И в забой, и на фронт — дружным коллективом: репортаж ФАН с подземных глубин донбасской шахты
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода
Именно в шахте приходит полное понимание того, что значит свет в конце тоннеля, почему уголь называют «черным золотом», а три часа пребывания под землей кажутся вечностью. Спуститься в забой — функционал отнюдь не для слабонервных, но, тем не менее, мне это удалось: отметка в 1240 подземных метров макеевской шахты «Щегловская-Глубокая» покорена. О нелегких шахтерских буднях, помноженных на боевые действия, тяжелом труде горняков и Добром Шубине — в репортаже ФАН.
Еще в 2017 году шахта «Щегловская-Глубокая», расположенная в обстреливаемом Червоногвардейском районе Макеевки, выдавала на-гора около 70 тысяч тонн угля в месяц. Теперь здесь добывают всего лишь тысячу тонн для поддержки работоспособного состояния предприятия, но такая минимальная добыча отнюдь не обусловлена недостатком самого угля, которого хватит еще на десятилетия. Все дело в дефиците кадров: с февраля текущего года отсюда ушли на фронт 40% сотрудников, в том числе подземных специальностей.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода«Очень многие из них уже не смогут приступить к исполнению своих обязанностей из-за ранений, но мы не теряем оптимизм. На сегодняшний день на шахте обновляются очистные забои, и мы готовимся к увеличению добычи. Чтобы вернувшиеся с фронта ребята пришли не на руины, чтобы республика могла получать для своих нужд необходимый коксующийся уголь, что, безусловно, позитивно скажется на экономике региона», – говорит управляющий филиалом №2 «Шахтоуправление «Донбасс» ООО ДМЗ» Сергей Чуяшенко, работающий на этом предприятии с 1998 года.
Сейчас все расходы убыточной шахты покрывает ДМЗ. Средняя зарплата шахтеров — 20-22 тысячи рублей в месяц. Аналогичная ситуация и на шахте «Коммунарская», что в Нижней Крынке, которая тоже входит в этот филиал. Если ранее 4,5 тысячи сотрудников обоих предприятий добывали 170 тысяч тонн угля в месяц, то теперь на две шахты остались всего лишь 900 человек.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода«Шахтеры, безусловно, нуждаются в поддержке. Мы понимаем, что нам необходимо увеличивать доходную часть предприятия, но из-за ограничения в людях на сегодняшний момент не можем этого сделать. Мы убыточны», — отмечает Сергей Чуяшенко.
Шахтеры «Щегловской-Глубокой» встали на защиту Родины добровольцами, не дожидаясь февральских повесток. Из трехсот человек был сформирован 5-й батальон 115-го полка, воевавший на территории Харьковской области. А комбатом был сам управляющий Сергей Чуяшенко, о чем он, кстати, скромно умалчивает.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода«Мы все шли добровольцами, чтобы попасть именно в этот батальон, где комбатом был наш директор. Армейская иерархия была такова: начальники шахты стали командирами рот, бригадиры — командирами взводов, состоящих из рабочих своей бригады, начальники участков — командирами отделений и т. д. К примеру, наш горный мастер командовал взводом, в общем, было все, как на шахте, только в армии. А рабочие стали солдатами», — рассказали шахтеры.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода
В холле административного здания размещены стенды с портретами погибших. Только за время проведения СВО 22 бойца-шахтера из «Щегловской-Глубокой» погибли, двое попали в плен, а двое числятся пропавшими без вести…
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода«Вот здесь, перед проходной, будем устанавливать памятник нашим погибшим коллегам», — говорит председатель профкома «Шахтоуправления «Донбасс» Валерий Осипович.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода
А теперь — в забой! После инструктажа мне выдают шахтерский костюм и сапоги, а в ламповой — головной светильник и самоспасатель, являющийся своего рода дыхательным аппаратом. В руках у замначальника шахты по производству Артема Чуяшенко, имеющего 25 лет шахтерского стажа, прибор для замера газа в шахтной среде. Он объясняет, что все это значит, а я, находясь в непривычном для себя обмундировании, стараюсь вникнуть в шахтерские реалии.
Далее вместе с Артемом Чуяшенко, начальником шахты Виталием Соболевым (15 лет шахтерского стажа), и. о. начальника участка по добыче угля Юрием Широковым (18 лет стажа) и другими шахтерами мы садимся в клеть.
«Идем на ствол, где опускаемся на отметку 915 метров, откуда все уходят по своим уклонам и рабочим местам. Идем на участок №2. Поехали, опускай клеть!» — говорит Соболев.
Клеть — это нечто типа скоростного лифта с обзором. Спускаемся около пяти минут, расстояние между балками составляет 12 метров.
Вышли из клети, после чего зарегистрировались с помощью отметочного жетона. Так начинается рабочий день шахтера.
«Все, у вас пошел подземный стаж, идем в тоннель!» — говорят ребята.
Осознание того, что ты находишься глубоко под землей, пока отсутствует. Тоннель довольно широкий, кое-где мерцает свет, да и рубящих уголь шахтеров, как я себе раньше представляла, нигде не видно.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода«Это аварийные запасные сооружения, а это вентиляционная струя на поверхности, два вентилятора. Мы направляемся на восточное крыло, откуда опустимся на отметку 1240 метров, — Артем Чуяшенко пытается сориентировать меня в подземном пространстве.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода
После пешего похода по рельсам и шпалам поднимаемся на сходню конвейерной ленты. Мне объясняют, как правильно на ней перемещаться: положение — полулежа, за борта держаться нельзя.
