Эскалация и отступление: Новая модель американо-российских отношений…

Возврат к напряженности, намеренно нагнетаемой для демонстрации уверенности в себе и столь же намеренно откатываемой назад, может стать рутинным средством внешней политики, которая жить начнет в пульсирующем ритме эскалационных качелей, пришедших на смену знаменитым российским горкам.

Последние дни – пример того, что обманчивым может быть не только спокойствие, но и беспокойство. На фоне опасной эскалации напряженности на российско-украинской границе в этом месяце аналитики изо всех сил пытались найти рациональное объяснение тому, почему это происходит — и почему именно сейчас.

Быстрая и слаженная отмена сценариев страха доказывает, что сам страх может быть мотивом, а быстрое сворачивание угроз — реальной целью. Обозначая решительность стороны и непреклонность, — Россия, прежде всего — предъявив оппоненту великодушие и гибкую позицию, искусственно создавая разрядку и конструктивную атмосферу.

Однако сам инструмент мгновенной преднамеренной эскалации в арсенале остался, и следует ожидать применения его в любой ситуации, когда разрядка и конструктивное поведение не смогут достичь поставленных целей. А это весьма вероятно. Именно можно так понять Путина слова из послания об асимметрии ответа после пересеченных красных линий, которые сама Россия и определит. Текущая сворачиваемая эскалация может еще не раз повториться: она не всегда будет объяснимой, редко предсказуемой и не обязательно линейно связана и пропорциональна причинам, ее вызвавшим.

От Навального до Чехии

Деэскалация Москвы была быстрой и затронула целый ряд вопросов в отношениях с Западом. Вопреки мрачным ожиданиям, послание Путина Федеральному собранию было социальным и инфраструктурным, а не военным, идеологическим или геополитическим. Даже критики вздохнули с облегчением. Однако оно также не было внутренним, а во внутренней политике многие вопросы остаются без ответа.

В то же время Шойгу приказал прекратить учения и отвести войска от южных и юго-западных границ, которые были сосредоточены там, в течение нескольких недель.

Разговоры о войне большой между армиями Украины и России в пустоте повисли и развеялись. Путин и Зеленский даже предложили встретиться друг с другом — правда, в формате, который вряд ли будет принят приглашенной стороной. Зеленский пригласил Путина на Донбасс, чтобы обсудить судьбу непризнанных республик (в то время как Россия настаивает, что это должно обсуждаться с их руководством), а Путин пригласил Зеленского в Москву, чтобы поговорить о двусторонних отношениях (в то время как Зеленский хочет поговорить с Путиным о Донбассе).

Алексей Навальный был переведен в больницу, сначала в тюремную, затем в гражданскую больницу во Владимире.

Он прекратил голодовку.

Путин изображает из себя политика старой школы, «такого, как сейчас в Европе не делают», меряя себя по шкале Де Голля и Тэтчер, при которой несколько ирландских боевиков умерли в тюрьме в результате голодовки. Но ничто, кроме, возможно, новой войны на востоке Украины, не может омрачить отношения между Россией и Западом больше, чем возможная смерть Навального в российской тюрьме.

И не только его сторонники, но и Кремль решил не приближаться к этому порогу.

На митингах в поддержку Навального в день обращения президента, особенно в Москве, где работает большинство западных журналистов, не происходило жестоких разгонов и массовых задержаний. Хотя Кремлю не нравится, когда намеренно портят картину — в данном случае, послание. Задержаниями отличился Санкт-Петербург, но в целом ситуация была спокойней, чем на зимних митингах после возвращения Навального.

Встреча Лукашенко и Путина чем-то сенсационным не закончилась.

И это после интенсивной и внезапно прокатившейся по миру волне информации о том, что после заговора политологов, раскрытого российским ФСБ и белорусским КГБ, пути назад нет, и готовится нечто вроде соединения двух стран России и Белоруссии.

Но как оказалось не было не не только недружественных поглощений — не даже не объявили о том, что более или менее могло быть реальным, и стало бы сильным раздражителем в геополитике — признание Минском Крыма российским, или размещение российской базы в Беларуси.

Лукашенко лишь стал ближе к Москве, но это не оформлено какими-то новыми необратимыми решениями.
Заседание Совета Федерации, запланировано которое было на следующий день после белорусское — российского саммита, геополитическую сенсацию должно было закрепить. Но встреча как всегда также оказалась рутинной. Лукашенко выступил в роли партнера Путина по игре в эскалацию и разрядку, а не в роли объекта геополитических издевательств.
Даже в неожиданной дипломатической войне между Россией и Чехией, Москва в итоге пошла на паритет в количестве оставшихся сотрудников посольств по "пражскому счету", хотя растущая реакция на ответы могла завести две страны гораздо дальше.

Взмах один, второй

Усилия Москвы по деэскалации не остались незамеченными на Западе.

Посол США Джон Салливан, которому Кремль посоветовал вернуться домой после отзыва собственного посла, согласился покинуть Москву, что также является жестом деэскалации (ранее сообщалось, что он отказывается уезжать). Если бы Салливан действительно остался против воли Кремля, это было бы не более чем демонстрацией гордости США: он все равно не смог бы нормально выполнять свою работу, так как его бы просто никуда не пустили.

То есть США предпочли практическое символическому. Америка не отключила России SWIFT и не запретила вторичный госдолг – о чем тоже говорили не меньше, чем о новой войне на востоке Украины.

Похоже, обе стороны решили подождать до президентского саммита, предложенного президентом США Джо Байденом. Путин явно хочет воспользоваться шансом, предоставленным Байденом: он по-прежнему уверен в своей дипломатической харизме, и способности находить общий язык.

Кроме того, в Кремле уверены, что Западу и Америке некуда деваться от диалога с Россией и у Байдена не будет другого выбора, кроме как после демонстрации принципиальности быть конструктивным до цинизма. Кремль предлагает для сотрудничества темы контроля над вооружениями, пандемии, климата – то есть те, где отказ от кооперации будет противоречить идее внешней политики, основанной на высоких принципах и глобальной ответственности. А заодно, несомненно, будет сделана попытка поговорить и о размене интересов.

Однако нет никаких гарантий успеха от самой встречи. Отказ от эскалации, где обозначены красные линии и горячих вопросов не значит, что сами по себе эти вопросы внезапно будут решены и красные линии исчезнут. Проблемы, которые привели к нынешней эскалации, не исчезнут, после того как подготовятся к разрядке, и новый российско-американский саммит не обязательно решит их. Логичнее предположить, что он пройдет без прорывов, а стороны превратят его в проверку на прочность.

Тогда все нынешние мирные жесты могут быть легко взяты обратно. Это будет способ отреагировать на неудачную встречу и поощрить другое поведение на следующей. Продолжающаяся дипломатическая война показывает, насколько хрупко взаимопонимание, и новый шаг в нем — указ президента России о запрете трудоустройства российских граждан в посольствах недружественных стран без уточнения списка.

Возврат к напряженности, намеренно разгоняемой для демонстрации уверенности в себе и столь же намеренно сворачиваемой, может стать рутинным инструментом внешней политики, которая начнет жить в пульсирующем ритме эскалационных качелей, пришедших на смену знаменитым российско — американским горкам.

Спасибо, что дочитали статью до конца! Поделитесь заметкой с друзьями в социальные сети, Одноклассники, WhatsApp, Telegram или другие мессенджеры.

Подписывайтесь на мой канал и узнаете первыми, о свежих новостях.
Не забудьте поставить «Лайк».

У вас есть, чем поделиться, пишите в комментариях, я буду рад почитать их, ответить на ваши вопросы. (Продолжение следует) …