Органоидный интеллект. Цивилизация смерти

По мере развития ИИ (искусственного интеллекта) появляются сообщения о стартапах, которые всё более активно продвигают и разрабатывают технологии ОИ — органоидного интеллекта. По сути, это выращенные из стволовых клеток нейроны, которые должны производить аналогичные искусственному интеллекту вычисления. Разработчики говорят о несомненном преимуществе своей технологии с точки зрения энергоэффективности.

Пока, конечно, неизвестно, насколько эта технология вообще работоспособна и какие результаты могут быть достигнуты, но стоит отметить, что в определенной мере речь идет о принципиально ином подходе — помимо технологий чисто искусственного неорганического происхождения возникают технологии биологические, которые можно будет «выращивать» — вначале вне, а впоследствии и непосредственно в теле человека, решая сразу проблему биологической совместимости.

В целом это всё укладывается в общее направление будущего прогресса — возникает два разных направления: сращивание человека и «железных» технологий, а также сращивание человека с улучшенными биологическими «девайсами», которые можно будет выращивать непосредственно из «материалов заказчика». При этом и те и другие импланты будут заранее формироваться с заданными параметрами, которые либо будут «перехватывать» имеющийся или отсутствующий функционал человека, либо проектироваться с каким-то новым и дополнительным. Скажем, известные эксперименты «Нейралинка» Маска создают импланты, которые могут заменять неработающие органы человека (к примеру, зрение), дополняя человека связью с внешними информационными сетями. В случае успеха такие технологии неизбежно будут расширяться и формировать на своей основе новые функции, которые биологически не существуют на сегодняшний момент. В том же ключе будут развиваться и органические биотехнологии — то есть, речь идет не просто о стандартной трансплантации органов, а о качественно иных подходах.

Возникает этический момент, так как современная этика не понимает, как можно интерпретировать подобного рода «улучшения», а потому на данный момент все подобные работы и эксперименты находятся в «серой зоне», в том числе и юридической. Многие вещи просто запрещены. Неизбежно будет возникать проблема совместимости «улучшенных» людей с остальным человечеством даже на психическом уровне, однако стоит отметить, что подобного рода работы и технологии являются своего рода ответом на существующий и развивающийся демографический кризис человечества.

Сегодня достигнут порог роста численности населения планеты. Демографический кризис, который выражается в падении воспроизводства до значений, которые не позволяют восполнять убыль населения, невозможно разрешить «в лоб» через поднятие рождаемости. Во всяком случае пока ни в одной стране мира нет никаких показаний, что она способна преодолеть возникший барьер. Однако проблему можно решить иначе — через увеличение продолжительности жизни отдельного человека и кардинального увеличения его продуктивной способности. Два направления, которые сегодня уже возникли — сращивание человека с неорганическими имплантами и работы по интеграции биологических искусственных органов — это как раз работы по реальному разрешению демографической катастрофы иным путем. При этом разработчики технологий сразу ставят задачу дополнения новых искусственных имплантов элементами управления на основе искусственного интеллекта и их связью с внешними информационными сетями. Различается только основа этих технологий, структурно они являются идентичными.

Однако помимо того, что подобные технологии необходимо довести до сколь-либо работоспособного состояния и создать универсальные подходы, позволяющие проектировать и внедрять импланты с разным функционалом, потребуется кардинальная перестройка всего, что касается определения «человек». Причем «человек» — это не только биологическая единица, обладающая разумом, но и социальная — то есть, составная часть каких-то социальных групп и систем. Всё это должно быть переосмыслено и создана совершенно новая система ценностей, в которую будут включены как «обычные» люди, так и люди, с которыми будут производиться те или иные технологические манипуляции.

То, что есть сегодня (скажем, никого не удивляют люди с искусственными или чужими органами вроде сердца или пересаженных почек) — только начало такой работы. Проблема здесь в том, что в случае создания подобных технологий их распространение будет происходить «взрывным» образом, а значит — система, которая будет согласовывать появление «улучшенных» людей в социуме, будет серьезно отставать от скорости внедрения этих технологий. И это даже сейчас становится очень серьезной проблемой.

Органоидный интеллект — новое направление, которое открывает широкие перспективы, но как и любая технология, она будет проходить через ряд стадий, формируя «на выходе» стандарты, на которые впоследствии будут ориентироваться массовые разработчики. После создания стандартов будет создан огромный рынок, лидерство на котором захватят те, кто будет владеть этими стандартами. Это область, в которой сегодня шансы на успех примерно равны у всех, кто занимается этой задачей. И это то направление, куда можно бросить ресурсы, которые сегодня бездарно тратятся на примитивное «повышение рождаемости» через принуждение, уголовное преследование и террор и призывы к давно ушедшим в прошлое «традиционным ценностям».

Цивилизация смерти

Одним из феноменов современных кампаний стала борьба за повышение рождаемости, которая ведется всё более варварскими методами. Говорить о научных подходах в демографической политике приходится всё меньше, зато всё больше инициатив, исходящих от откровенных дилетантов, ускоряющих все негативные процессы, происходящие в демографическом развитии страны.

Однако, если вдуматься, определенная логика в происходящем есть, и она носит вполне рациональный характер, хотя озвучивать реальные причины вряд ли кто рискнет, да их еще и нужно понять, если откровенно. Стоит сразу отметить, что есть немалая вероятность того, что рациональное понимание происходящего может быть недоступно и самим создателям этой политики, так как во многом она тесно переплетена с иррациональными и в некотором смысле мировоззренческими императивами.

