На Украине началась мировая война дронов

Через месяц будет два года с начала специальной военной операции на Украине. За этот короткий по историческим меркам срок произошла масштабная трансформация принципов ведения боевых действий. Обратим внимание на два взаимосвязанных явления: позиционная война и использование беспилотных аппаратов.

Читайте также:
Названы города, которых лишится Украина в ближайшее время

Уже вскоре после начала СВО маневренная война сменилась позиционной: российская армия освободила от власти киевского режима наибольшую территорию именно в начале спецоперации. После оставления части ранее занятых позиций ВС России закрепились на линии фронта, которая стратегически не изменилась с конца 2022 года. В 2023-м наши войска, несмотря на украинское контрнаступление, заняли три города: Соледар, Артемовск и Марьинку. Уступив врагу некоторые неудобные для обороны позиции (среди которых Работино, Клещеевка и Крынки), достигли тактических успехов на других направлениях.

В итоге к началу 2024 года нам удалось остановить «контрнаступ» противника и завладеть инициативой. Однако в условиях позиционной войны сложно решить задачу по освобождению находящихся под украинской оккупацией частей ДНР и ЛНР, а также Херсонской и Запорожской областей. В то время как на Украине из-за чудовищных потерь готовится очередная волна мобилизации (предполагается бросить в горнило войны около 500 тысяч человек), логичным кажется переход к решительным действиям: прорыв фронта, окружение и стремительное уничтожение врага.

Тем не менее временный отказ от тактики маневренной войны имел под собой основания.

Сильнейшее влияние на ход боевых действий оказало массовое использование беспилотников.

Войска Украины при поддержке стран Запада восемь лет готовились к «силовому возвращению» Донбасса. Выучив уроки поражений от ополчения под Дебальцево и Иловайском в 2014-2015 годах, они среди прочего начали последовательно внедрять беспилотные аппараты. В 2022 году это позволило им на некоторых участках фронта иметь преимущество в разведывательных и FPV-дронах (First Person View, или «вид от первого лица»), что осложнило действия ВС России. Особенно опасными оказались FPV-дроны: мобильные и простые в управлении, они в сочетании с воздушной разведкой затрудняли продвижение нашей наземной техники.

Впрочем, в эту игру можно играть вдвоем. Уже к середине 2023 года — в разгар «контрнаступа» — ВС России достигли паритета с ВСУ по использованию дронов-камикадзе, а к концу года превзошли их (на данный момент можно говорить о более чем 3500 зафиксированных случаев использования FPV-дронов нашими войсками).

Не ставя под сомнение значение прочих видов вооружения, справедливо будет сказать, что применение БПЛА стало одной из основных причин провала «контрнаступа». Ржавеющие в полях тонны сожженного железа, некогда бывшие западной военной техникой, — тому подтверждение.

Использование беспилотных аппаратов меняет всю структуру войны: логику, экономику, логистику. Можно с уверенностью сказать, что преимущественно в этом и заключается причина перехода от маневренных действий к позиционным. Примеры многочисленны. Происходит дистанционное и незаметное минирование позиций в тылу врага. Из-за точечной корректировки с воздуха увеличивается эффективность артиллерии. Танк, создававшийся как средство прорыва, становится орудием огневой поддержки.

Конечно, снизить ущерб помогают средства радиоэлектронной разведки (РЭР) и радиоэлектронной борьбы (РЭБ). Задача первых — вовремя заметить приближающийся беспилотник, вторых — вывести его из строя.
Однако РЭБ и РЭР не решают проблему мобильности. Без этого нельзя в полной мере воспользоваться инициативой, которой завладели ВС России. Решительный прорыв (без понимания новых особенностей войны) может обернуться чрезмерными потерями — которых современные армии как раз и хотят избежать, внедряя беспилотники.

Учитывая сказанное выше, попробуем сделать прогноз развития военных действий в 2024 году.

Во-первых, война будет находиться в позиционной стадии — пока не будут повсеместно внедрены мобильные средства борьбы с дронами. К примеру, каждая единица техники должна быть оснащена компактными РЭБ и РЭР (касается и групп пехоты), зенитной установкой или пулеметом. Также на технику должны быть установлены защитные элементы — например, «гриль» (козырек) на танке. Сюда же следует отнести критическое превосходство в беспилотниках над противником, использование дронов-камикадзе в целях подавления вражеских дронов.

Во-вторых, воздух останется основным полем битвы.

В-третьих, необходимость господства в воздухе приведет к увеличению числа операторов БПЛА (потребуется расширение и совершенствование программ подготовки). По этой же причине будет внедряться автоматизация — к примеру, использование нейросетей для управление роем дронов одним оператором (контролером).

В-четвертых, использование нейросетей сделает БПЛА более устойчивыми к средствам РЭБ, так как позволит им опираться не только на спутниковую связь (а еще, скажем, на видеосигнал). По этой причине произойдет увеличение числа РЭР и РЭБ. Будет осуществляться дистанционная работа БПЛА в тылу врага при помощи заранее заготовленных «гнезд» (станций базирования) — минирование, разведка и прочее.

В-пятых, произойдет углубление ЛБС за счет увеличения дальности работы БПЛА и дистанционной работы в тылу. Это скажется на снабжении, перемещении и ротации войск — и дело осложнит использование дронов с приборами ночного видения.

Наконец, наземные (в перспективе и подземные) беспилотные аппараты тоже получат развитие: будут использоваться для снабжения, эвакуации раненых, минирования или подрыва позиций.

Безусловно, ВС России при проведении спецоперации не могут опираться только на беспилотники, но именно они определяют характер современной войны. Особенно с учетом политики руководства России, нацеленной на сохранение жизней военнослужащих. Вместе с тем враг еще обладает серьезными возможностями в этой области. Текущий год должен стать временем планомерного накопления сил и достижения критического превосходства над противником.