Иран-Ирак — интриги в большой политической игре

В Тегеране хотят сделать Аммара аль-Хакима главным соперником Садра.

Лидер «Хикмы» наконец-то принял предложение, сделанное ему много лет назад Касемом Сулеймани. Но наблюдатели скептически относятся к этому, полагая, что иранский гамбит окупится.

В августе 2018 года все взоры в Ираке были прикованы к самому роскошному отелю страны — «Вавилон». Политические лидеры собрались в этом сооружении на берегу Тигра, чтобы выработать соглашение о создании крупнейшего парламентского альянса, невиданного в стране.

Среди них выделялись три имени: Муктада аль-Садр, влиятельный шиитский священнослужитель, Хайдер аль-Абади, бывший премьер-министр, и Аммар аль-Хаким, ключевой шиитский игрок.

Но это была не первая встреча Хакима в тот день. Несколькими часами ранее Хаким провел встречу, которую один из его помощников назвал «соблазнительной». Вавилонский саммит можно считать менее важным.

Та, вторая встреча проходила в его политическом штабе, в нескольких кварталах от багдадского Вавилона.

Касем Сулеймани, иранский генерал, который позже будет убит в результате удара американского беспилотника, был там, представляя, как казалось в то время, «возможность всей жизни». Это рассказал изданию Middle East Eye шиитский политический лидер, знакомый с событиями.

По словам помощника Хакима, Сулеймани предложил отпрыску клерикальной семьи стать доминирующей фигурой в шиитской политике Ирака, опираясь на поддержку Ирана и контролируя всю мозаику вооруженных группировок. Он получил бы широкие полномочия, огромный бюджет, политическую, медийную и религиозную поддержку со стороны Тегерана.
Взамен Хаким должен был забыть о союзе с Садром и приготовиться к жизни в качестве его соперника, готового противостоять священнику, когда это потребуется.

Хаким пришел в политику в 2009 году, сменив своего отца на посту лидера Исламского высшего совета Ирака (ИВСИ), одной из ключевых партий, создавших политическую систему страны после Саддама Хуссейна.

Но за год до этих двух встреч Хаким покинул ИВСИ и основал свой собственный проект «Аль-Хикма», чтобы дистанцироваться как от политики старых товарищей своего отца, так и от Ирана.

Этот шаг принес некоторые результаты. Хаким принял участие в выборах в мае 2018 года, где добился относительных успехом — его вновь сформированный блок получил 25 мест. Это была платформа, которая, по его мнению, могла сделать его ведущим умеренным шиитским голосом, привлекательным для шиитских либералов.

Хаким отклонил предложение Сулеймани и пошел на встречу с Садром, — встречу, которая привела к созданию нового парламентского блока, включающего большинство политических сил, не связанных с Ираном.

Почти пять лет спустя, «в попытке привести свои карты в порядок», иранцы в июле сделали Хакиму аналогичное предложение, как сообщили MEE шиитские и курдские политические лидеры, знакомые с ходом переговоров.

На этот раз предложение включает в себя расширение возможностей Хакима в политическом, военном и медийном плане, «чтобы он стал шиитским аналогом Садра».
Оба мужчины происходят из двух самых известных клерикальных семей Наджафа и символизируют религиозный авторитет, связанный с этим священным городом.

Однако на выборах в октябре 2021 года Хаким показал катастрофические результаты, получив всего два места. Ослабленный, он «с готовностью ухватился за иранское предложение и поспешил сыграть требуемую от него роль наилучшим образом», — сказал MEE один из видных шиитских союзников Хакима.

Иранцы также начали выполнять некоторые из своих обещаний. Медиа-платформы и каналы, принадлежащие политическим силам и вооруженным группировкам, связанным с Ираном, начали представлять Хакима как главу шиитских сил, поддерживаемых Ираном.

Хаким смог увеличить число своих депутатов до 11, когда Садр и его сторонники ушли из парламента в июне, и, несмотря на это скромное число, стал одним из трех ведущих голосов в Координационном механизме (КМ) — альянсе поддерживаемых Ираном сил. На самом деле, он часто был там самым сильным голосом, подстраивая политику альянса под свою волю, как сообщили MEE несколько лидеров КМ.

Что касается военного измерения, то люди Хакима получили 3600 должностей в военизированной организации «Хашд аш-Шааби» (СНМ — Силы народной мобилизации), в которой доминирует Иран, сказали командиры «Хашд».

Он также вернул себе офисы и оборудование, которые он уступил ИВСИ в 2017 году.
Взамен Хаким начал примирение со своими старыми коллегами по ИВСИ «с целью объединения усилий и ресурсов» против садристов.

Публичные выступления Хакима уже приняли резкий оборот. В июльском интервью Би-би-си он впервые с 2003 года публично раскритиковал Садра и его последователей.

Хаким, который известен своей сдержанностью в общении с журналистами, провел две трети интервью, отвечая на вопросы, связанные с Садром и действиями последователей священника.
Это был «беспрецедентный вызов» Садру, сказал видный союзник Хакима. В ответ последователи Садра закрыли 15 офисов его движения в Багдаде и на юге страны.

