Мураховский рассказал, чем может удивить новая российская военная доктрина

В России разрабатывается новая военная доктрина. Для чего? Чем не устраивает ее прежняя версия? Какие изменения мировой политики потребовали корректировки оборонной стратегии российского государства? Будут ли в новом документе изменены условия применения ядерного оружия? Что в новой доктрине вообще может появиться такого, что удивит наших так называемых партнеров на Западе?

На эти вопросы мы попросили ответить ведущего российского военного эксперта, члена Экспертного совета коллегии Военно-промышленной комиссии, главного редактора журнала «Арсенал Отечества», полковника запаса Виктора Мураховского.

— Виктор Иванович, редакция ныне действующей военной доктрины была утверждена президентом в декабре 2014 года. Готовилась она несколько лет. Тогда на Украине не было еще такой антироссийской истерии, а в США – столь откровенно агрессивной позиции по отношению к России. Но доктрина ведь документ живой и, видимо, должна учитывать политические изменения? Именно они стали поводом для подготовки новой доктрины, или есть какие-то другие причины?

— Военная доктрина обновляется с определенной периодичностью. Так же как, к примеру, Концепция строительства и развития Вооруженных сил. Она рассчитана на 15 лет и действует до 2033 года. Или Госпрограмма вооружений. Она принимается примерно на десятилетний период, нынешняя действует до конца 2027 года.

Примерно раз в 10 лет обновляется и военная доктрина. Сейчас разрабатываются те доктринальные положения, которые вступят в действие на следующий период. Это же касается и других документов. К примеру, недавно впервые в нашей истории были открыто опубликованы «Основы государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания». Раньше это был закрытый документ. Работа над каждым из них ведется достаточно длительное время. Затем они утверждаются на самом высоком уровне – в Совете безопасности России и президентом.

Естественно, в каждом из этих документов, включая доктрину, всегда учитываются новые обстоятельства.

— Какие изменившиеся обстоятельства могут быть учтены в новой военной доктрине? К примеру, может быть как-то отражена нынешняя, сильно изменившаяся с 2014 года ситуация на Украине?

— Конечно, в доктрине будет учтен ряд новых обстоятельств, но не Украина сама по себе, а скорее новые подходы наших оппонентов, которые используют Украину как инструмент противостояния с Россией.

Я бы сказал так: сейчас практически полностью размыта граница между военными и невоенными средствами ведения войны. И поэтому теперь помимо киберугроз и кибератак очень важное значение получило собственно информационное и психологическое воздействие на противника. Андрей Иванович Ильницкий (советник министра обороны РФ Андрей Ильницкий) назвал такой тип войны ментальным. Целью такой новой войны является уничтожение самосознания, изменение ментальной, цивилизационной основы общества противника.

— То есть, когда психологическому воздействию подвергается не только сознание военнослужащих, но и все население страны?

— Да. И здесь надо прямо сказать, что на протяжении всей своей истории Россия практически не проигрывала войны со своими оппонентами, пока не начиналось ее разрушение изнутри. Наш противник это хорошо понимает. Военными средствами противостоять России для него слишком тяжело. Поэтому информационное и психологическое воздействие на противника теперь выходит на передний план.

— То есть вы считаете, что в нашей новой военной доктрине раздел, который назовем условно «ментальные войны» будет существенно расширен?

— Да. Обязательно будет расширен. Сейчас, как я понимаю, идёт подбор формулировок, которые позволят руководствоваться этими положениями не только самим военным, но и всей государственной машине.

— Какие ещё неприятные неожиданности для наших, как вы их называете оппонентов, могут быть обозначены в новой доктрине?

— Я практически уверен, что намного больше внимания там будет уделено стратегическому неядерному сдерживанию. Мы такую систему сейчас выстраиваем с тем, чтобы иметь возможность остановить наших оппонентов от агрессии против нас не только ядерными средствами, но и высокоточными неядерными вооружениями дальнего действия. Мы создаём системы вооружения и средств управления, которые позволят осуществлять стратегическое неядерное сдерживание, не прибегая к ядерным средствам.

Я думаю, это очень важный фактор. И, как мы видим, такие системы сейчас постепенно начинают всё большем количестве приходить в наши Вооруженные силы.

— Это то вооружение, о котором не раз говорил президент?

