Имран Хан и мурзилки Госдепа

Под прошлой статьей было слишком много вопросов про ситуацию в Пакистане, поэтому давайте взглянем на происходящее внимательнее.

Десятилетиями Пакистан считался стратегическим союзником Америки в регионе. Это вообще очень удобно — считать стратегическими союзниками двух заклятых врагов, коими с 1947 года являются Пакистан и Индия — сэры из Лондона умели делить территории так, чтобы в будущем на них возникало как можно больше конфликтов.
По сути, нынешний Пакистан — это исконные территории Индии. Само же деление в те годы проходило отнюдь не мирно — в результате протестов и столкновений погибло, по разным данным, до одного миллиона человек.

Пакистан — это бывшие мусульманские провинции Большой Индии. Штат Джамму и Кашмир, в котором до сих пор подавляющая часть населения исповедует ислам, все еще бунтует — население требует то создать свою отдельную страну, то присоединиться к Пакистану.
Название страны тоже весьма примечательно. Оно включило в себя первые буквы провинций Синда, Пенджаба, Афганистана, Кашмира, Белуджистана — а само слово Пакистан переводится с языка урду, как «страна чистых».

Ислам пришел в эти края в 710 году, когда еще самой Большой Индии не существовало. Княжества были, а единой страны не было. Арабский полководец Мухаммад ибн Кассим насаждал ислам весьма креативно — нет, речь не идет о казнях неверных, полководец действовал сугубо экономическими методами.
Сразу же после захвата северного Синда и Пенджаба Мухаммад ибн Кассим ввел своеобразный подушный налог на всех жителей — джизию. Не сказать, что джизия была слишком обременительной, но вот те, кто принял ислам, от налога освобождались, причем пожизненно — а если после принятия ислама парни поступали к полководцу на службу, то вознаграждение было весьма щедрым. Таким образом арабы почти ненасильственным образом сделали мусульманами многие народы, позднее вошедшие в Индию.

Любопытно, что во времена Мухаммада ибн Кассима набеги на север Индии были самым обычным делом — именно так индусы во всей красе познали дзен общения с адептами новой на тот момент религии. В тех краях было много стран и династий — к примеру, гуридское государство распространялось вплоть до Самарканда и Исфахана и включало в себя всю Индию. Эпоха Великих Моголов ознаменовалась повсеместным насаждением ислама, однако по непонятным до сих пор причинам отношение к индуизму оставалось крайне терпимым.
А потом пришли британцы. С 1757 по 1947 годы они столько натворили в Большой Индии, что это должно стать отдельной историей — и всегда, при любой возможности, британцы обращали в свою пользу любые межплеменные конфликты. Уж что-что, а это британским чиновникам и офицерам удавалось лучше всего.

Но это все былины минувших веков — хотя, честно говоря, они дают некоторое представление о невероятной «любви» между индийцами и пакистанцами.

Нас же интересует сегодняшний день.

Имран Хан — первый политик, выстроивший отношения не с Америкой, а с новой Россией. При этом важно понимать, что в стране фактически правят региональные кланы, которые и определяют общую направленность «политического трека», как модно сейчас говорить. Например, Асиф Али Зардари, бывший президентом страны с 2008 по 2013 годы, готовится снова занять этот пост — так вот, он представляет клановую группу из Пенджаба. Про Зардари можно сказать только то, что он был мужем Беназир Бхутто, первой женщин на посту премьер-министра страны.

Зардари является главой Пакистанской народной партии, которую в свое время основал отец Беназир, Зульфикар Али Бхутто. Зульфикара нельзя назвать совсем уж проамериканским, будучи премьером, он много сделал для установления отношений с СССР и Китаем, но вот все, кто приходил к власти после него, уже были откровенно проамериканскими.
Особенно заметно это стало после того, как Америка всеми ногами влезла в регион, затеяв войну с Ираком и Афганистаном — тогда вообще всем на Ближнем Востоке казалось, что американцы непобедимы.

Имран Хан пришел к власти в 2018 году, когда уже стали понятны первые последствия присутствия России в Сирии — столь трогательно взращенный Западом ИГИЛ (запрещенный во всей Галактике), терпел одно поражение за другим — ВКС и Силы специальных операций с таким усердием и целеустремленностью выколачивали пыль из желающих насадить свою точку зрения неверным, что это невольно вызывало уважение на Востоке — а любая страна, вызывающая на Востоке уважение, становится желанным партнером в экономических взаимоотношениях.
Вон Америка обгадилась по уши с Кабулом — и все, ее влияние в регионе растаяло, как снег в июльской Сахаре. Да, они пока сидят на своих базах, но их уже откровенно и, самое главное, безнаказанно просят на выход, что из Ирака, что из Катара.

