Госкомпании перестали платить — их долги перед бизнесом выросли в разы. А так-то, в экономике все стабильно
data-testid=»article-title» class=»content—article-header__title-3r content—article-header__withIcons-1h content—article-item-content__title-eZ content—article-item-content__unlimited-3J» itemProp=»headline»>Госкомпании перестали платить — их долги перед бизнесом выросли в разы. А так-то, в экономике все стабильноСегодняСегодня314 мин В российской экономике наблюдается тревожный и системный феномен, ранее тщательно маскировавшийся за фасадом «финансовой дисциплины»: государственные и госуправляемые компании массово перестали исполнять обязательства перед поставщиками. Согласно данным «Ведомостей», число обращений бизнеса по фактам задержки оплаты контрактов по закону № 223-ФЗ (о закупках организаций с госучастием) выросло почти втрое за год — с 200 в 2024 году до 548 в 2025-м. Объём задолженности по этим жалобам увеличился с 1,5 млрд руб. до 4,03 млрд руб. Однако, как отмечают эксперты, эти цифры — лишь верхушка айсберга. Реальный объём неплатежей, по оценкам Института проблем естественных монополий и Московской школы управления «Сколково», может достигать десятков миллиардов рублей ежеквартально. Суть проблемы не в технических сбоях или временных кассовых разрывах, а в том, что государственные корпорации превратили поставщиков в источник бесплатного оборотного капитала. Это стало возможным благодаря сочетанию трёх В российской экономике наблюдается тревожный и системный феномен, ранее тщательно маскировавшийся за фасадом «финансовой дисциплины»: государственные и госуправляемые компании массово перестали исполнять обязательства перед поставщиками. Согласно данным «Ведомостей», число обращений бизнеса по фактам задержки оплаты контрактов по закону № 223-ФЗ (о закупках организаций с госучастием) выросло почти втрое за год — с 200 в 2024 году до 548 в 2025-м. Объём задолженности по этим жалобам увеличился с 1,5 млрд руб. до 4,03 млрд руб. Однако, как отмечают эксперты, эти цифры — лишь верхушка айсберга. Реальный объём неплатежей, по оценкам Института проблем естественных монополий и Московской школы управления «Сколково», может достигать десятков миллиардов рублей ежеквартально. Суть проблемы не в технических сбоях или временных кассовых разрывах, а в том, что государственные корпорации превратили поставщиков в источник бесплатного оборотного капитала. Это стало возможным благодаря сочетанию трёх…Читать далееОглавление
В российской экономике наблюдается тревожный и системный феномен, ранее тщательно маскировавшийся за фасадом «финансовой дисциплины»: государственные и госуправляемые компании массово перестали исполнять обязательства перед поставщиками.
Согласно данным «Ведомостей», число обращений бизнеса по фактам задержки оплаты контрактов по закону № 223-ФЗ (о закупках организаций с госучастием) выросло почти втрое за год — с 200 в 2024 году до 548 в 2025-м. Объём задолженности по этим жалобам увеличился с 1,5 млрд руб. до 4,03 млрд руб. Однако, как отмечают эксперты, эти цифры — лишь верхушка айсберга. Реальный объём неплатежей, по оценкам Института проблем естественных монополий и Московской школы управления «Сколково», может достигать десятков миллиардов рублей ежеквартально.
Системный кризис ликвидности под прикрытием «управляемой экономики»
Суть проблемы не в технических сбоях или временных кассовых разрывах, а в том, что государственные корпорации превратили поставщиков в источник бесплатного оборотного капитала. Это стало возможным благодаря сочетанию трёх факторов: сжатия доходов самих госкомпаний, жёсткой денежно-кредитной политики и отсутствия реальных институциональных санкций за нарушение обязательств.
Первый фактор — падение доходов и рост издержек.
Крупнейшие госкомпании, особенно в сырьевом и инфраструктурном секторах, переживают не просто снижение прибылей, а структурный дефицит операционных денежных потоков. Так, по данным Минфина, в 2024 году чистая прибыль госсектора сократилась на 28% по сравнению с 2023 годом. Одновременно растут обязательства: инвестиционные проекты, модернизация, социальные расходы и, что особенно важно, обслуживание долговой нагрузки.
