Горе-то какое, слышали?
Ой, ну ничего себе! Никогда такого не было и вот опять?? — Чулпан-то нашу, ой, ненашу, поматросили и бросили в этой, в Латвии то ее! Вот жеж, люди неблагодарные какие! Она так старалась, между прочим. А они нашу, ай ненашу (но тем лучше) (кстати, а чью?), короче, такую женщину обидели! А между прочим, она гордая! И не будет терпеть подобного отношения (хотя, а какие варианты?)! — Поедет искать других матросов другие страны. Добрые и хорошие.
Чулпан Хаматова расплакалась после вопроса об эмиграции на интервью. Она сообщила, что ей тяжело в Латвии. «Какие-то вещи выбивают почву из-под ног, какие-то заставляют держать равновесие. Жить как раньше вообще не получается.
Плачет девушка в автомате, кутаясь в зябкое пальтецо
Вся в слезах, и в губной помаде, перепачканное лицо…
Ах, да, про матросов про добрые страны же я обещала. — Вот, Захар Прилепин пишет: Сльозы текут, сльозы:
Мне могут не продлить вид на жительство. Так как все то, что я делала, покупала землю, потом строила дом, чтобы у меня была гарантия того, что у меня будет вид на жительство, все это больше не работает, все это аннулировали. Это больше никакая не причина для продления вида на жительство. А причина для продления вида на жительство – контракт. После того как нас попросили уйти из Национального театра, мне, честно говоря, было уже всё равно, останусь я в Латвии, не останусь я в Латвии. Ну я подумала, ну если я не нужна в Латвии, ну я поеду в другую страну.
Месье, же не манж па сис жур. Гебен зи мир битте этвас копек ауф дем штюкброт. Господа, же не манж па… сис жур. Господа, подайте что-нибудь на пропитание бывшему депутату… бывшей кадетской фракции… бывшей Государственной Думы!
Чего я опять про нее, — вы спросите? — Злорадствую. Никак не могу избавиться от этой дурной привычки. Впрочем, в некоторых случаях даже и не собиралась.