Мы не вели войну на Украине, это правда. Сегодня начнётся сокрушительный смерч…
Посеявший ветер пожнёт бурю. На Западе решили, что с помощью Украины можно «подуть» в сторону России. Теперь в ответ поднимается настоящий сокрушительный смерч, спастись от которого невозможно.
Есть в Донецке известный писатель-фантаст, заместитель председателя Союза писателей ДНР и профессор Донецкого университета Владислав Русанов. Несколько дней назад, когда началась «перегруппировка» наших войск в Харьковской области, он с тоской написал:
Выскажусь аллегорически. Когда один из дуэлянтов надел кольчугу и смазал клинок ядом, а второй фехтует левой рукой и с завязанными глазами, результаты дуэли иногда бывают весьма поражающими воображение…
Если принять его метафору, сегодня можно сказать: второму дуэлянту наконец-то разрешили снять повязку с глаз, использовать обе руки – и в качестве компенсации вместо короткой и тонкой придворной шпаги взять в руки шашку. Да и пистолет в другой руке теперь тоже будет выглядеть уместно.
Идёт регулярная армия
Россия проводила специальную военную операцию на Украине, связав себя огромным количеством разнообразных ограничений. Это не то чтобы скрывалось от народа, но и не слишком афишировалось. Впрочем, о главном из этих ограничений знали все. Именно о том, из-за которого СВО никак нельзя было назвать войной. Это было решение, согласно которому в боевых действиях на Украине не участвовали солдаты срочной службы, но только добровольцы и контрактники – то есть, если разобраться, тоже добровольцы. Как заметил, комментируя последние события, политолог Марат Баширов, фактически это означало, что в боевых действиях на Украине не принимала участие русская регулярная армия.
Если в этом месте нашего рассуждения вы удивлённо и даже возмущённо вскинулись, подумайте немного. Регулярная армия в России сегодня – призывная. Она основана на «всеобщей воинской повинности» или, если угодно, на «исполнении почётного долга». Почётный долг исполняют почти все мужчины в возрасте от 18 до 27 лет. Призыв проходит два раза в год и, например, осенью 2021 года было призвано в войска по плану 127 тысяч человек.
Почти ни один из этих 127 тысяч не принимал участия в боевых действиях на Украине. Почти – потому что нарушения приказа Верховного главнокомандующего о том, чтобы не посылать в бой призывников, как мы знаем, всё-таки имели место и потому, что какая-то (но совсем небольшая) часть призывников за время службы заключили контракт – то есть стали добровольцами. В весенний призыв–2022 по плану военную службу начали 134 500 человек. Из них тоже ни один не должен был быть отправлен на фронт – и, за исключением возможных явных нарушений закона, так оно и было. Из этих ребят и контракт, по идее, ещё никто заключать не должен был.
Да, но ведь эти парни, солдаты срочной службы – основная часть рядового состава русской армии. Их, как легко подсчитать, призывают больше 260 тысяч человек в год. Они, по сути, и есть регулярная армия – и они не воюют.
Потому что в России есть законы. Потому что политическая культура России устроена таким образом, что посылать в бой призывников с определённого момента стало нельзя. Неправильно. Момент этот настал в середине 90-х, во время Первой чеченской войны, но речь сейчас не о том. Русское общество убеждено: призывник идёт в армию не для того, чтобы умирать в бою.
Что произошло 21 сентября? Владимир Путин заявил, что мы поддержим решение граждан республик Донбасса и освобождённых территорий Украины о возвращении в Россию. Владимир Путин сказал, что иного пути у нас нет. Это значит, что в ближайшие дни земли Новороссии будут рассматриваться как земли самой России. И это значит, что, с точки зрения духа и буквы закона, агрессия Украины теперь – не против республик Донбасса и не против собственных украинских граждан. А против России и русских. Стало быть, в бой против агрессора должна вступить русская регулярная армия. При необходимости – вся.
Стало быть, никаких ограничений, которые накладывала СВО (а ведь многие из нас отмечали, что не используется по-настоящему тяжёлое вооружение, не наносятся удары по пресловутым «центрам принятия решений», не уничтожается под корень вражеская инфраструктура), больше нет. Президент сказал: мы в очередной раз останавливаем тех, кто претендует на мировое господство. Какие уж тут ограничения.
Впрочем, даже теперь призывников, то есть мальчишек, начавших службу в этом году, отправлять в бой никто не планирует. Планируется другое: собрать под знамёна тех, кто уже отслужил и имеет нужные военные специальности. Сколько? По странному совпадению, как раз примерно столько, сколько солдат в годовом призыве мирного времени. Нужно 300 тысяч человек, сказал министр обороны Сергей Шойгу – и учтите, что из этих 300 тысяч не все рядовые солдаты, тут и офицеры запаса самых разных специальностей.
Если мобилизация будет успешной – а нет никаких причин считать иначе, значит, русская регулярная армия, вобрав в себя добровольцев, наконец-то явится на поле боя.
Что с того?
Только что автор этих строк заходил в аптеку. Провизор плакала.
– Что случилось?
– Мобилизация. Сын мне уже сказал, что пойдёт наверняка, отмазываться не станет.
Что тут скажешь? Россия верна себе и самой себе равна во все времена. Матери плачут, жёны, сёстры. Ждут своих ненаглядных с фронта. А те заняты важным делом. Останавливают очередного желающего мирового господства. Бьют, пока тот не скажет «зачем я шел в тебя, Россия, Европу всю держа в руках». Дай Бог, чтобы все вернулись.