О плохой жизни в России

Доброе утро, агрессивные и злобные.

Честно говоря, удивляет количество унылых комментариев в духе «- Вот сейчас как нам все отрубят, так сразу все и помрем!»

Давайте-ка поговорим на эту тему, дабы ответить сразу всем, а не бегать в тихом ужасе по комментариям.
Был у меня в детстве сосед. Мне тогда было лет пять, не больше — а так как память у меня дай Бог каждому, то деда Жору я до сих пор помню очень хорошо. Ну как дед — ему тогда полтинника точно еще не было, но для пацана пяти лет от роду все дядьки с бородой сразу же автоматически превращались в дедушек.

Его настоящее имя — Егор. Почему все звали его Жорой, ума не приложу — а надо сказать, что мне, родившемуся через девятнадцать лет после Победы, война вовсе не казалась чем-то далеким. Мой дядюшка по матери в 16 лет прибавил себе пару годков и отправился в действующую армию — это был конец 1943 года, поэтому там не особо спрашивали свидетельство о рождении. Дойдя до Праги, дядя Володя остался в Германии еще на несколько лет — сейчас бы это назвали участием в денацификации.

Нужно сказать, что в конце шестидесятых общественные бани были самым привычным делом, даже если у вас в квартире стояла ванна — и по субботам в местной бане собирались все мужики рабочего поселка, в котором мы тогда жили. Ну а раз я тоже мужик, то дядя Володя брал и меня на это важное мероприятие — к тому времени мой родной отец уже всеми силами боролся с онкологией, которая его и добила в 1971 году. Так вот, в то время мужиков с разными шрамами по всему телу было полно — дядя Володя, например, имел строчку пуль от шмайсера через всю спину. Подарок от «немецких партнеров», с которыми он продолжал воевать и после дня Победы.
Дед Жора тоже был в этом плане «красавчиком» — правда, у него почти все шрамы были от осколков. И куча голых мужиков в бане тоже отличалась разными отметинами: были и такие, кто мылся на одной ноге — и все остальные без всяких лишних соплей помогали им в этом деле. Кто шайку водой наполнит и принесет, кто потрет спину тому, у которого одна рука, кто просто проводит до раздевалки безногого соседа после помывки — и для нас, мелких, это было настолько нормально, что по другому и представить было нельзя.

А вот после бани начиналось то, ради чего мы все, будучи детьми, так стремились в баню — мужики усаживались за столом в тени, пили пиво и разговаривали. Этакий дискуссионный клуб, в том числе и о политике — и как только речь заходила о какой-то стране, обязательно находился человек, знавший о ней больше других.
Были люди, воевавшие даже в Италии и Франции. Пара человек прошла через Грецию — и это уже не говоря о странах социалистического лагеря, через которые наши мужики прошагали пешком или проехали на броне. Они редко вспоминали о самой войне, но вот о политике могли спорить до хрипоты — впрочем, всегда были некие границы, которые никто никогда не переступал.

Вот что у деда Жоры было волшебным, так это его капитальный подвал под домом. Это сегодня я уже понимаю, что он был выстроен по всем правилам хорошо оборудованной огневой точки — и он разительно отличался от всех остальных подвалов в округе.
Дело в том, что в наших погребах полки для солений и скарба всегда располагаются по стенам — а у деда Жоры стеллажи от пола до потолка стояли посередине, вместе с банками. Стены же, в свою очередь, имели то ли оконца, то ли бойницы на все стороны — они пропускали достаточно света, чтобы освещать подвал днем без лампочки под потолком.

В войну дед Жора был пехотинцем — и как-то в одну из суббот, после бани, мы все шли гурьбой по своим домам. Дошли, остановились около калитки Жориного дома — дядя Володя что-то там рассказывал смешное, сейчас уже не помню. А потом дед Жора тоже принялся рассказывать — и ему было очень смешно. Про то, как они взводом выживали в ледяном окопе две недели с одной буханкой хлеба и одной банкой тушенки — и то, как он об этом говорил, казалось очень смешным — Жора умел все показывать в лицах и деталях. Больше всего дед Жора и дядя Володя смеялись над тем, как трудно было рубить отсыревший и насквозь промерзший хлеб штык-ножом — мол, есть хотелось жутко, а отогревать над костром было некогда, фрицы устраивали очередную атаку.
Я вспомнил его рассказ только через несколько лет, когда мы уже уехали из того поселка — родители были гражданскими в военном строительном тресте, поэтому их помотало по всей нашей необъятной стране. Ну и нас с сестрой тоже. И вот, вспоминая Жорин рассказ уже в сознательном возрасте, я невольно задумывался о том, почему эти люди никогда не сдавались — и о том, способен ли я сам выдержать такое. Если честно, мне казалось, что в таких условиях выжить почти нельзя — а эти мужики не просто выжили, но и наваляли европейским цивилизатором от всей своей русской души.

