«Я не ЦИПСО» Жена мобилизованного в видео обратилась к россиянам – «думали, что мобилизованные будут копать окопы и строить линию Суровикина»

«Я не ЦИПСО» Жена мобилизованного в видео обратилась к россиянам – «думали, что мобилизованные будут копать окопы и строить линию Суровикина» Жена мобилизованного. Фото: скриншоты из видео | youtube.com

Жена мобилизованного в зону спецоперации на Украине рассказала о том, почему она хочет добиться демобилизации и напомнила, что мобилизованные — тоже граждане РФ.

В конце декабря 2023 года одна из родственниц мобилизованных в зону специальной военной операции на Украине опубликовала видео на YouTube, в котором рассказала о том, почему хочет добиться демобилизации и напомнила, что те, кто находятся в зоне СВО — такие же граждане РФ.

Женщина отметила, что обычный человек, которому страшно записывать обращение, но молчать она уже не может.

— Сразу хочу сказать, что я живой человек, не ЦИПСО, или как там принято называть тех, кто пытается открывать свои очаровательные ротики. Я обычная русская баба, — рассказывает родственница мобилизованного.

Она рассказала о ситуации, в которой недавно оказалась во время поездки на такси: женщина разговорилась с воителям такси, который был недоволен женами мобилизованных.

— Представляете, сейчас эти 300 тысяч вернутся к нам, в наше мирное спокойное общество. Что начнется? Они же обижены на жизнь. Они там полтора года в окопах с мышами, а мы тут, по их мнению, жировали, — цитирует жена мобилизованного водителя.

Она отмечает, что это странное рассуждение, поскольку оставлять военнослужащих «за бортом» и выстраивать «зону отчуждения», в которой они будут «мучаться с ПТСР-ами».

— Сейчас страна разделилась на два лагеря тех, у которых там кто-то есть и кто переживает и те, которые продолжают жить своей спокойной жизнью, — объяснила женщина.

Она отметила, что «второй лагерь» строит иллюзию спокойной жизни из-за того, что не столкнулся с мобилизацией родственников сам.

— Ты делай вид, что тебя это не касается. Ну да, у соседки мужа мобилизовали. Зато сейчас денежки хорошие получают. Кредиты наконец закроют, бедолаги. А у коллеги сына мобилизовали. Ну, сама виновата. Чё нет? Чё отпустила-то? Надо было его не отпускать, — рассказывает жена мобилизованного.

Она отметила, что в глазах общества женщины, пытающиеся добиться демобилизации, это «кровожадные» существа, которые просят забрать «чужого Петю» и вернуть им «их Васю».

Женщина объяснила, что у родственниц мобилизованных есть обида на жизнь и возмущение, почему мой муж или сын задолжал родине, а другие мужики нет, но на самом деле ни одна из них не желает ничего подобного остальным.

— Бессонные ночи. Ожидание звонка. Дети, которые растут без отца и без конца с парашюта. Где папа? Когда папа? Когда папа вернётся? И когда праздники превращаются в сущий кошмар, — делится жена мобилизованного.

Она призвала не забывать о том, что мобилизованные — это всё-таки наши с вами граждане, коллеги, сослуживцы, одноклассники, соседи. А говорить о том, что мобилизованные сами отправились в зону спецоперации на Украине не нужно, потому что в таком случае они были бы добровольцами. Да и в зоне боевых действий они занимаются не тем, чего ожидали.

— Если мы вспомним, все тогда верили, что они будут в тылу копать окопы, линию Суровикина настроить или что-то еще, — рассуждает женщина.

Она напомнила, что аргумент о том, что военнослужащие в зоне СВО получают высокие зарплаты, не является логичным.

— Ну, давай представим, что ты со своей зарплатой 50, 60, 30, 40, 100 тысяч рублей в месяц, живешь на своей работе 24 на 7, без выходных и праздников, не видя семью, с риском для жизни, с недосыпами, ты сам себе не принадлежишь. Явно твоя зарплата будет больше, те же там 150-200 тысячи будет, так что не большая зарплата, — заявила родственница мобилизованного.

При этом женщина напомнила о том, что мобилизованные, в отличие от кадровых военных, раньше уйти на пенсию не могут, а военной пенсии или ипотеки ему не положена.

— Пенсия ему положена, как ветерану боевых действий, 3800 в месяц. Ну, мы понимаем, что такое 3800 в месяц, — закончила женщина свое обращение.