Мовнюк расправил плечи

Один мой знакомый подполковник бывшей украинской милиции, нещадно напиваясь на открытии каждого нового сезона охоты, переходил на какое-то одному ему известное наречие. Разобрать можно было только матюки, остальное — какой-то птичий язык, который его товарищи по несчастью в шутку называли румынским.

Слушать такое наречие было любопытно, странно и в то же время страшновато, а ну как он не придёт в себя и так всю жизнь и будет говорить на своём «румынском». Были же, например, случаи, когда начавший икать человек икал после этого годами напролёт, не переставая, даже во сне.

Аналогичное состояние у меня было, когда я однажды, будучи простым донецким школьником, попал на внезапный урок украинской мовы. Когда ничего не предвещало, мова вторглась в мою жизнь без объявления войны. Ощущение, которое настигло меня тогда, свежо до сих пор. Это был целый букет чувств из недоумения, скуки и лёгкого отвращения.

Не зная к тому моменту ничего о бандеровцах, культе голодомора и прочих обязательных атрибутах украинства, я, будучи ребёнком, сразу же понял что к чему, приняв эту внезапно свалившуюся на мою детскую голову мову как какую-то глупую, вынужденную и бесполезную обузу, которая вообще непонятно зачем была нужна. Наказание ради наказания и без вины. Будучи в меру начитанным ребёнком, я не мог тогда вспомнить ни одного автора, писавшего на мове, ради которого эту самую мову нужно было бы знать. Сейчас прошло уже много лет, а такие авторы мне неведомы до сих пор.

Но вот шли годы, и весь этот смешной хуторянский язык, который мне, простому городскому пареньку, был нужен как зайцу пятая нога, постепенно стал входить в наш бытовой оборот. Входил он, естественно, насильственно. Сначала это были вывески в учреждениях и какие-то официальные сообщения из агитационных брошюр, потом на мову перешел театр (это в Донецке-то), кинотеатры, и даже «Шахтёр» превратился в «Шахтар». Смотреть футбол стало невозможно.

Естественно, кто-либо из моих знакомых, даже самых майданутых на всю башку, как выяснилось впоследствии, эту самую мову не использовал вообще нигде. Это был просто мертворождённый язык. Воровская феня — и та более применима в быту. А мову постоянно напрашивалось сравнивать с латынью — ещё одним мёртвым языком. Но и такое сравнение было бы варварством. Всё-таки на латыни написано много чего умного, и, например изучающим историю античности и средневековья, без латыни практически никуда, ибо многие первоисточники написаны именно на ней. А вот кто должен знать мову? Воистину, вопрос вопросов. Если начать соображать в этом направлении, то неизбежно придёт следующий вывод: мову знать нужно украинским политическим карьеристам, которые используют данный русско-польский суржик для идентификации себя как «своего» для западных хозяев. А если к мове добавить ещё радужный ЛГБТ-флажок, то такой человек станет своим в энной степени.

Есть ли у мовы ещё какое-то предназначение, кроме как развивать у русских людей чувство собственной, пусть и глубоко ложной, уникальной самоидентификации? Пожалуй, нет. Ведь если мы приедем в какую-нибудь украинскую деревню, где в силу культурной недоразвитости общаются на каком-то диком суржике, который у местных считается мовой, разве мы не поймём этих людей, а они не поймут нас? Естественно, поймём и поймут. Взаимопонимание будет полным.

Когда все напьются в ходе застолья, постепенно начнут переходить на мову. Эта аморфная штукенция не имеет жёстких граней. Тяни её в любые стороны, выдумывай новые слова, коверкай слова русские, добавляя в них «э» и «ы» куда ни попадя, тебя никто не уличит в невежестве, потому что мова — это не язык, а состояние души, ну или ума. А главное, переход на мову тут же уменьшает требование к мыслительному процессу.

