О чем «Конституция Орлика» и почему шведы не хотят давать Украине её «оригинал»

Радостную для настоящих укропатриотов весть сообщил министр иностранных дел Дмитрий Кулеба: «Впервые за 311 лет оригинал (выделено нами. ― Авт.) Конституции Пилипа Орлика попадет в Украинское государство. Мы возвращаем Украине Украину. Присутствие оригинала Конституции уже в независимом государстве ― это еще один шаг к восстановлению нашей исторической преемственности со времен Руси, казацкой державы, Украинской Народной Республики и до сегодняшнего дня».

Кулеба рассказал, что по поручению Владимира Зеленского МИД обратился к Швеции с просьбой предоставить во временное пользование оригинал латиноязычной версии реликвии специально к 30-й годовщине независимости, причем переговоры со Швецией прошли непросто.

«Это были очень сложные переговоры, нам предлагали копию, но мы хотели только оригинал, который никогда не был в Украине («Украинская конституция» ― и никогда не была в Украине? ― Авт.). И поэтому я особенно благодарен Швеции за проявление настоящей солидарности с Украиной и взаимной готовности в дальнейшем развивать тысячелетние связи между нашими народами», ― сказал Кулеба.

Действительно, так называемая Конституция Орлика давно превращена в один из главных столпов украинской самостийной идеологии: дескать, именно на (в) Украине была разработана первая в истории конституция, едва ли не ставшая прообразом всех последующих, заложившая основы принятых в современном мире принципов построения демократических государств.

Правда, тут же возникает вопрос: как «оригинал» (почему кавычки ― об этом ниже) основополагающего документа украинского государства оказался в далекой Швеции. Ответ следует из самого его текста, по нему «незалэжна держава» на веки вечные объявляется протекторатом Швеции.

«Должен также светлейший гетман после успешного окончания, дай Бог, войны просить у королевского величества шведского такого трактата, чтобы его величество и его наследники, светлейшие короли шведские, титуловались постоянными протекторами Украины и оставались такими на самом деле для большей мощности Отчизны нашей и для сохранности её целостности в предоставленных правах и границах», ― говорится в документе.

Собственно, для Карла XII документ и написан, и он же сделал на нем собственноручную приписку, что его положения Филипп Орлик «покорнейше просил Нас, чтобы мы … Нашей Королевской властью санкционировали и подтвердили».

Констатируем (простите за невольный каламбур), как многократно отмечала «Альтернатива», с точки зрения культивируемой ныне на Украине идеологии в этом нет ничего предосудительного, скорей наоборот: найти себе иноземных хозяев (под соусом формальной независимости, а если нет, то ничего страшного), лишь бы «геть от Москвы», было сутью деяний всех фигур официального украинского пантеона «национальных героев» от Мазепы до Бандеры.

Понятно, Филипп Орлик со товарищи отнюдь не исключение, а очевидный пример для подражания потомству, но нельзя не отметить, что исторические обстоятельства, при которых они согласились принять шведский протекторат, да еще «покорнейше просили» о нем, носили совершенно анекдотический характер.

Украинский поход Карла XII, предпринятый по приглашению Ивана Мазепы, закончился, как известно, полной катастрофой (в значительной мере потому, что жители Малороссии приняли шведов крайне неласково), навсегда похоронившей великодержавные амбиции Швеции. После Полтавской битвы Карл и Мазепа с остатками своих войск бежали к туркам в Бендеры. Там Мазепа вскорости и помер, а его осиротевшие соратники избрали себе нового гетмана ― Филиппа Орлика.

В целом, более анекдотичную ситуацию сложно представить: небольшая группка изгнанных собственным народом отщепенцев слезно просит принять под свою власть Малороссию разбитого в пух и прах короля далекой Швеции, который сам оказался в положении беженца и «соискателя убежища» за тридевять земель от своего королевства!

Правда, под прикрытием турок шайки недобитых мазепинцев ненадолго вторгались на территорию Малороссии. В связи с чем некоторые националисты заявили, что «Конституция Орлика» действовала вплоть до 1714 года. Но набеги с целью грабежа как-то мало сообразуются с формированием правового государства.

Для утверждения Карлом XII и был представлен текст на латыни, официальном международном языке того времени, под названием: Расtа еt Соnstitutiones legum libertatumge Ехercitus Zaporoviensis, откуда спустя пару столетий, когда началась активная работа над формированием «украинской идентичности» и возник постулат о первой в истории конституции.

