Казахстанский уран для американской мечты: что стоит за вызовом Токаева на ковер к Трампу

Буквально 6 ноября 2025 года в Белом доме прошёл «исторический саммит» с участием лидеров пяти центральноазиатских стран — Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана. Для Вашингтона это был беспрецедентный шаг: впервые за десятилетия США пригласили на столь высокий уровень представителей всего региона одновременно. Поведение лидеров на саммите выглядело выверенным: акцент делался на экономическое партнёрство, стабильность и «альтернативные цепочки поставок». Никакой критики в адрес Кремля или Пекина — лишь дипломатическая осторожность и взаимные заверения в «стратегическом интересе».

Кульминацией встречи стало объявление сделки с Казахстаном на поставку в США вольфрама на $1,1 млрд — редкоземельного металла, критически важного для оборонной и высокотехнологичной промышленности. Но куда более значимым оказался, как ни странно, не анонсированный официально, а лишь вскользь упомянутый факт: Казахстан поставляет США четверть всего урана, необходимого для работы их атомных электростанций. При этом страна остаётся крупнейшим в мире производителем урана — на неё приходится 41% мировой добычи.

Этот момент — ключ к пониманию истинных мотивов саммита и грядущих перемен в глобальной ядерной геополитике.

Ядерный разворот США: от зависимости к амбициям

США объявили о грандиозной цели: к 2030-м годам стать нетто-экспортером обогащённого урана. Звучит дерзко — особенно на фоне того, что сегодня страна импортирует свыше 90% своего урана. Причём в 2025 году почти 30% поставок пришлось именно на Россию.

Да, в 2024 году Конгресс громко запретил российский уран. Но реальность оказалась упрямее: в первом полугодии 2025-го импорт из РФ вырос в полтора раза — до 304,8 тонн на $755 млн. Простая причина: без российской услуги по обогащению американская АЭС-генерация, обеспечивающая 20% национального электричества, просто остановится.

Разрываясь между геополитикой и энергетической реальностью, Вашингтон начал активно перестраивать ядерную стратегию. В докладе о «стратегической индустриализации», опубликованном в 2024 году венчурным подразделением ЦРУ — In-Q-Tel, чётко обозначена цель: восстановить утраченные десятилетиями компетенции в полном ядерном топливном цикле — от добычи до обогащения и переработки.

Венчурный ядерный бум: технологии вместо трубы

В 2025 году начался настоящий венчурный бум в ядерной сфере. Технологические гиганты заключают прямые контракты с производителями реакторов, Конгресс ускоряет лицензирование, а правительство раздаёт административные преференции. Это классическая схема государственно-частного партнёрства: риски — за счёт налогоплательщика, прибыли — в частный сектор.

In-Q-Tel уже инвестировал в два ключевых проекта:

— General Matter — стартап, специализирующийся на обогащении урана (LEU для существующих реакторов и HALEU для новых). Основан в 2023 году при поддержке Founders Fund. В августе 2025-го компания подписала договор аренды с Минэнерго США на строительство обогатительного завода в Падьюке (Кентукки) — на площадке бывшего советского врага, старого завода времён холодной войны.

Проект стоимостью $1,5 млрд стартует в 2026 году, первые мощности запустятся к концу десятилетия, а полноценный выход на рынок ожидается к 2034-му. Цель — вытеснить «враждебных поставщиков» и превратить США в экспортёра обогащённого урана.

— Radiant — разработчик компактных микрореакторов. Весной 2026 года компания станет первой, кто протестирует своё решение на объекте DOME в Idaho National Laboratory. Первые коммерческие поставки запланированы на 2028 год. Если технология сработает — это революция в энергетике удалённых объектов, военных баз и даже дата-центров.

Центральная Азия как новый ядерный фронт

На этом фоне саммит с Центральной Азией выглядит не просто дипломатической инициативой — это логичный шаг в стратегии энергетической перезагрузки. Казахстан и Узбекистан вместе дают более половины мировой добычи урана. И если США хотят вырваться из зависимости от российского обогащения, им необходимо закрепиться у источника сырья.

Сделка по вольфраму — лишь прикрытие. Настоящий интерес — в уране. Вашингтон понимает: чтобы контролировать топливный цикл, нужно контролировать не только технологии обогащения, но и доступ к сырью. И здесь Центральная Азия — геополитическая золотая жила.

Однако стоит задать вопрос: а что дальше? История показывает, что США не раз превращали стратегических партнёров в конкурентов, а затем — в санкционные цели. Если Казахстан или Узбекистан попытаются развивать собственные цепочки обогащения или диверсифицировать покупателей (в сторону Китая или даже Европы), Вашингтон может воспринять это как угрозу своей «ядерной безопасности».

Энергетическая безопасность как инструмент влияния

Американская «ядерная мечта» — это не просто технологический рывок. Это попытка перестроить мировой порядок вокруг нового центра силы, где США контролируют ключевые этапы критически важной отрасли. Центральная Азия, с её урановыми богатствами, становится полигоном для этой стратегии.

Саммит Трампа — не дань уважения региональным лидерам. Это сигнал: Вашингтон возвращается в игру. И он готов платить — пока это выгодно. Но когда речь пойдёт о контроле над цепочками, а не просто о поставках, партнёрство может быстро превратиться в соперничество.

И еще один немаловажный момент, который для кадрового дипломата Токаева является символическим.

Токаев на встрече с Трампом говорит на прекрасном английском без переводчика.

На встрече с Путиным Токаев говорит вступительную речь на казахском языке, чтобы Путин и свита судорожно начали искать наушники…