Напротив же, когда протрезвевшим на следующий день людям захочется поговорить о чём-то серьёзном: политике, технологиях, философии, — то сами деревенские начнут переходить на русский. В общем, мова сама по себе штука безобидная типа блатной фени в быту. Например, то же слово «беспредел» или «развод» иногда употребляют даже депутаты Госдумы. Но, когда мова переходит в разряд обязательного и ультимативного постулата, она тут же превращается в самое настоящее проклятие. Проклятие для десятков миллионов простых русских людей, которых заставляют уродоваться, как медведя в цирке заставляют танцевать глубоко чуждую его медвежьей культуре ламбаду.

Мова белого господина

Спустя три десятка лет хрупкая конструкция под названием «мова в каждый дом» обрела законченную форму. После многолетних успокоений о том, что, мол, никто не будет забирать у вас русский и что никто не будет вам ничего навязывать, наступил самый настоящий мовный диктат. Идейные мовнюки сначала почувствовали безнаказанность, потом и вседозволенность, после чего по-настоящему расправили плечи.

Но проблема в том, что идейные мовнюки не могут наслаждаться своей любимой мовой в узком кругу таких же извращенцев. Нет, им обязательно нужно, чтобы её начали учить повсеместно от мала до велика. В итоге мова эволюционировала в нечто тоталитарное. По телевизору только на ней, а если кто-то даёт интервью по-русски, его переводят, а то ж непонятно. Не только государственные учреждения, но и коммерческие уже давно обязаны использовать только мову как во внутреннем обороте документов, так и, например, в рекламных акциях. Театры, кино — только на мове. Из радиоэфира убрали все песни русских исполнителей, из школьных и просто муниципальных библиотек убрали если не всех, то большинство авторов, писавших по-русски, включая Гоголя. Учебники в школах, естественно, на мове. На мову перешли и бедные студенты. Представить себе, например, высшую математику на мове берусь с большим трудом. Всё это подкрепляется работами местных недоучек — тупых, но идейно верных адептов укрорейха, как дважды два доказывающих, что мова была древнейшим языком и нынешний русский язык пошёл уже от неё.

Осознавая важность для американских хозяев Украины этих глубокомысленных языковых шашней, иностранные государства активно потворствуют их развитию. Представители некоторых стран в ходе официальных встреч пытаются мычать на мове отдельные слова, а в Германии улицу Киевштрассе переименовывают в Кыйивштрассе. Одновременно с этим в Европе отменяют театральные постановки, где звучит музыка Чайковского, изымают отовсюду где только могут книги русских классиков и даже, как сообщал «Евроньюс», устраивают аукцион по уничтожению русских произведений искусства. Организацией последнего снова отметилась Германия, к слову. Потом там сделали вид, что это была шутка и вообще это всё выдумка, но мы-то с вами понимаем. Памятники русским воинам или просто советские памятники дружбы народов уничтожают у них вовсе нешуточно. И вот тут, когда казалось, что мова уже победила всех и вся, русофобская машина начинает чихать и захлёбываться, потому что её по старому обыкновению заправляют топливом, неспособным выдержать проверку временем.

Как и всё, призванное вдыхать жизнь в синюшный труп украинства, мова насаждается строго изподпалочным образом. То, как громадяне ведут себя, когда их никто не видит, прекрасно показывает Интернет, где, по данным «Гугл», ещё совсем недавно 74 процента поисковых запросов с Украины исходили на русском языке. Недавно, кстати, украинские СМИ с гордостью заявили, что теперь ищущих что-то в Интернете на мове стало не 26 процентов, а целых 35. Но весь нюанс в том, что люди вынуждены элементарно подстраиваться, ибо с момента начала СВО мовнюки развили особенно яростную деятельность, обязав перейти на мову практически все популярные украинские интернет-площадки. Как результат — чтобы что-то найти, люди вынуждены ломать самих себя, вспоминая, как там на мове звучат всяко-разные слова.

