Хрущёвский антисталинизм и советско-китайские отношения: некомпетентность или сознательный подрыв?

Белый Дом и Пекин укрепляли контакты через третьи страны, а потом и напрямую

Некоторое время назад с неофициальным визитом в Пекине побывал признанный архитектор американо-китайского сближения на рубеже 1960-х – 1970-х годов, многоопытный бывшей госсекретарь и внешнеполитический советник Белого Дома Генри Киссинджер, и поныне продолжающий, несмотря на свои 100 лет, курировать американо-китайские отношения. В ходе аудиенции 20 июля председатель КНР Си Цзиньпин отметил «давний вклад Киссинджера в нормализацию отношений КНР и США, которая не только принесла пользу двум странам, но и изменила мир», назвав матёрого дипломата «старым другом Китая». В ответ тот заявил, что отношения Вашингтона и Пекина «имеют решающее значение для развития обеих стран и всего мира. В нынешних условиях мы должны придерживаться принципов, изложенных в Шанхайском коммюнике (1972 г.), понимать чрезвычайную важность принципа “одного Китая” для КНР и содействовать развитию обоюдных отношений». С учётом преимущественно антисоветской «платформы» сближения между Пекином и Вашингтоном с конца 1960-х годов и позже происходило, в основном, на антисоветской «платформе» (особенно после ввода советских войск в Афганистан) резонно предположить, что применительно к текущим условиям господин Киссинджер в той или иной форме намекает Пекину на извлечение максимальной выгоды для «неровных», мягко говоря, двусторонних отношений в условиях вооружённого конфликта на Украине и антироссийских санкций коллективного Запада. Со своей стороны, в Пекине, видимо, были не прочь прощупать готовность Белого Дома на предмет более конструктивных подходов после переизбрания товарища Си на третий срок. В этой связи крайне примечательной видится отставка практически сразу после отъезда Киссинджера министра иностранных дел КНР Цинь Гана с его обширными связями в Америке и возвращение на эту должность одного из ближайших соратников Председателя КНР Ван И, полагающего, что в грядущем противостоянии с Америкой Россия должна находиться на стороне Поднебесной.

Генри Киссинджер в Китае прежде и теперь

* * *

Параллели и аналогии с минувшими событиями всегда актуальны, в том числе для понимания перспективной динамики. В предыдущих публикациях мы неоднократно обращались к теме ухудшения советско-китайских отношений после смерти Сталина (чем в конечном итоге не преминули воспользоваться заокеанские стратеги, наиболее прозорливым из которых оказался именно «баварский дедушка») и безрезультатных, по большей части, попыток хотя бы частичного возобновления конструктивного диалога между Москвой и Пекином.

К 20 июля 1963 г. безрезультатно завершились переговоры делегаций ЦК КПСС и ЦК КПК в Москве, начатые в первой декаде июля, по вопросам прекращения политико-идеологической полемики, неофициально развернутой в КНР в конце 1950-х, официально – с 1960 года. Фактически с того же времени, как отмечали мы отмечали ранее, постепенно обозначилось сперва политическое, а затем и военно-политическое сближение между Вашингтоном и режимом Мао Цзэдуна.

На первых порах это сближение реализовывалось через контакты высших официальных лиц третьих государств, у которых имелись (а у их преемников остаются поныне) союзнические, дружественные или, по крайней мере, неконфронтационные взаимоотношения и с Америкой, и с Китаем. Прежде всего – это Пакистан, Великобритания (официально признавшая КНР еще в 1950 г.), Австралия, Новая Зеландия, страны Скандинавии. Примерно с конца 1960-х в этот процесс включилась и державшаяся в социалистическом лагере особняком Румыния Николае Чаушеску).

Чаушеску и Мао Цзэдун, Пекин, июнь 1971 г.

Отметим, в этой связи, что Австралия с Новой Зеландией поныне участвовали, наряду с США, в «Тихоокеанском НАТО» – военно-политическом блоке «АНЗЮС», учрежденном в сентябре 1951 г., на смену которому пришёл небезызвестный AUKUS. Дания же вместе с Исландией и Норвегией изначально участвуют в НАТО. Румыния же – вскоре после известных событий (март 1969 г.) на Даманском – стала быстрыми темпами развивать политико-экономические связи с США и КНР. Соответственно, их посредничество в налаживании отношений Пекина с Вашингтоном едва ли происходило без «отмашки» из Белого Дома.

