Илон Маск — неофеодальный князь
data-testid=»article-title» class=»content—article-render__title-1g»>Илон Маск — неофеодальный князь9 минут2 прочтенияСегодняСегодняОглавление
Он нарушает либерально-демократический порядок, сокрушается редактор британского новостного портала UnHerd Мэри Харрингтон
В сюрреалистическом каскаде событий интернет-персонаж Эндрю Тейт основал политическую партию. Он сделал это, по-видимому, в ответ на возрождение интереса к скандалу с британскими «бандами груминга», как их эвфемистически называют, состоящими преимущественно пакистанских мусульман; этот факт становится несколько ироничным, поскольку сам Тейт, самопровозглашенный новообращенный мусульманин, как утверждают румынские власти, использовал метод «любовника» для вербовки молодых женщин в сексуальную эксплуатацию.
Я избавлю вас от дальнейшего анализа его программы, предложенной «Партией BRUV», известной как «Британия, восстанавливающая базовые ценности», и скажу лишь, что «Наказание BBC» заслуживает отдельного эссе. Но его выход в политику — это, пожалуй, не столько серьезное предложение, сколько симптом ускоряющегося краха легитимности почти всей британской институциональной политики. Более того, происходящая сейчас перетряска касается не только политических партий или идеологий, но и самих механизмов: тектонический сдвиг, в ходе которого вновь возникают древние формы власти, а условия политического участия внезапно оказываются на волоске от гибели.
Фоном для этого послужил решительный переход Запада к цифровой культуре эпохи ковида: трансформация оказалась обоюдоострой для тех самых элит, которые больше всего её продвигали. Наш новый оцифрованный мир на первый взгляд выглядит как окончательная консолидация богатства и власти глобализирующейся, постнациональной и монолитно-либеральной олигархии «работников знания», или, как выразился Н. С. Лайонс, «виртуалов», над реакционными «физиками», людьми, обреченными на простой труд в реальном мире. Все это так; но это также оказалось мощным усиливающим устройством для любого олигарха-отступника, готового встать (или даже просто казаться таковым) на сторону крестьян.
В свою очередь, это привело к появлению мира, в котором национальные государства по модели после 1945 года еще не являются полностью ненужными, но в котором эти образования, связанные с ними политические формы и процессы, а также механизмы создания политической легитимности в лучшем случае неустойчиво вписываются в новую реальность того, где на самом деле находится власть. Ведь цифровая консолидация богатства вернула нас в мир лордов и князей: титанов, чье богатство обеспечивает им статус, более схожий, скажем, с Лоренцо де Медичи, чем тот, который Запад видел после двух мировых войн.
Именно действия такого князя — Илона Маска — склонили в пользу Трампа на президентских выборах в ноябре прошлого года, сначала купив компанию Twitter (теперь X), а затем запустив каскад предпочтений, в результате которого несколько других технологических князей перешли на сторону Трампа. И именно Маск стоит за бранью, которая в настоящее время сыплется на Стармера в связи с бандами груминга — кампанией преследования за посты, которая вызвала столько шума и хаоса, что, похоже, подтолкнула Тейта к созданию «Партии BRUV».
Это, в свою очередь, подчеркивает ещё один аспект нового феодального порядка: эти лорды и князья начинают испытывать свои силы в борьбе с элементами унаследованной политической системы. В конце концов, когда чистый капитал отдельного человека превышает ВВП среднего национального государства, становится далеко не ясно, кто выше: плутократ или премьер-министр? Таков более широкий контекст, в котором доминошная цепочка событий в Интернете привела к тому, что Маск начал троллить Стармера, рассказывая о позорном послужном списке Великобритании по изнасилованиям, а кикбоксёр (якобы) «любовник» объявил о своём намерении баллотироваться в парламент и заменить его.
Ведь если статус и роль Маска совершенно не понятны с точки зрения послевоенного порядка, то они вполне логичны в качестве обновления средневекового в XXI веке. Он сказочно богат, командует главным полем политической битвы, является энтузиастом и бессовестно пристрастным участником этой битвы, а также (не без связи с этим) самым любимым придворным человека, который вскоре вступит в должность лидера ведущей мировой сверхдержавы и который теперь, также не без связи с этим, обязан Маску услугой. Все это позволяет говорить о ранге и власти, которые в додемократическом мире были сродни «великому герцогу»: ниже королей и императоров, но выше простых суверенных князей или герцогов.
Как великий герцог — настоящий, зубастый, а не рукопожатный церемониальный современный — взаимодействует с избранными главами государств, которые его обижают? К своему несчастью, Кир Стармер как раз сейчас выясняет это. С тех пор как прошлым летом Стармер вызвал недовольство Маска своим поведением во время беспорядков в Саутпорте, Маск ведёт обостряющуюся словесную войну, которая недавно усилилась, когда Маск начал кампанию по усилению скандала с бандой насильников.
Заявления Маска о том, что Стармер должен сидеть в тюрьме, и опросы о том, должны ли США «освободить народ Британии от его тиранического правительства», заставили Даунинг-стрит ответить на его «ложь и дезинформацию». По словам Николаса Уотта из BBC, его «зажигательные высказывания» вызвали «абсолютный ужас на самом высоком правительственном уровне» и даже могут поставить под угрозу отношения между Великобританией и США в области безопасности.