Но и это не всё. Самое интересное только начинается. Ещё помните ту вялую попытку протолкнуть на Украине латиницу вместо кириллицы, чтобы уж стать так близко к Европе как никогда? Тогда она не прошла, но конструкторы украинизации на этом не остановились, придумав новую фишку — теперь вторым государственным на остатках Украины должен стать английский язык. Соответствующий законопроект разрабатывает тамошнее смешное министерство того, чего на Украине нет, то есть культуры. Как сообщил в августе этого года первый заместитель главы того ведомства, пан Карандеев, английский язык для евроукров хотят ввести как «язык международного общения в отдельных сферах общественной жизни». Глава Национального агентства по вопросам государственной службы Украины пани Алюшина заявила, что все государственные служащие должны знать английский язык. А секретарь Совета национальной безопасности и обороны пан Данилов уверен, что английский нужно учить с детского сада, ибо знание его является «залогом независимости Украины». Эвона как.

Уже сейчас можно сказать, что украинские чиновники рассчитывают провернуть старый трюк, который ранее был провёрнут с мовой, которая прошла от статуса незаметной и применяемой только на официальных государственных организациях до ультимативного знания, необходимого каждому несчастному, всё ещё находящему возможным жить на Украине. Если бы в Киеве могли принять закон, который заставил бы евроукров за один день перейти с мовы на английский, они бы его приняли незамедлительно. Но, к сожалению для тамошних гауляйтеров, в силу объективных причин это невозможно.

Однако не стоит забывать, что Украина — страна возможностей, где сбываются мечты, а самые дерзкие планы становятся реальностью. Например, там давно хотели вернуть Донбасс и вернули, правда, не себе, но кого это волнует. Поэтому и в поголовный переход на инглиш там тоже пока ещё верят.

Мова — размягчитель мозгов

Зачем евроукрам английский, которым они в очень далёкой перспективе (которой у них нет) хотят заменить мову?

Во-первых, им страсть как необходимо ощущать собственную принадлежность к какому-нибудь крупному сообществу. Например, к НАТО и ЕС, но поскольку их туда пока не берут, они пытаются хоть тушкой, хоть чучелом показать, что они свои — прозападные.

Во-вторых, просить подаяние лучше всего на языке дающего, а перед гастарбайтером, знающим англосаксонскую мову, будет открыто гораздо больше дверей, чем перед незнающим.

Ну и наконец, в-третьих, английский язык является базой для огромного пласта мировой культуры и вообще всей англосаксонской цивилизации. Незалэжные шароварники испокон веков хотят превратиться то в швейцарцев, то во французов, то в американцев, и знание английского, как им кажется, должно в этом помочь. В конце концов, если Российская Федерация обрастает новыми территориями, то почему бы аналогичный трюк не провернуть США? Даёшь, понимаешь, 51-й украинский штат! Как вышиванка автоматически превращает в потомка гордых протоукров, выкопавших Черное море, так и фраза, сказанная по-английски, добавляет больше престижа и уважения, чем шляпа с галстуком.

Можно предположить, что ставка на мову оправдалась не полностью. Даже самые рьяные адепты украинства, имеющие хотя бы немного мозгов, понимают, что мова — это дырявая ширма, за которой нет вообще ничего. Абсолютно дутая величина, как многомиллиардная стоимость какого-нибудь «Фейсбука». У мовы элементарно нет ни перспектив, ни славного прошлого, потому что на ней никогда не разговаривала ни одна великая личность, чьё наследие не стыдно было бы положить в основу будущих поколений. И депрессивный алкоголик Шевченко, писавший свои глуповатые вирши, кстати, частично на русском, — это максимум, который евроукры способны выжать из мовы. Остальные все их пысьмэнныкы по сравнению с тем же Гоголем — натуральные пигмеи, но это не помешало шароварникам предать Гоголя анафеме, хотя отчасти именно благодаря ему в России всё ещё любят украинскую культуру.