«Аммар аль-Хаким прыгнул обеими ногами из американского окопа в иранский и сжег все свои карты», — сказал MEE шиитский политический лидер, близкий к Хакиму.

Многие иракские политические партии и вооруженные группировки, особенно те, которые показали низкие результаты на выборах, считают, что США и ООН сговорились манипулировать выборами в октябре 2021 года в пользу некоторых партий. Хаким — один из тех, кто так думает.

«Он сменил проект после недавнего поражения [на выборах]. Он почувствовал, что его обидели, и что последний [западный] проект в Ираке, намеренно или случайно, раздавил его политически».

Отвечая на вопрос об иранской схеме создания противовеса Садру, три лидера Аль-Хикмы признали, что эта схема начала работать в июне, и они не отрицали, что Хаким был ключевым игроком. Но никто из них не был уверен в его планах, последствиях реализации планов, или в тех силах, которые за ним стоят.

Иранцы попытались возродить [старый] проект, но реального и серьезного отношения к тому, что они предлагали, не было», — сказал MEE один из видных лидеров «Аль-Хикмы».
«Проект неосуществим. Он был представлен как реакция на то, что сейчас происходит на политической арене Ирака, а не как убеждение иранцев. Время для такого предложения неподходящее, и мы не думаем, что партнеры готовы рассмотреть его так, чтобы удовлетворить нас».

По словам источника, Хаким примет иранское предложение только при выполнении трех условий: марионетки Ирана откажутся от оружия, их военизированные формирования будут распущены, а иракские законы будут соблюдаться.

«С нашей точки зрения, шиитское правление не будет сильным и эффективным, если все не будут находиться под зонтиком государства. Это обязательно означает, что никто не стоит выше закона и никакое оружие не может быть иным, чем государственное, — добавил он. — Иранцы хотят получить весь пакет и не готовы отказаться от оружия, которое они контролируют вне зонтика государства. Это не устраивает нас, и мы не принимаем это». (Иранцы с помощью вооруженных ополчений СНМ в значительнйо мере контролируют Ирак — прим.).

Иран «больше не самый сильный игрок»

Может быть, это и перебор — утверждать, что иранское влияние в Ираке в последние годы ослабло, но способность Ирана навязывать свою волю иракским союзникам и противникам, безусловно уменьшилась.

По крайней мере, об этом говорит весь ход событий за последний год — период хаотичной политики и застоя, когда ни союзникам, ни противникам Ирана не удавалось захватить контроль над страной.

Иракские политики и чиновники, а также западные дипломаты отмечают, что три года назад слово Ирана весило больше, его требования выполнялось гораздо легче и быстрее.

В то же время, Тегеран за период правления премьер-министра Мустафы аль-Кадими получил больше экономических, финансовых и политических выгод больше, чем когда-либо прежде.
Кадими помог высвободить иранские средства, замороженные из-за санкций США в банке TBI, а счета за экспортируемый в Ирак иранский газ оплачиваются без задержек.

Кроме того, Кадхими сыграл ключевую роль в восстановлении ирано-саудовских отношений, которые были разорваны в 2016 году, и в настоящее время ведутся косвенные переговоры о возобновлении ирано-иорданско-египетских отношений при посредничестве Ирака, как сообщили иракские чиновники.

«Сегодня иранский подход к работе в Ираке отличается [от того, каким он был прежде], — сказал агентству MEE высокопоставленный иракский чиновник, близкий к Кадими. — Безусловно, они по-прежнему являются очень сильным игроком на иракской арене, но они больше не являются самым сильным игроком. Иран все еще способен нанести тяжелые потери политическому процессу, покончить с любым политическим игроком и вывести его из игры, но он больше не способен навязать альтернативу, которую он выберет».

Под «подходом», о котором говорит иракский чиновник, подразумевается то, как различные ветви иранских властей — Революционная гвардия (КСИР), разведка и офис Верховного лидера Али Хаменеи — все они определяют политику в Ираке, имея иногда конкурирующие интересы, что приводит в замешательство как их иракских партнеров, так и оппонентов.

Старший командир одной из видных иракских шиитских вооруженных группировок, поддерживаемых Ираном, сказал MEE: «Это сбило с толку наших ребят, и это все еще сбивает с толку большинство людей. Они еще не поняли ролевую игру, в которой хорошо разбираются иранцы».

По словам старшего командира, вооруженные группировки существуют между двумя крайностями: воспринимают кого-то как заклятого врага или как близкого союзника. Поэтому, когда Тегеран побуждает их сменить позицию, «они не могут перейти из одной ситуации в другую, не потеряв лица».

Иран просто не смог преодолеть отсутствие Сулеймани и Абу Махди аль-Мухандиса — крестного отца большинства поддерживаемых Ираном вооруженных группировок, который также был убит в результате того же удара беспилотника в январе 2020 года, что и генерал Сулеймани.