Итак, на упомянутых переговорах в июле 1963 г. советская сторона прямо или в косвенной форме отвергла основные предложения КНР, а именно:

– признание необоснованности огульной, притом посмертной критики И.В. Сталина (1) и сталинского периода в истерии СССР / КПСС;

– признание мирного сосуществования фактором, который может затормозить и даже устранить возможности антиколониальных и социалистических революций;

– признание ошибочности решений Москвы (1960-62 гг.) об отзыве советских специалистов (до 2500 чел.) из КНР и прекращении поставок из СССР оборудования для 80 экономических объектов в КНР;

– признание ошибочности советской военно-технической поддержки Индии в период китайско-индийского военного конфликта (осень 1962 г.);

– прекращение политико-экономического давления СССР на «сталинскую» Албанию, выступавшую против антисталинской истерии, и упразднение «советско-югославских планов наказания Албании» (как заявил премьер КНР Чжоу Эньлай на переговорах с албанскими руководителями Э.Ходжей и М.Шеху в Пекине весной 1962-го);

– созыв международного совещания компартий, для обсуждения причин ухудшения советско-китайских, советско-албанских отношений и, как следствие, раскола в мировом коммунистическом движении;

– прекращение наращивания советских войск и вооружений на советско-китайской границе и вблизи монголо-китайской границы;

– уточнение статуса некоторых островов на приграничных реках Амур, Уссури и озере Ханка;

– максимально активное совместное давление на США с целью вывода их войск/военных баз с из Турции, Греции, с Тайваня, из Японии, Южной Кореи, Филиппин, района Гуантанамо (юго-восток Кубы).

Лидер Пакистана Аюб Хан, Чжоу Эньлай и вдова Сунь Ятсена (Сун Цинлин), Пекин, май 1965 г.

Как отмечает известный китайский политолог и историк Ли Инань, уже в середине 1960-х гг. американские стратеги начали предлагать отказаться от конфронтации с КНР, а также с тесно связанной с Пекином Северной Кореей. Примерно в это же время между США и КНР были установлены экономические взаимосвязи – сперва через «страны-посредники», а также через британский (до 1997 г.) Гонконг и португальский (до 2000 г.) Макао. Затем, на рубеже 1960-х / 1970-х, по мере выстраивания политического диалога, по тем же каналам режима Мао Цзэдуна стала поступать американская продукция двойного назначения, а с начала 1980-х такие поставки осуществлялись уже и напрямую.

Как сообщила 16 сентября 1980 г. британская «Файнэншл Таймс» (2), в Вашингтоне одобрено предоставление КНР до 400 экспортных лицензий, «позволяющих Пекину закупать в широком ассортименте военную технику и товары двойного назначения в США», вслед за чем «в США разрешили продажу КНР оборудования для выпуска военной и “двойной” продукции», включающий «строительство завода американских военных вертолетов вблизи Харбина», введённый в действие к 1986 году.

Более того, в 1979 г. на в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, близ границ с Казахской и Киргизской ССР появились две крупные американо-китайские станции радио- и телевизионной электронной разведки, охватывающие более трети советской территории. К слову, достоверных официальных сведений о режиме функционирования этих объектов нет и сегодня…

Так или иначе, в Москве – намеренно или ввиду некомпетентности – проигнорировали возможные геополитические последствия политико-идеологического разрыва с КНР, приведшие к антисоветскому альянсу Пекина с Вашингтоном с начала 1970-х годов, просуществовавшему вплоть до распада СССР. И хотя сегодня времена вроде бы иные, о чём мы уже отчасти упомянули в начале материала, челночная американо-китайская дипломатия (в исполнении отнюдь не одного только престарелого «гроссмейстера»), свидетельствуют о необходимости держать в уме самые разные варианты.

Алексей Балиев

Примечания

(1)В связи с 10-летием со днях кончины Сталина (5 марта 1963 г.) , ЦК компартий Бирмы, Малайи, Северного (британского) Калимантана, Филиппин, Индонезии, Пакистана, Таиланда, Непала, Ирака, Египта, Новой Зеландии, Албанской партии труда, Революционный фронт освобождения британского «Договорного Омана» направили письмо в ЦК КПСС, где отмечалось: «…Посмертная дискредитация Сталина его же «соратниками», изображающими себя, якобы, не причастными к незаконным репрессиям, способна разрушить социализм в СССР и других странах, подчиняющихся Москве, расколоть, а затем вообще ликвидировать мировое коммунистическое движение. Руководство КПСС не имело права единолично объявить «анафему» Сталину, без учета мнений зарубежных коммунистических и рабочих партий. Империалисты и ревизионисты уже радуются тому, поощряют раскол между СССР, с одной стороны, и Китаем, Албанией – с другой. В дальнейшем ситуация ухудшится, с далеко идущими последствиями прежде всего для СССР и КПСС, и для стран, где правят ревизионисты-перерожденцы, подчиняющиеся Москве». (2) См. «Атлас еженедельной иностранной информации», М., ТАСС, ДСП, 26.09.1980.