— Он говорил, в том числе, и о средствах стратегического ядерного сдерживания нового поколения, которые позволяют фактически обнулить все системы противоракетной обороны потенциального противника. Выступая перед Федеральным собранием, он рассказывал про «Авангард», «Буревестник», «Посейдон». Но это все ядерные средства. А кроме того, мы разрабатываем и неядерные средства.

— Их я и имею ввиду. В основном разработки по гиперзвуку.

— Верно. Например «Кинжал», или «Циркон», а также некоторые другие гиперзвуковые высокоточные средства в том числе дальнего действия, которые позволяют держать нашего противника в рамках приличий. Имеются ввиду крылатые ракеты нового поколения, такие как «Калибр», ракеты воздушного базирования Х-101. Ещё кое-что новое, например, противоспутниковое ракеты. Это всё тоже относится к средствам стратегического  сдерживания, но неядерного, то есть в обычном оснащении.

— И возможным вариантам применения этих средств, на ваш взгляд будет больше уделено внимание в новой доктрине?

— Да. Именно так.

— А что касается применения оружия ядерного сдерживания? Здесь вы считаете, могут быть приняты какие-то новые положения? Почему я об этом спрашиваю, потому что не так давно наш президент заявил, что если, к примеру, по нашей стране будет нанесен удар с территории одной из стран НАТО в Европе, то ответный удар придется все равно по центрам принятия решений. А именно по Вашингтону. Такое положение может быть закреплено в новой доктрине?

— В военной доктрине такие вот уж совсем конкретные вещи не прописываются. Они закреплены в других документах. В частности, существуют планы применения Вооруженных сил. Но они, понятно, имеют соответствующий гриф, так как относятся к документам, содержащим государственную тайну.

— Получается, Путин выдал эту государственную тайну?

— Верховный главнокомандующий имеет право иногда приоткрыть некоторые вещи из этих документов. И если не полностью озвучить, то, по крайней мере, исходя из государственных интересов, о них намекнуть. А это был серьёзный намёк со стороны Верховного главнокомандующего. Он четко дал понять Штатам: организовать и провести только в Европе ограниченную ядерную войну, не затрагивающую территорию самих США, не получится. Это все фантазии.

Кстати, такие планы – совсем не новость. Они существовали ещё в семидесятые годы прошлого века. Тогда в США тоже разрабатывалась стратегия ограниченной ядерной войны в Европе или на Дальнем Востоке. Но как тогда, так и сейчас в ходе неоднократно проводимых стратегических учений, сразу же выяснялось, что очень быстро, буквально в течение нескольких часов, такая война приводит к полномасштабному обмену ядерными ударами между великими державами.

Так что наш президент просто напомнил, что в этом смысле ничего не изменилось. И это, конечно, серьезный козырь, который разбивает планы всяких там американских экспертов и теоретиков, которые надеются, что можно будет где-то там у границ России или Японии покидаться тактическими ядерными бомбочками, а самим остаться в тени.

— Ну да, отсидеться за океаном в привычном отдалении…

— Вот именно. Только этого не получится. Я напомню, в связи с чем наш президент сделал это заявление. В связи с планами США развернуть в Европе ракеты средней дальности.

И тут со стороны наших заокеанских соседей просматривается явное желание: вот мы, дескать, разместим в Европе ракеты средней дальности, которые кой до кого смогут быстро долететь. Но в ответ ведь такие же ракеты средней дальности до США не достанут. То есть эта война будет где-то там, далеко от нас, на евразийском театре военных действий. А мы тут вроде будем и ни при чём. Ну, вот президент Путин и объяснил им: нет ребята, так не получится. Достанется и вам.

— Да, намёк понятен. Но если в принципе коснуться проблем ядерного сдерживания, то как на ваш взгляд, положения о возможности применения ядерного оружия в новой доктрине останутся без изменений? Перейдут в новую редакцию из прежней в том же виде, или как-то обновятся?

— Эти фундаментальные положения остаются в силе. Все то, что было ранее прописано, останется. То есть мы можем перейти к использованию ядерного оружия, когда против нас применяется оружие массового поражения, включая ядерное. А также в ответ на крупномасштабную агрессию с применением обычного оружия, но при условии, что под угрозу поставлено существование самого российского государства.

— И когда примерно следует ожидать новую доктрину?

— Думаю, уже скоро, в 2022 году. Я так понимаю, это произойдет примерно в одно время с принятием новой Госпрограммы вооружений, которая будет действовать на период до 2033 года.