Провинность Хана в том, что в споре между Москвой и Вашингтоном он открыто принял сторону России. Отказался вводить санкции, продолжил проект «Пакистанский поток», критически важный для развития страны — короче говоря, в глазах Госдепа он стал настоящим редиской.
Свержение Хана готовилось давно — еще 27 марта он показывал на одном из митингов в свою поддержку в Исламабаде письмо, разосланное Госдепом своим мурзилкам — уже тогда было понятно, что дело идет к конституционному кризису.

Первая реальная попытка отстранить Хана от власти произошла 3 апреля — тогда ее заблокировал один из вице-спикеров парламента, а сам Хан инициировал роспуск законодательного собрания и назначил перевыборы.
Верховный суд это распоряжение отменил, а Америка «помогла» оппозиции осознать свои «ошибки», введя санкции против нескольких банков Пакистана — в итоге 10 апреля парламент 174 голосами из 342 все-таки вынес вотум недоверия. Хан был отправлен в отставку, а спикер и вице-спикер парламента в знак протеста против действий оппозиции сложили свои полномочия.

В чем были главные ошибки Хана? Во-первых, в его кружении было слишком много людей с американскими и британскими паспортами. Во-вторых, некоторые депутаты его родной партии Техрик-е-Инсаф (Движение за справедливость) в последний момент переметнулись на сторону оппозиции. Ну и, в-третьих, Имран Хан преступно дружил с Москвой и Пекином — напомню, что в феврале он приезжал в Россию и встречался с Путиным.
Однако Имран Хан куда больше был креатурой китайцев, для которых его свержение стало одним из самых неприятных событий последних лет. Китай достаточно много вложил в экономику Пакистана, чтобы вот так все бросить и уйти — и у Пекина до сих пор остается шанс призвать парламент страны к разуму. Понятно, что у китайских эмиссаров сейчас прибавится работы — к их счастью, пакистанские политики очень легко продаются. Хоть в розницу, хоть пучками в опт.

По сути, в ночь на 10 апреля в Исламабаде фактически произошел государственный переворот, слегка прикрытый фиговым листочком демократии — в ответ сторонники Хана вышли на улицы и устроили некое подобие Майдана — пока еще мирное, но все это рискует перерасти в настоящие столкновения, с мордобоем и переворачиванием полицейских машин.
Что любопытно, самым вероятным кандидатом на премьерский пост считали Шебхаза Шарифа, младшего братика бывшего премьера Наваза Шарифа, сбежавшего в Лондон (а куда еще бежать?) после обоснованных обвинений в коррупции и злоупотреблении полномочиями. Так вот, младшенькому недавно стукнуло 71 — похоже, геронтология в политике прозападных мурзилок становится заразительной штукой.

И да, Шарифа-младшего только что утвердили на пост премьера. Это временно, ибо следующие выборы должны состояться через полтора года — и нет никаких сомнений, что за это время Америка очень постарается смешать Имрана Хана с дорожной грязью. Такие кандидаты им точно не подходят. Это если сама Америка к тому времени не закашляет, что вполне возможно — а тогда Америке не будет дела ни до кого, кроме самой Америки.

Другое дело, если китайским товарищам удастся сейчас переломить ситуацию — в конце концов, в экономическом плане Пакистан куда больше зависит от Пекина, нежели от Вашингтона. Пекин вполне способен устроить локальный экономический кризис в отдельно взятой стране, потерявшей берега — впрочем, все это мы скоро увидим. Возможно, в Пекине просто возьмут стратегическую паузу, накачивая деньгами проекты с Ираном — в любом случае, кто-то в данной ситуации обязательно проиграет.

А проигрывать на Большом Ближнем Востоке ой как не модно. Нет никаких сомнений, что в эту китайскую игру включится Индия — и тогда Шарифу-младшенькому и прочей оппозиции очень поплохеет. Индия вообще всегда за любой Майдан в Пакистане — а чем заканчиваются такие Майданы, никому напоминать не нужно.

В конце концов, если заклятому врагу плохо, то разве это не повод для праздника в Дели?