Но это не более, чем очередной миф. В буквальном переводе слово cоnstitutiones ― множественное число от латинского cоnstitutio ― «установление, учреждение, организация, постановление». Именно это красивое слово спустя семьдесят лет после Орлика американские повстанцы использовали для названия (имени собственного) основополагающего документа, создаваемого ими государства (США).

Только с этого момента слово «конституция» приняло это основное общеприменимое значение, которое «Википедия» определяет как «основной закон государства, особый нормативный правовой акт, имеющий высшую юридическую силу».

При этом имелось в виду, что под конституцией подразумевается такой основной закон, в котором заложены демократические принципы формирования власти и провозглашаются, гарантируются политические и гражданские права граждан.

Именно это сделало термин «конституция» сакральным, символом борьбы за свободу и против тирании (конституцию, к примеру, требовали солдаты, выведенные декабристами на Сенатскую площадь), что и было ловко использовано создателями украинского мифа: дескать, в этом мы оказались «впереди планеты всей».

На самом же деле слова cоnstitutio, cоnstitutiones сплошь и рядом встречались в официальных документах задолго до того, как была написана «Конституция Орлика». Приведём хотя бы знаменитую «Каролину», уголовно-судебное уложение Священной Римской империи, которое было принято в 1532 году и получило своё название от имени императора Карла V. На латинском этот документ называется Constitutio Criminalis Carolina. Причём в немецком переводе слово cоnstitutio, как и следовало ожидать, отсутствует.

Но главное, что, как отметил писатель Сергей Аксененко, данный документ отнюдь не конституция в современном значении, а типичная избирательная капитуляция. То есть документ, который подписывал кандидат на выборный государственный пост, где брал на себя обязательства по удовлетворению интересов выборщиков. Избирательные капитуляции появились задолго до Филиппа Орлика, ещё в ХІІІ веке.

В Польше такие документы назывались Pacta conventa и заключались с 1573 по 1764 год между польским народом, а точнее шляхтой, и новоизбранным королём при его «свободных выборах». Малороссия была долгое время под властью Польши, да и в более поздние времена Польша оставалась ее близким соседом, поэтому неудивительно, что при выборе нового гетмана казачья верхушка решила использовать опыт польской шляхты.

Если внимательно прочесть текст так называемой Конституции Филиппа Орлика, то можно увидеть, что главный её смысл в том, чтобы ограничить власть гетмана в пользу… генеральных старшин. И самое главное в психологии подписания избирательных капитуляций то, что подписывающий её ЕЩЁ не имеет власти. Поэтому ему легко пойти на уступки.

Это как нынешние кандидаты в президенты или в депутаты перед выборами готовы обещать всё что угодно, причём большинство этих обещаний выполнять и не собираются.

Подобная история случилась в России спустя 20 лет: Российская империя осталась без наследника, ибо умер Пётр ІІ, внук Петра І и последний царь из династии Романовых по мужской линии. Тогда вельможи из Верховного тайного совета, высшего совета при императоре, пригласили на трон герцогиню курляндскую Анну, племянницу Петра І.

Условием передачи трона поставили подписание «Кондиций» ― документа, ограничивающего самодержавие в пользу Верховного тайного совета. Но едва укрепившись на троне, Анна разорвала «Кондиции». Как в переносном, так и в буквальном смысле: порвала бумагу, на которой те были написаны.

При этом нужно сказать, что если бы Филипп Орлик всё же смог прийти к власти в Малороссии и соблюдал бы договор со старшиной, то для государства и народа от этого было бы только хуже. Олигархическая «демократия» обычно приводит к ослаблению государства и к народным бедствиям, когда простых людей эксплуатирует не только верховная власть, но и крупные магнаты, и мелкая шляхта.

Тогдашняя Польша тому прекрасный пример. Необузданные магнаты привели в конечном счете к гибели этой державы, к тому, что она была разделена между Россией, Австрией и Пруссией. А крестьяне в «просвещённой» Польше были куда бесправнее, чем в крепостнической России. Достаточно сказать, что шляхтич имел право убить своего крепостного, а русский помещик ― нет.

