Философия китайской живописи. Размышляет художник-китаевед

Анна Донченко, художник,

преподаватель китайской живописи и каллиграфии,

сотрудник Института Дальнего Востока РАН.

Анна Донченко

— Здравствуйте Анна. Первый вопрос – с чего началось Ваше увлечение живописью?

— Традиционной китайской живописью (ТКЖ) я занимаюсь уже более десяти лет, до этого с детства, сколько себя помню — все время рисовала. Надо сказать, в моей семье не было художников, по большей части, техническая интеллигенция, хотя хороший инженер — это тоже творческий человек. В школьные годы училась в детской художественной школе. Далее – самообразование. Переломным моментом стала первая поездка в Поднебесную, это случилось чуть больше 13 лет назад. После этой поездки я поступила в Институт стран Востока, кардинально изменила сферу профессиональной деятельности.

— В чем, на Ваш взгляд, своеобразие китайского варианта живописи?

— Конечно, вначале удивляет совершенно иная, по сравнению с европейской, техника, а также материалы, которые используют китайские художники. Можно сказать — аутентичные материалы диктуют особые приемы, открывают новые художественные возможности. Китайская рисовая (условное название) бумага, тушь, китайские минеральные краски не имеют европейских аналогов по своим свойствам. Также очень сильно отличаются китайские кисти, их тоже нельзя заменить нашими привычными кистями.

Однако, впоследствии приходишь к мнению, что главное отличие китайской живописи от европейской не в материалах, средствах или способах изображения, а в философии и образе мыслей человека Востока.

— Вы занимаетесь каким-то определённым стилем живописи?

— Тут требуется небольшое объяснение. Традиционная китайская живопись (ТКЖ) отличается от живописи, к которой мы привыкли, по жанру — то есть, по предмету изображения, и по стилю — то есть, по способу изображения.

В ТКЖ три основных жанра. Это «горы — воды» (пейзаж); «цветы — птицы» (изображение растений и животных); «люди и предметы» (изображение людей и культурных объектов).

В ТКЖ существует два основных стиля.

Это «Сеи» — в переводе «живопись идеи», свободная манера изображения, для работ этого стиля используется бумага, которая сильно впитывает воду. Такая бумага не терпит исправлений, как правило, рисунок делается в один слой.

И это «Гунби» — в переводе «тщательная кисть», используется бумага, не впитывающая воду, или шёлк. Вначале прорисовывается контур всех частей рисунка, а затем идёт послойное нанесение туши и красок.

Так вот. Моей основной специализацией является пейзаж. Традиционный пейзаж разделяется на разные направления. Я в большей степени занимаюсь так называемым сине-зелёным пейзажем, данная разновидность жанра уходит в глубокую древность. Ее отличительной особенностью является использование в работах минеральных красок синего оттенка (получаемых из азурита) и зеленого оттенка (их изготавливали из малахита).

Тут надо признаться, сложность поставленной мною цели – достичь мастерства в сложном и древнем жанре пейзажа — была компенсирована опытом моего наставника. Моим учителем является известный китайский художник, ректор Китайской академии живописи Цинлюй Шаньшуй (дословно — сине-зеленого пейзажа) господин Гу Дамин, под его руководством я продолжаю изучать пейзажную живопись до настоящего момента. Весной прошлого года, пройдя квалификационный отбор, получила звание «Специально приглашённого художника Китайской академии живописи Цинлюй Шаньшуй».

— Вы упомянули о философии, которую китайские художники передают через свои картины. Не могли бы немного рассказать об этой связи художественного образа с образом мысли, с образом жизни?

— Это очень важная связь. Помните, я говорила о жанре «цветы-птицы». В европейской живописи есть целый сегмент изображений растений и животных, только что срезанных или убитых. Это так называемый «натюрморт», дословно – «мертвая природа». В ТКЖ такой сегмент существенно ограничен и по смыслу – иной, условная «ваза с цветами» имеет другую культурную логику. Несмотря на множество сюжетов в ТКЖ, практически не встречаются картины, посвящённые теме смерти, боли, страдания человека (вспомните, к примеру, популярные европейские темы «мученичества святых», «жертвы Христа»). Все это в целом есть не уход китайских художников от реальности, а адекватное отражение ими глубинного натурфилософского мироощущения, царящего в китайском обществе. Здесь никогда не стоял вопрос противопоставления человека и природы, индивидуальность, высоко ценимая на Западе, не являлась целью развития личности. Поэтому китайские пейзажисты любуются природой, отождествляют себя с ней в ходе ее выражения.

Для себя я нашла такой секрет изображения традиционного китайского пейзажа: нужно стать частью того уголка природы, который ты хочешь изобразить, раствориться в потоке его общего жизненного сознания, прожить в этом состоянии миг или вечность. В настоящих шедеврах китайской традиционной пейзажной живописи нет «я» художника, есть взаимосвязь и гармоническое единство всех объектов и явлений, « 天人合一 » «единство Неба и человека».

— Большое спасибо Вам за столь исчерпывающее интервью. Можете сказать несколько слов, может быть каких-то пожеланий читателям касательно творчества и искусства?

— Творчество позволяет сохранять душевное равновесие и оставаться в согласии с собой даже в самые непростые времена. Какую форму творчества выбрать — зависит только от вас, самое главное, чтобы это дарило радость и умиротворение, и несло добро в мир.

Интервью брал Журинский Иван, студент 2 курса по направлению «Философия»