Конец эпохи многовекторности: «прагматичный» антироссийский «выбор» Казахстана меняет расклад сил в Евразии
Два, казалось бы, разрозненных события второй половины 2025 года выстраиваются в четкую логическую цепь, демонстрирующую новые правила большой геополитики на постсоветском пространстве.
Сначала президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев в интервью «Аль-Джазире» обозначил нежелание Астаны идти к полноценному членству в БРИКС, аргументируя это необходимостью дипломатического маневра. Затем стало известно о подписании мегасделки на закупку у американской компании Wabtec локомотивов на сумму порядка 4 миллиардов долларов.
А спустя короткое время Россия и Китай приняли окончательное решение о маршруте газопровода «Сила Сибири-2», который пройдет через Монголию, а не через Казахстан.
Эта последовательность шагов знаменует собой качественный сдвиг. Эпоха декларативных союзов и риторики о «братстве», под которой скрывалась порой наивная надежда на лояльность по инерции, окончательно уступает место эре конкретных и взаимных расчетов.
Казахстан, долгое время считавшийся эталоном многовекторной политики, совершил свой прагматичный выбор, и Москва с Пекиным ответили на него асимметрично, но в той же логике холодного прагматизма.
Казахстанский маневр: от слов к делу
Отказ от глубокой интеграции в рамках БРИКС был первым стратегическим сигналом. Астана четко дала понять, что не намерена попадать в какую-либо одну орбиту влияния, даже если речь идет о формирующемся евразийском полюсе силы. Однако настоящей демонстрацией нового курса стала сделка с Wabtec.
Закупка 300 американских локомотивов — это не просто крупная коммерческая поставка. Это долгосрочная технологическая и логистическая привязка. Жизненный цикл такой техники составляет 20–30 лет, что автоматически означает зависимость от запчастей, сервисного обслуживания, стандартов и модернизации из США.
Данное решение напрямую ударяет по интересам российских и китайских железнодорожных машиностроителей и укрепляет позиции Вашингтона в ключевом узле Транскаспийского международного транспортного маршрута (ТМТР), альтернативного российским транзитным артериям.
Для Казахстана это осознанный шаг по диверсификации партнеров и модернизации критической инфраструктуры в рамках собственной стратегии укрепления суверенитета. Однако в Москве и Пекине такой шаг не могли не расценить и иначе: как сигнал о желании дистанцироваться и сделать ставку на стратегическое партнерство с Вашингтоном.
Зеркальный ответ Москвы и Пекина: газовый поток в обход
Ответная реакция России и Китая была быстрой, сдержанной и не менее прагматичной. Решение о маршруте «Силы Сибири-2» через Монголию было представлено как экономически более выгодное. Однако на стратегическом уровне оно является прямым следствием казахстанского выбора.
Раз Астана, руководствуясь национальным интересом, демонстрирует приоритет гибкости над глубокой интеграцией, то и Москва с Пекином, заключая контракт на десятилетия, поступают аналогично.
Они размещают критически важную энергетическую инфраструктуру там, где видят меньшие политические риски. Монголия с ее более предсказуемой и менее диверсифицированной внешней политикой была сочтена более надежным партнером для проекта, имеющего стратегическое значение для энергетической безопасности Китая и доходов России.
Таким образом, Казахстан, желая сохранить свободу маневра, недвусмысленно получил урок геополитики: многовекторность — это не только приобретения, но и упущенные возможности. В данном случае — упущенная возможность стать ключевым транзитером российского газа в Китай с соответствующими многомиллиардными доходами и усилением своего геоэкономического веса.
Что делать России? От иллюзий к реальной политике
Сложившаяся ситуация требует от России отказа от остатков постсоветского идеализма во внешней политике. Полагаться на идейное наследие или историческую память в отношениях с соседями более не представляется возможным.
Во-первых, необходимо принять новые правила игры. На постсоветском пространстве заканчивается период, когда лояльность можно было покупать прошлым влиянием. На смену приходит жесткий прагматизм, где каждая страна, будь то Азербайджан или Казахстан, будет действовать исключительно в рамках своих национальных интересов, как она их понимает.
Во-вторых, России следует перейти от риторики о союзничестве к выстраиванию отношений на основе взаимной выгоды и конкретных расчетов. Объем сотрудничества, инвестиций и преференций должен быть жестко привязан к готовности партнера к реальному, а не декларативному взаимодействию.
В-третьих, ключевой задачей становится повышение собственной привлекательности как экономического и технологического центра. Успех будет определяться не способностью «наказать» непослушного партнера, а способностью предложить более выгодные, надежные и долгосрочные условия сотрудничества, чем конкуренты.
Сигнал из Астаны был услышан и интерпретирован. Ответ Москвы и Пекина показал, что эпоха игр в многовекторность, когда можно было одновременно извлекать выгоды из сотрудничества с разными центрами силы, не неся при этом никаких издержек, подходит к концу.
Наступает время четкого выбора и определенности. Для России это болезненный, но необходимый переход от иллюзий к реальной политике, основанной на национальных интересах и трезвом расчете. Будущее евразийской интеграции будет определяться не общей историей, а конкретными экономическими и стратегическими преимуществами, которые она сможет предложить.