Мария Ватутина: Мы воюем не с народом, а с нацистами

Сейчас возникли надежды, в информационном поле будет объявлена война пошлости, я слышу правильные смелые и откровенные оценки происходящего в культуре, утверждает российская поэтесса Мария Ватутина

— Мария, почему среди хороших поэтов довольно большой процент людей с либеральной логикой? Это образ мышления такой? Поэтический, а значит, что сугубо индивидуальный или же причина в другом?

— Раньше говорили, что ты то, что ты ешь. А сейчас ты то, что ты смотришь. То, откуда ты черпаешь информацию. Им сказали в своё время, что надо смотреть, а что категорически не следует. Они ввели себе запрет на русское телевидение, на российские источники информации. Это принципиальный момент. Если бы они хоть неделю посмотрели и послушали российские каналы, они бы, наверное, задумались, что нет инсценировок. Потому что трудно инсценировать сцены выходы из подвалов людей и их слова, о чём эти люди говорят, какие истории они рассказывают. Это не поставишь, как спектакль.

Недавно поэт Алексей Шмелёв сказал, что сейчас идёт война за русский язык, но для меня это в первую очередь противостояние нацистским шествиям, факельным шествиям, нацистской атрибутике, всему тому, что они исповедуют. Но главное, это признание государством этих структур. Это переименование улиц, площадей и так далее. Я уж не говорю, что мой однофамилец страдает несколько лет подряд. Могила Ватутина подвергается кощунственным нападениям. Могила человека, который освободил Киев.

И самое больное, что не просто нацизм процветает, а то, что нацизм как явление есть, вообще существует. Для меня это уже шок. Я вот, что подумала: мы, пятидесятилетние люди, последние люди, которые общались с ветеранами напрямую. Это наши дедушки и бабушки. Это в нас очень живо. Эта память. Вот это я понимаю очень, как причину военных действий.

— Сейчас очень многие люди говорят, что никогда ранее они так сильно не разочаровывались в других людях, в своём окружении. Как у тебя с этим обстоят дела?

— У меня нет такого чувства. Разочарование в человеке не может быть результатом идеологической дискуссии. Просто, если это не твой человек, то с ним надо расставаться. Для общения он не подходит. Круг общения должен разрастаться за счёт того, что человек своих единомышленников и принимает себе в друзья. При этом я могу дружить и с людьми, у которых противоположное мнение, другая позиция, если это на уровне дискуссии идёт. Или вообще не затрагивать. Если, конечно, это не крайняя позиция: приветствие нацизму и непонимание того, что людей убивают.

— Мария, поэт — это не только тексты, которые он пишет. Это ещё и время, в котором он живёт. Чего ты ждёшь от будущего, на чём твой взгляд останавливается в настоящем?

— У меня сейчас возникли надежды, потому что, наконец, я стала слышать в информационном поле правильные смелые и откровенные оценки. Даётся адекватная оценка пошлости в искусстве, которая совпадает с мнением моего сообщества. И у меня появилась надежда, что не то, чтобы возьмутся за культуру, а то, что пробьёт себе дорогу настоящая лирика. Патриотическая, гражданская. Мы столько видели пошлости на экране и в театре, и в литературе. У меня есть надежда, что пришли другие силы. Не только в военной области, но ещё и в социальной. Конечно, в первую очередь надо развивать те области искусства, которые связаны со словом.

Драматургию и театр, которые, в свою очередь, формировали бы гражданскую позицию людей. Через это, а не через либеральные соросовские программы. Русский человек, русский творец способен думать, обдумывать и сочувствовать происходящему. Не делать так, как ему говорят, чем отличается американское общество, русский человек пока не обдумает и не пропустит через себя, он не примет ту или иную сторону. Взять хоть даже кухонную традицию шестидесятых, семидесятых годов. Мы все всё обсуждаем, чтобы найти какую-то истину.

Даже у Владимира Соловьева это обсуждали: то, какие лица у нас ездили на международные книжные ярмарки, какие книги издавались и какие авторы получали премии. И это всё отнюдь не про прогосударственные темы.

А ещё я очень рада тому, что, наконец, востребована гражданская лирика. И это уникальное событие, происходящее в наши дни. И именно за счёт гражданской лирики и позиции писателя поэзия может снова стать востребованной. Причём востребованной большинством народа, у которого не было своего рупора за счёт действия либеральных механизмов.

— Мария, давай поговорим о писателе в России, о его правах. Писатель советского времени был человеком с правами, но многое в одночасье рухнуло. Нужна ли писателю поддержка государства?

— У меня первое образование юридическое. Когда есть права, должны быть и обязанности. Но это не обязанности перед государством. А обязанности перед народом. Это ответственность перед собственным творчеством и судьбой. И это как раз либеральная аксиома — «не дай Бог, мы будем чем-то обязаны государству». Они всё это время подменяли понятия и загоняли поэзию в маленькие зальчики. Наверное, это делалось для того, чтобы поэзия не влияла на большие массы людей, если это неугодная им поэзия.

А когда нет обязанностей, то нет и прав. Просто это такой вакуум. Все эти группы писателей, исповедующих нетрадиционные позиции. Они отказались от любых прав, только чтобы не быть уличёнными в связях с государством. Я считаю, что Сергей Шаргунов и Ассоциация это поднимет.

Надо формировать какие-то творческие встречи, гастроли, запускать писателей в школы, вузы. Нужно поднимать поэзию. Когда писателей свяжут с широкими массами, тогда можно будет говорить и о каких-то социальных благах. О том, чтобы этот вид деятельности приносил писателям доход, чтобы им было на что жить.

По конституции Российской Федерации народ имеет право на свою культуру. Часть культуры — это литература. Поэзия. Так вот! Права на поэзию долгое время у народа не было. На современную. На действующую. Толстые журналы — это всегда маленькие тиражи.

И с другой стороны в конституции написано, что каждый имеет право реализовать своё творчество. Это не только написать стихотворение, а и донести его до людей. У меня большая надежда, что как-то это будет реализовано потихоньку. Иначе от нашего времени не останется поэтических свидетельств. Мы читаем классику, но классика была современна давно. Если сейчас в информационное пространство не вбросить поэзию, то жизнь поэтов уйдут в песок. И под информационным пространством я имею в виду не интернет.

— Мария, твои противники, прочтя это интервью, отреагируют приблизительно так: скажут, что Ватутина хочет служить государству и получать за это деньги.

— Анна, конечно, скажут, но я говорю о другом, о том, что высокого уровня поэзия должна составлять некий фонд современной литературы. Оставаться не только для будущего, но и быть доступной сейчас людям. У нас на телевидении нет ни одной передачи про современную поэзию. А ведь умение слушать и читать поэзию — это определённое свойство, которое надо воспитывать. Нужно выращивать это ухо. При восприятии поэзии задействуются другие клетки мозга. Порою поэт читает своё стихотворение, а слушатель в это время всю свою жизнь вспоминает… Через поэзию ты тренируешь собственные эмоциональные мышцы, ты тренируешь свои чувства, расширяешь спектр этих чувств.

Источник

ukraina.ru

Источник