Подвал у деда Жоры всегда был полон всяких баночек, банок и банчищ — со всем на свете, от соленых огурчиков до домашней тушенки. Отдельное место в подвале занимала самодельная бочка из невероятно ценной тогда нержавейки — в ней всегда была вода. Просто вода. Не спирт или самодельное вино, а самая обычная колодезная вода — и каждые осень и весну дед Жора промывал эту емкость, спускал ее обратно в подвал и снова наполнял чистой водой. Мне до сих пор кажется странным, почему никто даже не подумал шутить над этим — видимо, люди вокруг знали нечто такое, что недоступно нам, нынешним.

К чему это я? А вот к чему -дорогие мои, не кажется ли вам, что нынче стало модным ныть по любому, даже самому незначительному поводу? Естественно, я говорю не обо всех. Далеко не обо всех — но когда раз за разом появляется вот такое, — «Да нам плевать на то, как они будут жить, тут у нас самим жрать нечего!» — я начинаю тихо сатанеть.

Люди! Очнитесь! Раскройте зенки и оглянитесь вокруг! 8257 санкций против России — и кто сейчас все чаще бунтует на площадях и улицах? Разве не тот самый Запад, который многие из нас до сих пор считают сверхмощным и сверхтехнологичным?
Автора иногда упрекают в излишнем оптимизме — автор пожимает плечами и опять идет смотреть на макроэкономические показатели разных стран. Потом снова пожимает плечами, ибо все лучше понимает, что вот мы без них выживем, даже с некоторым падением уровня жизни — а вот они без нас загнутся быстро и окончательно.

Макроэкономику не обманешь, как ни старайся. Ресурсы на планете Земля имеют свойство заканчиваться — и тут главный вопрос в том, у кого они закончатся раньше. Россия, Америка и Китай выживут, а Европа — нет. И вместо того, чтобы сделать все возможное, чтобы привязать Россию к себе в качестве ресурсной базы и выживать за этот счет, европейские политики решили поиграть в демиургов?
Ну хорошо, пожимает плечами автор — это будет даже забавно. Очень забавно. Тем более, что последствия даже искать не надо — все лежат на поверхности. Хотите полностью утратить конкурентоспособность? Это замечательно, смотрим на требования полного эмбарго угля, газа и нефти из России — и не беспокойтесь за нас, пожалуйста, 40 млн тонн угля из тех 50 млн тонн, что мы поставляли до последнего времени в Европу, уже выкупила Индия. Остатки тоже найдем куда пристроить — и будем дальше продолжать наблюдение за этим европейским гопаком на граблях.

Нефть? Покупателей полно. Те же индусы, мечтающие обогнать китайцев. Газ? Те же китайцы, готовые всосать в себя все, в том числе и долю Европы. Редкоземельные металлы и промышленные газы? Почти вся Азия в очереди. Российские грузовики и автобусы? Южная Америка как ценила их раньше, так и ценит сегодня — мощные, надежные, ремонтопригодные почти в любых условиях.

И вот смотрю я на Россию, набитую всевозможными ресурсами по самую макушку — и на Европу, в которой кроме угля, солнца и ветра ничего больше нет. Я смотрю на Россию с чудовищным запасом прочности, хоть в экономике, хоть в вооружении — и сравниваю с Европой, которая совсем заигралась в мультикультурализм и заднеприводные ценности.

И вы имеете мне сказать, что у них есть хоть один шанс нас победить?

Нас можно победить, только сломав изнутри, выведя народ на улицы — и много мы видим такого народа на улицах с конца февраля? Кроме совсем уж явных городских сумасшедших — ни одного приличного человека.

Откройте глаза, в конце концов. Рубль уже уверенно болтается около 75 штук за доллар, хотя совсем недавно прыгал до 121,5 — и вы хотите мне сказать, что не упав ранее под таким количеством санкций, мы вдруг соберемся падать сейчас?

Перестаньте бредить, проснитесь уже.