Оказавшись вне поля их контроля поддерживаемые Ираном иракские шиитские вооруженные группировки неоднократно конфликтовали друг с другом, со своими союзниками и противниками, что ограничивало возможности Ирана маневрировать в Ираке, рассказали MEE близкие к Тегерану политические лидеры и командиры военизированных формирований.
Учитывая это, правильнее всего сказать, что в настоящее время мы наблюдаем последствия ослабления влияния Революционной гвардии (КСИР) на Ирак, как сообщили эти политические лидеры.

«Иранская революционная гвардия сейчас [в Ираке] находится в самом слабом положении. Инструменты у них те же, но главный вдохновитель [Сулеймани] отсутствует, — сказал MEE шиитский политический лидер, близкий к Ирану. — Отношения Сулеймани с его последователями были исключительными и очень особенными. Они были даже сильнее, чем их отношения с самим Хаменеи. Этих отношений больше не существует, и иранцам не удалось преодолеть потери, вызванные убийством Сулеймани, во всех сферах, в которых он работал».

По словам источников, Иран считает, что было ошибкой сосредоточить столько власти и ответственности в руках одного человека, поскольку вакуум, оставшийся после смерти Сулеймани, оказался очень губительным для иранской политики.

По словам нескольких иракских политических лидеров, иранские чиновники заставили членов Революционной гвардии, работающих в Ираке, сделать несколько шагов назад и позволить разведывательной службе смягчить потери, нанесенные смертью Сулеймани.

Между тем, все операции Революционной гвардии в Ираке теперь должны проводиться под контролем Совета национальной безопасности Ирана во главе с генералом Али Шамхани, добавили они.

Ни одно из ведомств не имеет права действовать или проводить какие-либо операции без одобрения Шамхани.

Один из ключевых шиитских политических лидеров предположил, что схема по созданию альтернативы Садру может быть делом рук «младших» командиров Революционной гвардии, работающих в Ираке, которые сопротивляются недавним изменениям в тактике, — изменениям, которые проводит иранская разведка.

Однако создание условий для того, чтобы Хаким стал «социальной» парой Садру, «это нечто совершенно иное», — сказал агентству MEE старший командир одной из видных шиитских вооруженных группировок, поддерживаемых Ираном.

«Иранцы не добиваются политического или военного противостояния между Хакимом и Садром. Нет такого идиота, который бы это сделал, так как разница между этими двумя людьми слишком велика, и ее нельзя упускать из виду, — добавил командир. — Предлагаемый проект направлен на создание некоего социального равновесия. Сын священнослужителя соревнуется с другим сыном священнослужителя. Это не имеет ничего общего с созданием симметричных политических или военных сил на местах».

По его словам, идея заключается в том, чтобы представить Садра как «религиозного радикала» по сравнению с Хакимом.
«Цель — привлечь глав племен, а у Хакима хорошие отношения с ними, и его можно использовать как хороший фронт для развития и расширения этих отношений».

Обращение к племенам

Иракское общество не является открыто племенным, но племенные обычаи, тем не менее, все еще доминируют в районах, где правоохранительные органы слабы, особенно в южных провинциях.

Но даже там племенные шейхи не пользуются реальным влиянием, за исключением немногих, у которых достаточно денег и связей, чтобы обеспечить людей своего племени работой и, следовательно, добиться их лояльности. Это можно наблюдать в Басре, Амаре и ряде приграничных районов, где некоторые племенные шейхи имеют общие интересы с контрабандистами и организованными преступными группировками.

Приобретение лояльности этих племенных шейхов — тактика, используемая колониальными державами и лидерами, стремящимися получить влияние в Ираке с момента создания государства, начиная с американского генерала Дэвида Петреуса и заканчивая бывшим премьер-министром Ирака Нури аль-Малики.

Наиболее известны случаи, когда Сулеймани и Мухандис использовали племенных шейхов для мобилизации племен против группировки «Исламское государство» (запрещена в РФ — прим.).

Однако, для успеха этой тактики необходимы деньги и рабочие места. Их можно использовать, чтобы обеспечить лояльность племен или, по крайней мере, для того, чтобы убедить их отстраниться от конфликта (между шиитскими группирровками — прим.).

Примечательно, что Иран начал делать то же самое. Иракские чиновники, командиры вооруженных группировок и наблюдатели считают, что это означает, что широкомасштабное использование Тегераном запугивания для подчинения местных партнеров привело к потерям, и теперь иранцы предпочитают использовать мягкую силу.

Хаким будет не единственным иранским союзником, ищущим поддержки племен. Ожидается, что лидеры и командиры поддерживаемых Ираном вооруженных группировок вскоре сделают то же самое, используя племенных лидеров для закрепления своего влияния в преддверии очередных выборов.

«Иранцы пытаются восстановить свою политическую и идеологическую базу в шиитской общине, которая в последние годы была подорвана вооруженными группировками. Поэтому они прибегли к этой классической тактике, чтобы ограничить свои потери», — сказал агентству MEE иракский чиновник, специализирующийся на племенных делах.

«Ставка на племенных лидеров — это дорогая и изнурительная ставка, если не проигрыш, потому что она требует открытого бюджета и сотен тысяч вакансий, — добавил чиновник. — Без денег и рабочих мест этот проект будет похож на разрезание воды мечом, и иранцы не добьются реального прогресса».