Но вернемся к тому, как слово «конституции» появилось в названии документа. Неужели казацкая старшина была настолько сведуща в латыни, что именно на нем составила важнейший договор? Конечно же нет! Документ, заглавный лист которого Швеция любезно согласилась на время предоставить Украине, это не «оригинал», как ничтоже сумняшеся заявил Кулеба, а латинская копия, подготовленная для утверждения Карлом. Оригинал же называется «Договоры и постановления прав и вольностей войсковых». Т. е. никакой «конституции» в оригинальном тексте нет, она появилась исключительно при переводе.

Это настолько разрушает весь миф о «первой в истории конституции», что существование подлинного оригинала документа ангажированные украинские историки сделали фигурой умолчания, стараясь не поминать вообще, используя переводы латинского текста, хранящегося в Швеции, на современный украинский язык, точнее на его различные варианты, появлявшиеся с конца XIX века, когда эта тема начала раскручиваться, со стилизацией перевода под старину и определенными коррективами в соответствии с требованиями политической повестки дня. Так, Малороссия стала везде Украиной (хотя и этот топоним употребляется в документе), а «зловерие ж…вское» превратилось в «облудний іудаїзм»

Когда деваться некуда, сообщают о том, что он написан на «староукраинском» языке, но почему-то отнюдь не призывают ознакомиться с уникальным памятником этого языка. Причину этого давно показал в Владимир Корнилов.

«Читаем, к примеру, преамбулу:

“Договоры и постановленья прав и волностей войсковых межи ясневелможным его милостю паном Филиппом Орликом, новоизбранным Войска Запорожского гетманом, и межи енералними особами, полковниками и тим же Войском Запороским сполною з обоих сторон обрадою утверженные и при волной елекции формалною присягою от того ж ясневелможного гетмана потверженные”.

Господи, уважаемые, почитайте любой указ Петра I ― вы найдете там все те же обороты и все тот же язык! Все те же “енералные”, все те же “понеже”, все те же “утверженные”. Оригинал документа Филиппа Орлика доказывает, что и в Малороссии, и в Великороссии говорили и писали на одном и том же языке ― называйте его хоть русским, хоть “российским” (так этот язык назывался в официальных указах Петра I), хоть “староукраинским”.

Читаем дальше: “Во имя Отца и Сына и Святого Духа, Бога во Троицы Святой славимого. Нехай станется на векопомную Войска Запороского и всего народу МАЛОРОССИЙСКОГО славу и паматку”.

Вот интересно! А в современных украинских источниках слово “малороссийского” почему-то отсутствует. На официальных ресурсах и в учебниках значится: “задля віковічної слави і пам’яті війська запорозького і всього руського народу”».

И Пилип Орлик в этом документе исключительно Филипп (боюсь, назвавшему его лично «холопским» Пилип было просто не сносить головы).

«Зачем надо было отходить от “староукраинского” языка, изобретая “новоукраинский”, отдаленно напоминающий тот ― “старый”, который теперь называется русским?» ― задается вопросом Владимир Корнилов и мы вместе с ним. Впрочем, вопрос, конечно, риторический: затем, зачем и раздувается миф о «Конституции Орлика», да и все прочие компоненты официальной украинской идеологии.

Я же в завершение задамся вопросом, который сначала показался мне риторическим, даже на уровне стёба, а затем ― нет: почему шведы с таким скрипом согласились предоставить оригинальный исторический документ (как «шведский» экземпляр — это, безусловно, оригинал, имеющий историческую ценность), да и то лишь его заглавную страницу?

Ведь зарубежные «вояжи» исторических артефактов, архивных документов, музейных экспонатов и шедевров мирового искусства давно стали обычной международной практикой. Даже леонардовская Джоконда изрядно попутешествовала по миру, в частности, побывала в Москве в 1973 году (сейчас её путешествия прекращены из-за состояния картины).

А тут исторический документ, имеющий для украинских друзей-партнеров сакральное значение? Неужели, подумалось мне, шведы до сих пор ждут момента, когда можно будет предъявить права на прописанный в «конституции» «вечный протекторат», и для этого документ нужно иметь под рукой?

Но представляется, все гораздо прозаичнее: шведские власти хорошо понимают, с кем имеют дело, и резонно опасаются, что получить назад этот объект исторического наследия для них может оказаться весьма сложно. И это, наверно, нагляднее всего демонстрирует, какое истинное отношение к Украине и её власти со стороны даже самых близких друзей и союзников.

Такая вот неожиданная «преемственность» обозначилась от давнего исторического документа к нашей современности.

Дмитрий Славский