Киссинджер так и не ответил на вопрос, а, что, если Россия победит?

В интервью немецкому изданию Der Spiegel бывший высокопоставленный посланник США и мудрец от внешней политики предупреждает о новой Тридцатилетней войне

НЬЮ-ЙОРК. 99-летний бывший госсекретарь США подробно, но сдержанно рассказал ведущему немецкому еженедельнику Der Spiegel о войне на Украине и ее последствиях. Киссинджер защищал позицию, которую он выдвинул в мае на телеконференции Всемирного экономического форума, а именно мирные переговоры, основанные на статус-кво до ввода войск России на Украину. Но с тех пор Россия освободила обширную территорию и, похоже, готова идти дальше, включая весь Донбасс с четвертью украинской земли и тремя четвертями ее промышленных мощностей. Что, если Россия не вернется на линию соприкосновения 24 февраля? Der Spiegel не спрашивал, а Киссинджер не говорил, во всяком случае, прямо.

Шпигель мог бы спросить Киссинджера, что он думает о предупреждении президента Сербии Александра Вувича, опубликованном 14 июля в российских СМИ: — «Я знаю, что нас ждет. Как только Владимир Путин отработает в Северске, Бахмуте и Соледаре, после выхода на вторую линию Славянск-Краматорск-Авдеевка, он выступит с предложением. И если Запад этого не примет, а он не примет, разверзнется ад». Но Киссинджер действительно намекал на ад, ссылаясь на Тридцатилетнюю войну 1618-1648 годов, в которой погибло, возможно, две пятых населения Центральной Европы. И он предупредил, что Россия может больше не быть частью европейской истории, если конфликт продолжится. «Я не разделяю точку зрения, — сказал Киссинджер, — «что Путин хочет вернуть себе все, что Москва потеряла после 1989 года. Но он не может смириться с тем, что почти вся территория между Берлином и границей России перешла к НАТО. Вот почему Украина стала для него таким неприятным моментом».

Шпигель изо всех сил пытался подтолкнуть Киссинджера к тому, чтобы он дал рекомендации о территориальных уступок Украины, но безуспешно. Его спросили: — «Вы написали новую книгу, и первая глава изображает Конрада Аденауэра. Вы пишете, что его политика «была основана на том, что раскол его страны рассматривался как временное явление». Вы имели это в виду, когда недавно вносили свое предложение о прекращении войны на Украине: чтобы Украина приняла временный раздел своей территории, построила одну часть страны в прозападную, демократическую, экономически сильную нацию и ждала другую часть, чтобы однажды ей присоединиться к Украине?»

Киссинджер отмахнулся от вопроса, — «Я сказал другое: для прекращения этой войны лучшей разделительной линией будет прежний статус-кво, который охватывал около 93% территории страны. Восстановление этого статус-кво означало бы провал российской оперции. Так что речь идет о прекращении огня вдоль линии соприкосновения с 24 февраля. Территория, которая тогда все еще контролировалась Россией, около 2,5% украинской территории в Донбассе и на Крымском полуострове, тогда будет частью дальнейших переговоров».

Шпигель надавил на него: — «Вы, однако, добавили, что, если война будет продолжаться за линией соприкосновения 24 февраля, «речь будет идти уже не о свободе Украины, а о новой войне против самой России». Киссинджер уклонился от вопроса, ответив: — «Я никогда не говорил, что Украина должна отказаться от части своей территории». Но позже в интервью Киссинджер намекнул на ответ, который он мог бы дать, если бы его спросили. Шпигель спросил, считает ли он, что продвижение демократии должно быть целью внешней политики. Киссинджер ответил: — «Для меня демократия является более желательной системой. Но когда это предпочтение становится главной целью международных отношений в современном мире, оно приводит к миссионерскому импульсу. Это может привести к новому военному конфликту наподобие Тридцатилетней войны. Кстати, что касается Китая, то администрация президента Байдена заявила, что не намерена устанавливать там режим, который бы привел к переменам. Таким образом, он сталкивается с проблемой, с которой сталкиваются все лидеры великих наций. Действительно, есть ситуации, в которых есть обязанность защищаться – и именно так Европа видит конфликт вокруг Украины. Однако государственное искусство в этой ситуации должно охватывать одновременно три вещи: историческое значение баланса сил, новое значение высоких технологий и сохранение их основных ценностей. Этот вызов является новым».

Шпигель также спросил: «Как вы оцениваете заявление Байдена о том, что президент Путин не может оставаться у власти»? Киссинджер ответил: — «Это было немудрое заявление». Шпигель сменил тему на Китай, задав вопрос: — «Ход войны на Украине увеличивает или уменьшает желание китайского руководства решить тайваньский вопрос в свою пользу?» Киссинджер ответил: — «Ни то, ни другое. Путин явно недооценил сопротивление, с которым столкнулся. Но китайцы применят всю силу против Тайваня только в том случае, если решат, что мирное решение этого конфликта невозможно. Я не думаю, что они дошли до этого момента».

Шпигель снова спросил: «Но если бы Китай однажды пришел к такому выводу, чем бы этот конфликт отличался от конфликта на Украине?». Киссинджер ответил: — «Военная особенность украинского конфликта заключается в том, что два ядерных противника ведут обычную войну на территории третьего государства, которое, конечно, имеет много оружия. С другой стороны, нападение на Тайвань, с юридической точки зрения, с самого начала ввергло бы Китай и Соединенные Штаты в прямой конфликт».

Шпигель спросил: — «Перед войной на Украине велась дискуссия о том, следует ли Соединенным Штатам стремиться к более тесным отношениям с Россией, чтобы оказать давление на своего соперника Китай? Сегодня вопрос заключается в том, должен ли Вашингтон ослабить напряженность в отношениях с Пекином перед лицом русской угрозы, как это сделали вы с Никсоном 50 лет назад. Как вы думаете, достаточно ли сильна Америка, чтобы сразиться с двумя крупнейшими противниками одновременно?»

И Киссинджер заключил: — «Если бы это означало перерастание войны на Украине в войну против России при сохранении враждебного отношения к Китаю, то я думаю, что это было бы очень неразумно. Я поддерживаю усилия НАТО и Америки по прекращению российской агрессии и возвращению Украины к довоенным размерам. И я понимаю, что Украина выдвигает дополнительные требования. Эта проблема может быть решена в более широкой перспективе международных отношений. Но даже если это и удастся, тогда должны быть выяснены дальнейшие отношения России с Европой, т. е. вопрос о том, останется ли Россия частью европейской истории или же она станет постоянным противником в союзе с совершенно другими территориями. Это будет центральный вопрос. И это применимо независимо от исхода войны на Украине».

Дэвид П. ГОЛДМАН