О военном сотрудничестве Китая и Ирана

Военное сотрудничество Китая и Ирана определяется «Ирано-китайским стратегическим пактом», официальное название которого «Всеобъемлющая программа сотрудничества между Исламской Республикой Иран и Китайской Народной Республикой». Документ подписан 27 марта 2021 года министром иностранных дел Китая Ван И и министром иностранных дел Ирана Мохаммадом Джавадом Зарифом.

Детали договора неизвестны, в англоязычных СМИ выплывала его черновая версия, появившаяся накануне подписания пакта, однако считается, что окончательный вариант не претерпел существенных изменений. Об этом дали понять в иранском англоязычном издании Tehran Times, функция которого – информировать англоязычную аудиторию об официальной позиции властей Ирана. Именно здесь было сказано о том, что материал о черновике почти идентичен подписанному документу.

В десятке лидеров мировой торговли оружием Китай находится на восьмом месте. Китайский годовой экспорт оружия приносит более $10 млрд. На мировом оружейном рынке доля Китая составляет по экспорту около 6%, а по импорту около 4,5%. Иран как рынок сбыта китайского оружия интересен Китаю экономически: Иран на 4-м месте по расходам на оборону среди государств Ближнего Востока и Африки.

Ежегодно на оборону Иран тратит около 3% ВВП или свыше $13 млн. Россия, Китай и Сирия являются крупнейшими поставщиками оружия в Иран и его важнейшими партнёрами в сфере безопасности. Географическое положение Ирана делает его важнейшим звеном китайского проекта «Пояс и путь», а отмена оружейного эмбарго в отношении Ирана (резолюция 2231 Совета Безопасности ООН от 20 июля 2015 года) открывает Китаю возможности усиления влияния на Иран с помощью расширения в том числе и военного сотрудничества.

США всячески стремятся продлить эмбарго, опасаясь военно-технического сотрудничества в треугольнике «Россия-Китай-Иран», однако оно было отменено в обмен на СВДП — Совместный всеобъемлющий план действий, вовлекающий Иран в программу сворачивания разработки ядерного оружия и постановки его работ в этой сфере под контроль управляемого США МАГАТЭ. Сейчас Иран пользуется отменой эмбарго для углубления сотрудничества с Китаем и успешно саботирует СВДП, стремясь выиграть время и подойти вплотную к обладанию ядерным оружием.

В соответствии с резолюциями Совета Безопасности ООН 1747 (2007) и 1929 (2010) Совбеза ООН Ирану запрещалось приобретать тяжёлые наступательные вооружения и военную технику, за исключением средств ПВО, так как задача полностью запретить Ирану экспорт и импорт оружия не ставилась. Нужно было лишь поставить это под контроль СБ ООН – лишь с его согласия Иран мог приобретать определённые виды вооружений. Иран принуждался к прекращению ядерных исследований, но не к полному запрету на самооборону.

Сейчас ограничения остались лишь для ракетной техники, но их срок истекает в 2023 году. Все прочие контакты по линии военно-технического сотрудничества Ирану разрешены. Китай немедленно использовал эту возможность и добился предварительного согласия Ирана на предоставление особого статуса Китаю в деле создания своего плацдарма в сфере традиционного господства США – в зоне Персидского залива и на Ближнем Востоке в целом.

Речь идёт о продажах современного китайского оружия Ирану в крупных объёмах для всех видов вооружённых сил. Особенно тесным должно стать сотрудничество Ирана и Китая в ВВС и ВМФ. Так, уже в 2016 году, после отмены эмбарго в 2015-м, Китай добился приобретения Ираном 150 истребителей Chengdu J-10. Сумма контракта составила $1 млрд.

Однако планы Китая в отношении военного сотрудничества с Ираном преследуют не коммерческие, а глобальные геополитические цели. Формально Китай предложил Ирану за 25 лет инвестировать в экономику Ирана $400 млрд., в том числе в нефте- и газопереработку $280 млрд. и в сферу социальной и транспортной инфраструктуры $120.

Речь идёт о развитии портов, больниц, дорог и путей сообщения, Взамен Иран поставляет в Китай нефть по выгодным Китаю ценам. А для защиты инвестиций в Иран будет введено до 5 тыс. китайских военнослужащих. Разместить их желательно в местах нефтегазового транзита и портах, откуда Китай смог бы контролировать Персидский залив.