— А меня не снесет? — интересуюсь, пытаясь разместиться на усложненном варианте «американских горок».— Нет! Поехали! Не боимся, не дергаемся… Предупредительный сигнал, и конвейер запускается, — инструктируют.
Конвейер запускается, а вместе с ним ощущение того факта, что летишь прямиком в преисподнюю. Вокруг кромешная тьма, из которой наши головные лампы выхватывают какие-то крутящиеся механизмы. Так передвигаемся несколько минут и выходим на очередной сходне. Экстрим еще тот!..
«За бортом» — уклонная выработка, по которой подается свежая струя, а также выдаются материалы. Ориентировочная глубина — тысяча метров. Далее нужно идти 800 метров в уклонную часть на следующую отметку в 1140 метров.
По пути следования мне объясняют работу механизмов, показывают дегазиционную скважину, вагонетки и прочее. Я узнаю, что на данное время на этом участке коптируется около двух кубометров чистого газа метана в минуту: впоследствии он используется для обогрева административно-банного комбината (АБК) и других нужд шахты, а при вырабатывании электричества шахта выбрасывает его в общегородскую сеть.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода«Здесь мощность пласта достигает 1 метр 80 сантиметров… Наша шахта сверхкатегорийная, опасна по внезапным выбросам угля и газа. Но мы с этим боремся, безопасность у нас на уровне 100%», — узнаю очередную порцию «подземной» информации.
Местами трудно дышать, а вентиляционный порыв иногда настолько силен, что фактически сбивает с ног. Шахтных крыс нет, зато есть сверчки — их присутствие слышно на более или менее тихих участках.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода
Залазим по-пластунски в механизированный комплекс: проем слишком узкий, приходится ползти, процесс спасают наколенники и перчатки. Здесь, в замкнутом пространстве, шесть часов работают шахтеры. Общаемся полулежа.
Заползли в верхнюю нишу, где «интерьер» практически идентичен. Спасает каска, поскольку с непривычки пытаешься поднять голову, по причине чего периодически ударяешься о породу и балки. В эти моменты мне почему-то показалось, что поговорку «были бы мозги — было бы сотрясение» придумала именно я и именно здесь, в шахте…
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода
Под гул и скрежет работающей ленты щупаем то самое «черное золото»: свежедобытый уголь ярко переливается при свете головных ламп и буквально рассыпается в руках. Завораживающее зрелище!
Идем (а периодически ползем) на шестой восточный карьерный штрек пласта, где запускаются лава, комбайн и конвейеры. Это что-то вроде штаба, здесь же есть шахтный телефон, по которому можно через телефонистку связаться с внешним миром.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода
К слову, обстановка чем-то напоминает фронтовой блиндаж — большой, укрепленный, капитальный. В целом шахта представляет собой некий шумный подземный фронт, ограничивающий в передвижениях и пространстве. Такая себе глубокая передовая…
«Полезли дальше, вот он уголь!» — говорят сопровождающие.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода
Подползаем на четвереньках туда, где на ленте передвигаются глыбы «черного золота». Процесс шумный, быстрый и монотонный. В принципе, на это можно смотреть, как говорится, вечно, но нужно выползать из забоя: впереди — нелегкий обратный путь сквозь тьму и вращающиеся механизмы. А над нами 1240 метров!..
Продолжаем передвижение уже в обратном направлении. По словам шахтеров, на каждом участке размещена эмблема какого-то футбольного клуба, проходим мимо эмблемы «Локомотива». На соседнем, по их словам, «увековечен» мадридский «Реал». Позади остается секция крепи ДМ механизированного комплекса, спускаемся вниз на нескольких лентах с «плавными» пешими переходами между оными. Внизу отмечаемся жетоном «на выезд».
«Все, ты отработала смену в шахте! Один подземный рабочий день у тебя есть, осталось 24 года», — шутят шахтеры.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода
Окутанные с головы до ног угольной пылью, садимся в клеть. У шахтеров нет даже намека на усталость — они привычные. Я же пытаюсь сконцентрировать внимание на происходящем, и, что называется, сфокусировать взгляд, но перед глазами все время проплывают узкие ниши, движущиеся шахтные механизмы и конвейеры…
Прямо в спускающейся клети шахтеры рассказали, как они воевали. Говорят, служили одной большой шахтерской семьей. Многие из них воюют до сих пор, а более двух десятков сотрудников «Щегловской-Глубокой» уже никогда не вернутся в забой: они погибли, защищая Родину…
Во дворе поднявшихся из забоя шахтеров встречает Добрый Шубин. По преданию, он обитает в глубинах шахт и следит за деятельностью горняков, нередко предупреждая их об опасности. Шахтеры считают его своего рода талисманом — покровителем, помощником и защитником.
Федеральное агентство новостей | Ксения Шкода«Он следит за нами», — говорят ребята.
Добрый Шубин — один из символов донбасского региона. Симпатичный гном, воплощающий горняцкий дух, мужество и самоотверженный труд в столь опасной сфере человеческой деятельности. Безусловно, подземное царство Шубина вырабатывает стойкий шахтерский характер, поэтому людей, годами пребывающих глубоко под землей, наземные трудности не пугают. Находясь с ними в качестве «подземного туриста», до конца не осознаешь все те риски, с которыми сопряжен нелегкий шахтерский труд. А он, вне сомнений, заслуживает и уважения, и восхищения…