорят громче слов: Сбербанк, который он возглавляет, уже ужесточил требования по корпоративным кредитам, предчувствуя риски.
Рецессия: призрак становится реальностью?
Так свидетельствует ли волна четырехдневок о неминуемом кризисе? Макроэкономические данные рисуют тревожную картину:
Рост ВВП в I квартале 2025 года составил жалкие 1,4% – это худший результат со времен пандемийного 2020 года, и он ниже прогнозов как Минэка (1,7%), так и ЦБ (2%). Инерция замедления нарастает.
Инвестиции в обрабатывающую промышленность просели на 5,8%. Санкции, отрезавшие доступ к критическому импортному оборудованию и технологиям, душат модернизацию. Без инвестиций нет будущего роста.
Экспорт, традиционная опора, дает сбои. Фрахтовые ставки на перевозку угля упали на 8% к июню, в то время как логистические издержки из-за санкций и перестроек маршрутов только растут. Рентабельность экспорта падает.
Экономист Дмитрий Белоусов из Центра макроэкономического анализа и прогнозирования (ЦМАКП) не сомневается: «Во II–III кварталах 2025 года техническая рецессия неизбежна. Торможение инвестиций и достижение потолка доходов населения – это уже свершившиеся факторы».
Не инновация, а симптом
Четырехдневная рабочая неделя в сегодняшней России – это не смелый эксперимент в духе прогрессивного менеджмента. Это тревожный симптом глубокого нездоровья экономики. Ее главная опасность – в запуске эффекта домино. Снижая производственные мощности и доходы работников, компании усугубляют спад в экономике, запуская порочный круг: сокращение спроса → падение выпуска → рост безработицы → новое падение спроса.
Правительство пытается залатать дыры точечными мерами – скидками здесь, налоговыми каникулами там. Но стратегии перезапуска, перевода экономики на новые рельсы, не видно. Опыт кризиса 2014-2016 годов показывает: рецессия в России – процесс не быстрый, она длится минимум 2-3 года.
Сейчас счет идет на месяцы. Если до конца 2025 года не будет запущена масштабная программа стимулирования НИОКР в высокотехнологичных секторах и не проведена кардинальная реформа трудовой миграции, четырехдневка рискует стать не временной мерой, а постоянной нормой для огромных пластов промышленности.
А это – прямой путь к затяжной стагнации, эхом напоминающей непростые 1990-е годы. Тени над заводами и депо сгущаются, и выходные, вместо отдыха, становятся зловещим предзнаменованием.