Ирану сделано чрезвычайно сильное предложение, от которого с учётом его положения отказаться довольно трудно. Китай в случае своих инвестиций просит о возможности проецирования своей силы против общего с Ираном врага – США. Внутриполитический режим Ирана Китай в отличие от США не интересует. Это делает предложение Китая для Ирана чрезвычайно соблазнительным.

Однако определённое крыло иранских традиционалистских сил считает, что Китай в таком случае покупает Иран полностью и бесповоротно, причём, навсегда. Идеологически Китай чужд исламу и считается в Иране языческой страной. В Иране возникло движение сопротивления иранско-китайскому пакту. Речь зашла о распродаже Родины и тому подобных угрозах, что заставило иранские власти притормозить темпы сближения с Китаем, а подписанный пакт объявить меморандумом, соглашением о намерениях, дорожной картой.

Постановка проблемы.

Проблемной зоной для Ирана остаётся его ВМФ, оказавшийся в результате санкций в плохом состоянии. Три фрегата и два корвета в составе корабельной группы Ирана носят патрульный характер, устарели (1071, 1972 и 1964 годов постройки) и не способны проецировать силу за пределами Ормузского пролива и Оманского и Персидского заливов.

Два фрегата строятся с 2006 – 2007 годов и уже сейчас морально устарели, один фрегат на вооружении с 2010 года, а в целом в корабельной группе Ирана три неактивных старых эсминца, три корвета и четыре фрегата, флотилия реактивных ракетных катеров для береговой охраны, десять из которых производства Китая 1994 – 1996 годов постройки, десять производства ФРГ 1977-1981 годов постройки, четыре иранских катера начала нулевых годов и три старых американских.

Подводный флот состоит из тридцати дизельных подводных лодок малого тоннажа, три из которых российского производства, четыре взяты за долги у КНДР, остальные произведены в Иране. Модернизация ВМФ Ирана является его важнейшей задачей.

США намерены использовать факт колебаний части элит Ирана для ослабления того крыла в его власти, которое настроено в пользу сотрудничества с Китаем. Прежде всего Конституция Ирана в статье 146 запрещает размещение на иранской территории любых иностранных военных баз, даже с мирными целями.

В подписанном документе ничего не сказано о китайских военных базах, а их юридический статус, случись необходимость их размещения, нигде не оговаривается. Вероятно, на практике размещение китайских военных баз в Иране затруднено в силу отсутствия консенсуса по этому вопросу до тех пор, пока Китай не подойдёт к такому порогу инвестиций в иранскую экономику, за которым сможет оказывать нужное влияние на политические решения Ирана.

Однако прецедент с инвестициями Китая на Украине показывает, что нет прямой связи между объёмом инвестиций в страну и степенью влияния на её руководство. Внешнее управление приобретается вследствие сочетания гибридных средств воздействия, важнейшие из которых, – привлекательность культуры и политической модели и военные гарантии правящему режиму.

Необходимы симпатии населения и элит, позволяющие влиять на лояльных политиков и общественные настроения. Китайская модель и культура настолько специфичны, что не предлагаются китайским руководством для копирования. Китайская специфика неприменима для тиражирования даже в Азии.

Культурный, религиозный и политический барьеры Ирана непреодолимы для Китая, и там не ставится задача их преодолевать. Иранский политический миф также апеллирует к древности своей цивилизации, как и китайский, и потому амбиции иранского истеблишмента всегда будут оставаться проблемой для Китая. Экономическое и военное внедрение Китая в Иран при определённых условиях может не состояться в том виде, как оно запланировано в пакте.

Скорее всего, если в КНР группа Си Цзиньпина уйдёт от власти, передав её оппозиции, где сильны проамериканские настроения, ирано-китайский пакт в его нынешнем виде не состоится. Однако в 2016 году китайское руководство начало трудные переговоры с Ираном, рассчитывавшим под прикрытием сделки СВПД и достигнутого согласия с группой 5+1 диверсифицировать инвестиционные источники.

Так как конкуренция в то время была достаточно большой, и за право участвовать в разработке иранских нефтегазовых проектов шла борьба, китайские предложения не были для Ирана безальтернативными. Всё изменилось с приходом Трампа, когда США вышли из СВПД, и Иран снова в 2018 году попал в санкционную блокаду.

Тут предложения Китая стали для Ирана уникально актуальными. Аятолла Али Хаменеи, верховный лидер Ирана, дал согласие на переговоры с Китаем. В итоге в 2019 году стороны договорились о том, что Китай соглашается на беспрецедентные инвестиции в обмен на ценовые скидки (в целом, до 32% с отсрочкой платежа на два года) на иранскую нефть для Китая и согласие следовать в русле его внешней политики. В марте 2021 года подписание документа состоялось.