Совокупный объём чистого долга госкомпаний, по оценке Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП), превысил 42 трлн руб. на конец 2024 года — рекордный уровень за всю постсоветскую историю.
При этом ликвидность сосредоточена в руках государства и ЦБ, а не у самих корпораций. Например, «Роснефть» в 2024 году направила на дивиденды 390 млрд руб., но одновременно задерживала оплату контрактов с подрядчиками на десятки миллиардов.
«РЖД» сократила выплаты поставщикам почти на 17%, несмотря на рост выручки, объяснив это необходимостью финансировать «национальные проекты». Такого рода практики стали нормой, а не исключением.
Второй фактор — высокая ключевая ставка ЦБ.
С декабря 2024 года ключевая ставка ЦБ стабильно колеблется в диапазоне 16—18%. Это делает заёмный капитал экстремально дорогим — стоимость кредитования для нефинансовых компаний превышает 22–25% годовых. Для госкомпаний, формально обладающих «высоким» кредитным рейтингом, такой уровень всё ещё обременителен, особенно на фоне падения EBITDA.
В этих условиях проще искусственно растянуть дебиторскую задолженность, чем брать кредит для расчётов с поставщиками. Неплатёж становится «беспроцентным финансированием» — без отчётности, без проверок и без последствий.
Третий фактор — слабость институтов.
Несмотря на наличие в законе № 223-ФЗ положений о сроках оплаты (не более 30 дней) и обязанности публиковать информацию о задолженности, механизмов принуждения к исполнению нет. Федеральная антимонопольная служба (ФАС) фиксирует нарушения, но не может наложить штрафы на «Газпром», «Росатом» или «Ростех».
Малый бизнес, зависящий от одного-двух госконтрактов, предпочитает не жаловаться, чтобы не лишиться будущих тендеров. По данным Общероссийской общественной организации «ОПОРА России», около 65% пострадавших компаний не подают официальных обращений из-за страха репрессивных действий со стороны заказчиков.
Цепная реакция: как неплатёжи тормозят экономику
Экономические последствия этого поведения многократно усиливаются по цепочке поставок. Малый и средний бизнес, формально объявленный «локомотивом роста», оказывается в ловушке: он не может получить деньги от госкомпании, но вынужден платить зарплаты, налоги, аренду и кредиты. В условиях высоких процентных ставок кассовые разрывы становятся фатальными. По данным Банка России, доля МСП с отрицательным операционным cash flow в 2025 году выросла до 41% — максимум с 2016 года.
Неплатёж перед поставщиком — это не просто задержка перевода. Это разрыв доверия, сбой в производственном цикле, сокращение инвестиций и увольнения. Особенно страдают регионы: в Северо-Западном и Приволжском федеральных округах, где доля госкомпаний в закупках превышает 60%, число банкротств малых предприятий выросло на 34% за год.
Кроме того, такая практика искажает саму природу государственных закупок. Вместо инструмента развития конкуренции и повышения эффективности госсектора они превращаются в механизм переноса фискального бремени на частный сектор. Государство экономит на ликвидности, но за счёт ослабления деловой активности и роста неформальной экономики.
Выход: не в лозунгах, а в обязательствах
Без изменений в институциональной архитектуре ситуация не стабилизируется. Повышение штрафов за просрочку оплаты, введение обязательных гарантийных счетов на этапе заключения контракта, подключение ФСБ и Счётной палаты к мониторингу дебиторской задолженности госкомпаний — вот минимальный набор мер. Необходимо также усилить роль Федерального казначейства: все госкомпании с более чем 50%-ным участием государства должны проходить обязательную казначейскую проверку на предмет ликвидности перед заключением контрактов.
В конечном счёте, когда государство становится ненадёжным платёжеспособным субъектом, оно подрывает не только доверие бизнеса, но и саму основу рыночной экономики. В условиях, когда каждый рубль на счету, а доступ к финансированию ограничен, задержка оплаты от госкомпании перестаёт быть «технической» и становится стратегическим риском для всей экономической системы. Игнорировать этот сигнал — значит ускорять деградацию деловой среды под прикрытием макроэкономической «стабильности».