В идеальной Украине, имеющейся внутри голов отдельных идеологов украинства, говорящие на мове люди, и — очень важный момент — видящие на ней сны, —это высококультурные, порядочные и вежливые ребята, которым хватило мозгов выучить этот, как им кажется, непростой язык и хватило смелости, чтобы принять свои древние украинские корни, идущие ещё со времён динозавров, когда доисторические протоукры жили на деревьях, цепляясь за ветки гибкими хвостами, покрытыми вышиваночными узорами.

Но это всё, к сожалению для искренних украинских идеологов, утопия, и на самом деле абсолютное большинство современных мовнюков использует нечто, напоминающее мову, от низкой культуры, слабоватого интеллекта и сильно ограниченного кругозора. В тот самый день, когда УССР превратилась в незалэжную нэньку Украину, сразу же началась реализация программы превращения целой страны в один большой хутор. Благо на помощь заокеанским кураторам в этом пришли галичане, имеющие как раз тот самый хуторской менталитет, который так нужен был новым хозяевам этого нечаянного государственного образования.

А раз у нас строится хутор, то и язык в нём должен быть соответствующий — тут позаимствуем у поляков, там перекрутим русское слово, а здесь просто выдумаем новое, обильно снабдив его грубоватыми звуками «ы» и «э», обильное применение которых вызывает ассоциации с парнокопытными животными.

В итоге заговорившие на мове делали это не оттого, что сильно возвысились сами над собой, а оттого, что так проще выражать мысли, вообще не включая мозги. Обратили внимание на феноменальное обилие мата в речи наших украинских небратьев, которым они обогащают вообще любые свои изречения и необязательно высокоэмоциональные? Это оттого, что подобные слова позволяют меньше думать над формированием мыслей в предложения. Какой-то матерный термин универсально связывает, казалось бы, бессвязные определения, какой-то имеет такое обилие значений, такой богатый подтекст, что подходит сразу под десятки смысловых посылов. Следующая стадия — это общение междометьями, а потом просто криками, как в обезьяньей стае. Но не нужно удивляться засилью матершины в речах евроукров — это естественное влияние мовы на мозговую деятельность.

Мова размягчает мозги, вследствие чего такой размягчённый индивидуум начинает плыть по пути наименьшего сопротивления, дополнительно упрощая выражение мыслей при помощи бранных слов. Вот и получилось в итоге, что если мова — значит упадок нравов, низкая культура и отсутствие эрудиции. Поэтому попытки привить подобной публике то латиницу, то английский язык заведомо обречены на провал.

Послушайте речь тех же украинских солдат. Украинские футболисты с языками на плечах после потного матча по сравнению с ними Цицероны. А ведь это, в смысле солдаты, если верить пану Зеленскому, — соль всего украинского народа, лучшие люди страны и так далее.

Вместо эпилога

Самое смешное в том, что, несмотря на три десятилетия усилий, среднестатистический украинский обыватель очень плохо знает ту самую мову, хотя считает, что общается именно на ней. Мне, мову презирающему и уже много лет не имеющему практики её применения, очень смешно, знаете ли, слушать ту речь, которая извергается из уст каких-нибудь случайных громадян, презревших «язык оккупантов» и перешедших назло москалям на «соловьиную и певучую». Да и вообще, разве можно серьёзно воспринимать человека, представляющегося, например, как Пылып?

Но похоже, заокеанским кураторам украинского проекта вовсе не нужно, чтобы проживающие на подопытной территории достигли в мове каких-нибудь лингвистических вершин. Чем глупее и безграмотней они будут выражаться, тем лучше. Главное, чтобы говорили они не по-русски. В рамках программы отрыва от России её окраин — это первостатейная задача. Поэтому адептам независимой «Сибирской республики» или какой-нибудь «Демократической Казакии» нужно быть готовым к тому, что их тоже будут ждать совершенно уродливые, написанные тут же в блокноте на коленке псевдоязыки, которые внезапно окажутся очень древними и очень исторически богатыми. А евроукры с их убогой мовой пусть будут для нас наглядным примером того, что бывает, когда люди через силу пытаются забыть свои истинные корни.

Сергей Донецкий