Именно нежелание Китая импортировать в Иран свои политические модели делает для иранской элиты приемлемым в данной ситуации китайское предложение, несмотря на сопротивление оппозиции.

Борьба за ирано-китайский пакт создаёт для России специфическую ситуацию. Любое усиление Китая и Ирана объективно создаёт для России некоторые ограничения на Ближнем Востоке, на Каспии и в Закавказье. Но без стабильного «российского тыла» китайская экспансия если не вовсе не возможна, то весьма проблематична.

Это позволяет России найти широкую область гармонизации интересов с Китаем и Ираном по интересующему Россию спектру вопросов, прежде всего по подключению ЕАЭС к проекту «Пояс и путь», действиям в Закавказье и Сирии, отношениям с Азербайджаном, Турцией и Украиной, проекции силы в район Средиземного моря и согласованию действий в отношении НАТО.

США будут через каналы влияния на оппозицию в Китае и Иране стремиться не допустить реализации ирано-китайского стратегического пакта. Китай постарается не позволить подорвать санкциями иранскую экономику, но кризис сужает возможности Китая. Иранские санкции США уже вызвали падение китайско-иранского товарооборота и стали причиной санкций в отношении китайской компании Huawei. По этой причине Китай заинтересован в реализации сделки по СВПД и ради этого готов надавить на Иран.

Иран является единственным пунктом, по которому невозможен компромисс между Китаем и США. Затягивая переговоры по СВПД, Иран выигрывает время для форсирования своей ядерной программы. Это создаёт для России и США не только свободу манёвра, но и возможности некоторых сделок тактического характера. Россия не станет действовать во вред Ирану и Китаю, но вольна дозировать степень поддержки их сближения.

В случае удачи ирано-китайского пакта возникает зона, свободная от долларовых расчётов и влияния американских санкций, то есть появляется кластер, обладающий ресурсным, технологическим и финансовым потенциалом и носящий отчётливо выраженный антиамериканский характер. Долгосрочное соглашение между Ираном и Китаем по нефти устраняет в кластере влияние глобальных финансовых институтов с их инструментами биржи и её инфраструктуры в виде рейтингов и СМИ.

Создаются условия для возникновения сопредельных кластеров, прежде всего в Центральной Азии с участием России. По сути, это качественно изменит ситуацию в центре Евразии, определяя процессы в Европе, Африке и Латинской Америке. Особенно ожесточённым станет противостояние сверхдержав в Арктике.

Выводы.

1. Военное сотрудничество Китая и Ирана является средством достижения этими странами своих геополитических целей, связанных с реализацией исторических миссий, заложенных в национально-политической психологии их народов.

2. Военное сотрудничество Ирана и Китая направлено против США и стран, входящих в их сферу влияния, прежде всего, англосаксонского и романо-германского мира.

3. Целью военного сотрудничества Китая и Ирана является защита экономических проектов, изменяющих глобальные транзитные потоки и оттесняющих США из ключевого региона Евразии. По сути, речь идёт о вызове статусу США как глобального лидера.

4. Иран связал США сделкой по СВПД, в которой США заинтересованы больше Ирана.

5. Иран стремится играть на конфликте интересов между Китаем и США. Действия России, находящейся в этом кейсе «над схваткой», являются важным ресурсом для каждой стороны конфликта.

6. При всей заинтересованности Ирана в инвестициях из Китая, имеется область для потенциального конфликта между ними – это ядерная программа Ирана и сделка СВПД, а также цена уступок по этой теме для Ирана и Китая. Китай не заинтересован в ядерном статусе Ирана, а для Ирана его ядерный статус – необсуждаемый вопрос и гарантия сохранения суверенитета в любой ситуации.

7. Реализация ирано-китайского пакта потребует большой подготовительной работы, которая, будучи сделанной, положит начало кластеризации на Ближнем Востоке с участием Китая, Ирана и России.

8. Ирано-китайский пакт – ключевое звено китайского проекта «Пояс и путь», так как объединяются сухопутный и морской его участки. Китай получает стратегические преимущества в глобальной гонке с США, и НОАК становится гарантом безопасности транзитных маршрутов.

9. Ирано-китайский пакт при всей своей важности подписан лишь министрами иностранных дел Ирана и Китая, что говорит о том, что главы государств считают пока опасным публиковать текст документа и ставить под ним свои подписи. Это значит, что военная составляющая пакта пока не задействована, а без неё экономические решения преждевременны.

Институт РУССТРАТ