Утрата целеполагания всегда в любой социальной системе неизбежно включает единственную программу: удержание власти. Такая программа не может позволить себе сменить обанкротившийся проект развития страны, так как в ходе смены проекта правящая страта совершенно объективно утратит власть, а вместе с ней и собственность. Поэтому коллапс модели развития вынуждает высшую власть переходить на механизмы поддержания социального организма за счет каннибализма — бросая в топку биореактора, который и держит страну на плаву, сами части этого организма. Будущего у такой политики нет, но утрата целеполагания автоматически закрывает само понятие «будущее», любой режим власти в таких условиях переходит на существование исключительно в настоящем.

Идеологическая модель поддержания жизнеспособности востребовала создание нарративов своеобразной цивилизации, где главным ценностным и сущностным содержанием жизни является смерть. Цивилизации Востока, Юга и Севера традиционно относятся к ценности жизни достаточно равнодушно, но сегодня это принимает какие-то гомерические формы. Смерть во всех ее проявлениях буквально прославляется и воспевается. Естественно, под подачей её в виде жертвенности и героизма. Герой обязательно должен быть мертвым, смерть — это акт самопожертвования, жизнь человека рассматривается, как переходный и малозначимый период перед главным событием существования — смертью. Пока еще живые герои должны быть безликими с закрытыми лицами и без имен — им разрешены лишь позывные. Фамилия и имя на билборде — прерогатива погибшего. К примеру, до сих пор в Иране на улицах немалое количество плакатов с лицами и именами павших в ирано-иракской войне шахидов. Мертвый мученик — какая мотивация может быть значительнее для временно живущих?

При этом власть старается приватизировать героизм и жертвенность, направляя их по нужным ей направлениям. «Лучше так, чем от водки»© — фраза вполне вписывается именно в подобную парадигму. Власть определяет, где именно смерть принесет ей большую выгоду, самодеятельность в этом вопросе не приветствуется. Становятся востребованы философы и мыслители, в наукообразной форме раскрывающие смысл смерти человека ради некой поставленной свыше задачи.

Причины происходящего достаточно очевидны: утратив цели развития, власть не в состоянии дать людям смысл, ради которого они должны жить. Поэтому она объясняет, за что и почему они должны умереть. 

«Ищите смерть там, где вы ожидаете ее найти, и материальный мир закончится, наступит жизнь потусторонняя, которая продлится вечно» (Ибрагим аль-Бадри)

Ломать через колено индустриальную цивилизацию, не настроенную на смерть, непросто. Поэтому с каждым днем всё более усиливается идеологическая накачка в духе традиционных ценностей, которые хороши тем, что они не являются ценностями современного общества, они — уже утраченное, забытое и мифологизированное прошлое этого общества, а потому за них можно выдавать практически что угодно. Для этого перед людьми закрываются перспективы — утрата смысла жизни позволяет внушать им ценностные императивы смысла смерти. Кладбище становится ключевым символом наступившей эпохи безвременья. Кладбищенская стабильность — ключевой ориентир и смысл любой деятельности.

В усиливающейся борьбе за рождаемость важен именно акт рождения. Далее человек попадает в тот же самый замкнутый круг, в котором от него будут требовать умереть. Но чтобы реактор смерти работал без остановки, ему нужно топливо. Временно живые люди.

Еще один момент, который стоит учитывать: цивилизация смерти всегда деструктивна. В ней ничего, что можно было бы назвать развитием, направленным в будущее. Если идеи жертвенности берут на себя маргинальные силы, выброшенные на обочину развития и не имеющие ни малейших перспектив в сложившейся системе и иерархии отношений, эта деструкция направлена на снос ненавистного им порядка вещей. Если цивилизация смерти становится единственным проектом власти — она убивает будущее страны и народа, перемалывая их в нихиль, ничто. Но созидательной деятельности у смерти не существует, она предназначена исключительно для уничтожения жизни.

Идею смерти, как смысла жизни, нельзя продать бесконечному числу потенциальных покупателей. Можно продать идею свободы, можно продать идею справедливости, преподнося их в любой интерпретации, но смерть не является ценностью, ее продать невозможно. Уже поэтому любой социальный субъект, делающий ставку на жертвенность, обречен на выгорание и затухание в силу невозможности бесконечного подбрасывания нового топлива. Наиболее известная и одна из самых бесчеловечных цивилизаций смерти современности — Исламское государство — ярко вспыхнула и горела несколько лет, после чего ее пламя буквально в одночасье исчезло, так как закончился ресурс, который она могла бросать в топку этого костра. Число адептов смерти всегда конечно, нормальный человек рассматривает свою жизнь и существование совершенно иначе. Слово «смысл» прекрасно сочетается с другим словом — «жизнь», но со словом «смерть» — практически никогда. Нормальный же человек становится человеком, когда понимает конечность своего существования и задается ключевым вопросом смысла своей жизни: «Кто я?» «Для чего я?»

Ну, и кроме всего этого, стоит учитывать и еще одно немаловажное обстоятельство. Один известный деятель, чье имя сегодня нельзя произносить, сказал: «Когда я слышу слово культура, я хватаюсь за пистолет». Точно такое же крайне сложное отношение возникает и к такому явлению как героизм. Героизм и жертвенность одного человека всегда (стоит подчеркнуть — всегда) является следствием оглушительного провала других людей. В нормальной жизни нет места героизму, есть будничная работа — и в мирной жизни, и на войне. Если она нормально организована, если она управляется профессионально и рационально, то потребность в героических свершениях отсутствует. Героизмом прикрывают только провалы, а если его брать на вооружение — это означает только одно: полную некомпетентность тех, кто берется организовывать процесс. Причем неважно какой. Каждая Звезда Героя должна иметь на обороте фамилию того, по чьей вине награжденный был вынужден совершать героический подвиг. У любого героизма есть две стороны, и одна из них — угольно-черная.

Автор — независимый аналитик Анатолий Несмиян