За полгода до своей смерти в 1926 году Феликс Дзержинский выступил с речью, которая спустя десятилетия стала восприниматься как пророчество. На июльском пленуме ЦК ВКП(б) основатель ВЧК подверг жёсткой критике систему, созданию которой посвятил жизнь, указав на две ключевые угрозы для советского государства. Его слова, долгие годы остававшиеся в тени официальной историографии, сегодня звучат как диагноз, объясняющий причины распада СССР.

«Бюрократизм наш есть результат нашей общей безответственности. Каждый думает: «Пусть другой отвечает», а сам лишь подписывает бумаги. Это не аппарат управления — это машина для имитации работы»

Дзержинский, занимавший пост председателя ВСНХ, с тревогой отмечал разрастание управленческого аппарата. По его подсчётам, к 1926 году численность чиновников превысила дореволюционные показатели втрое, а согласование простейших решений занимало недели. «Мы создали Левиафана, который пожирает сам себя. Вместо диктатуры пролетариата получается диктатура канцелярий», — заявил он в ходе дискуссии о рационализации производства.

Второй «смертельной болезнью» Дзержинский назвал искажение экономической отчётности. Возглавляя Высший совет народного хозяйства, он столкнулся с системной проблемой:

«Цифры в докладах рисуют сказочные успехи, а в цехах — брак и простои. Партийные бонзы требуют «перевыполнения», а директора заводов подтасовывают данные, чтобы избежать репрессий»

Особое беспокойство вызывали махинации с ценами. Спецраспределители и цеховики, используя разницу между государственными и рыночными расценками, создавали теневые схемы обогащения. «Когда хлебный паёк рабочего превращается в товар для нэпмана — это не ошибка, это измена делу революции», — заключал Дзержинский.

Историки отмечают: уже в 1920-е сформировались механизмы, которые шесть десятилетий спустя привели к коллапсу. Профессор МГИМО Андрей Зубов подчёркивает: «Дисфункции, описанные Дзержинским, стали системными при Брежневе. Номенклатура превратилась в замкнутую касту, а «приписки» 1980-х достигли масштабов, делавших плановую экономику фикцией».

Смерть Дзержинского 20 июля 1926 года оборвала его борьбу с этими тенденциями. Попытки Сталина в 1930-х жёстко централизовать управление лишь усилили бюрократизацию, а хрущёвские реформы 1957 года, упразднившие отраслевые министерства, породили новые проблемы координации. К 1985 году, по данным ЦСУ СССР, на содержание управленческого аппарата тратилось 23% госбюджета — вдвое больше, чем на образование и медицину вместе взятые.

Сегодня архивисты находят всё больше подтверждений прозорливости «Железного Феликса». В рассекреченной записке 1925 года он предупреждал: «Если партия не очистится от карьеристов и демагогов, через два поколения наши внуки будут разбирать руины вместо построения коммунизма». Эти слова, как и многое из наследия Дзержинского, остаются предметом острых дискуссий — но история показала: игнорировать его предостережения оказалось роковой ошибкой.