Однако до сих пор пощёчины в обычном дипломатическом регистре не возымели желаемого эффекта. Постмодернистский великий герцог с американским паспортом и деньгами, превышающими ВВП Финляндии, испытывает свой политический вес против демократически избранного, но ненавидимого всеми лидера государства, настолько недееспособного, что некоторые бывшие лояльные подданные начинают жаловаться, что его главным средством поддержания порядка являются репрессии в колониальном стиле в отношении этнического большинства нации. И этот лидер теперь обнаружил, что в справочнике по современной британской политике нет советов о том, как выжить в этой ситуации.
«Постмодернистский великий герцог проверяет свой политический вес в борьбе с демократически избранным, но всеми ненавидимым лидером государства».
Только время покажет, удастся ли ему это. Тем временем другие люди, находящиеся в более близкой орбите этого великого герцога, также подвергаются грубому обучению надлежащим формам почтения. Ранее Маск заявлял о своей поддержке Партии реформ Найджела Фараджа, а перед Рождеством, по слухам, вел переговоры с партией о крупном пожертвовании ей. Но затем Маск выразил поддержку правому провокатору Томми Робинсону в связи с его деятельностью по борьбе с бандами груминга, и в ответ на это Фарадж в своем телешоу GB News противопоставил взгляды Робинсона и Маска. Теперь Маск, похоже, охладел не только к пожертвованию, но и к Фараджу, написав на сайте X, что у того «нет того, что нужно», чтобы возглавлять партию.
Как только мы выберемся из всего этого столпотворения по поводу изнасилований, иммиграции, расизма, Фараджа, Стармера, иностранного политического вмешательства, «ультраправых» и прочего, мы останемся с большим вопросом, на который нет ответа. Каков относительный статус избранных лидеров и постмодернистских лордов и принцев? Последние, в конце концов, не являются «легитимными» в смысле избранными; но в силу своего положения они способны перестраивать политические и культурные реалии вокруг себя, как железные опилки вокруг магнита.
В этом смысле влияние Маска явно внедемократично. Но многие другие, более прогрессивно настроенные лорды и князья, открыто вмешиваются в демократический процесс, не вызывая почти такой же ярости. Учитывая это, для большинства возмущение вмешательством Маска может быть связано не столько с вмешательством как таковым, сколько с гневом по поводу того, что столь крупный игрок для разнообразия встал на сторону плебса, а не бюрократии.
Но сам Маск в некоторых отношениях настолько близок к тому, чтобы быть физиком, то есть тем, кто работает в «реальном» мире атомов, а не битов. Как показывают его достижения в SpaceX и Starlink, он не столько манипулятор данными или финансист, сколько прозорливый инженер. И эта несколько более тесная связь с материальностью, возможно, наделила его достаточным прагматизмом, чтобы понять то, о чем предупреждал Питер Турчин: хотя исторически элиты часто были эгоистичны и часто эксплуатировали низшие слои, из этого не следует, что можно просто игнорировать интересы крестьянства в целом. Сильные, как заметил Фукидид, могут делать то, что могут, пока слабые страдают от того, что должны; но история полна элит, которые не пережили слабых, решивших, что с них хватит, и предпринявших коллективные действия.
Другими словами, даже если мы больше не живём в условиях либеральной демократии, политическая легитимность все равно имеет значение — как и до того, как все смогли голосовать. Но то, как лидер получает эту легитимность, похоже, снова становится предметом спора. Теперь уже не обязательно просто побеждать на выборах, о чем свидетельствует быстрота, с которой за «исторической победой с обвалом» Кира Стармера последовал резкий спад его популярности, перешедший в повсеместную ненависть. Если судить по Трампу, то все работает наоборот: сначала вы получаете политическую легитимность, используя международный механизм личностного плебисцита под названием «интернет», и только потом подтверждаете её на выборах.
В результате мы оказались в странном положении. Серьезные деньги и власть отступили и консолидировались, превратившись в международную, безграничную властную структуру, скорее неофеодальную, чем либерально-демократическую. Сам публичный дискурс — теперь важнейший двигатель массовой политической легитимности — принадлежит владыкам этого постнационального, постдемократического оверкласса. Тем временем нам всё ещё приходится проходить через национальные выборы, даже если в них доминирует бюрократический класс, который больше не верит в национальные государства и не способен мыслить вне политических догм, которые фиксируют нашу продолжающуюся дисфункцию — потому что мы всё ещё не можем (и, конечно, не хотим) полностью обойтись без них.
Однако теперь один из представителей настоящего оверкласса сделал своим хобби высмеивание потёмкинского руководства, которое это породило в Британии. Под этой атакой и наши скрипучие институты, и населяющие их шансы и набитые рубашки выглядят настолько абсурдно, что в дело вступают захудалые агенты влияния, которые играют в LARP «избрание» ради кликов, как Instagram-торговки, притворяющиеся, что заквашивают йогурт для видео. Трудно представить, что такая ситуация, по крайней мере в краткосрочной перспективе, приведёт к чему-то, кроме ещё большего хаоса. И, возможно, единственным выходом из этой ситуации станет политический лидер, способный преодолеть разрыв: талант вызывать поклонение мемов, а также готовность разбить священных коров во имя достижения цели.
© Перевод с английского Александра Жабского.
Приходите на мой канал ещё — буду рад. Комментируйте и подписывайтесь!