Переворот Пиночета в Чили – и его сторонники в социалистическом лагере

Андропов: «…наша политика в Латинской Америке должна быть осторожной»

История стран Латинской Америки многих десятилетий представляет собой своеобразные «качели» между лево-социалистическими и коммунистическими движениями с одной стороны (наиболее яркий пример – Кубинская революция), и правыми диктатурами – с другой. Последовавший 11 сентября 1973 года военно-фашистский переворот в Чили стал переломным этапом в эволюции диктаторских режимов в Латинской Америке. Уже к последней декаде сентября пиночетовскую хунту приветствовали проамериканские режимы в Боливии, Гватемале, Гондурасе, Сальвадоре, Парагвае, Никарагуа, Гаити, усиливавшие и без того жестокие репрессии против оппозиции. С резким официальным осуждением переворота выступил президент Аргентины (в 1946-55 и 1973-74 гг.) генерал Х.Д. Перон (1895-1974). Но под давлением со стороны США Буэнос-Айрес вскоре прекратил критику пиночетовцев и уже с весны следующего года принялся заменять иммигрантские визы для политэмигрантов-противников чилийского режима на транзитные. Напомним, сухопутная граница Аргентины с Чили – самая протяжённая в Латинской Америке и третья в мире по протяженности (свыше 5 тыс. км).

При этом характерно (и об этом мало пишут), что в первых рядах «партнёров» хунты оказались вроде бы социалистические КНР с Румынией. Это – тем более показательно, что первым внешнеполитическим решением Чили под руководством президента Сальвадора Альенде стало официальное признание в ноябре 1970 года КНР единственно законным китайским государством. Тем не менее, уже через неделю после кровавого переворота в этой стране в Пекин прибыл новый состав посольства Чили, представлявший хунту Пиночета. Это было первое «обновленное» посольство Чили где-либо вскоре после военного путча и убийства Альенде (по другой версии, видя безвыходное положение, он покончил жизнь самоубийством). «Пиночетовские» СМИ тогда же восхищались прагматизмом Пекина в отношении «новой» Чили – несмотря на неоднократно декларировавшуюся китайской стороной поддержку внутренней и внешней политики Альенде.

Столь демонстративный «прагматизм» КНР вызвал буквально шквал критики со стороны «сталинско-прокитайских» компартий Латинской Америки, набравших в регионе после небезызвестного 20 съезда КПСС значительную силу. В Чили, как и в некоторых других странах, такая партия существует и поныне.

Однако в Пекине на критику своей пропиночетовской политики не реагировали, действуя в логике ускоренного сближения с «коллективным Западом» во главе с США, ставшего с начала 1970-х годов «стержнем» внешнеполитической стратегии КНР. Так, 13 сентября представлявший законное правительство чилийский посол в КНР Армандо Урибе, выступил в Пекине перед местными и зарубежными СМИ с гневным осуждением зверств хунты и разоблачением её связей с ЦРУ. Уже на следующий день министр иностранных дел КНР Цзи Пэнфэй вызвал Урибе и лаконично заявил, что правительство Китая больше не считает его послом Республики Чили в КНР. «Пиночетовские» же дипломаты в ряде стран отмечали, что обсуждение положения в Чили в рамках Совбеза ООН срывалось не без китайского давления.

Аналогичную линию в отношении хунты избрала и Румыния, традиционно занимавшая в Организации Варшавского Договора «особую позицию» по большинству вопросов. Николае Чаушеску не присоединился к совместному решению правительств других стран-членов Организации (13 сентября 1973 г.) о разрыве их дипотношений с Чили или, по крайней мере, об отзыве послов из этой страны. Румынский же посол в Чили (в 1971-75 гг.), Корнел Флореску оперативно заверил чилийский МИД, что Бухарест не вмешивается во внутренние события в стране и намерен продолжать политику сотрудничества с Чили, что там приветствовали.

При этом Бухарест отказался даже временно представлять интересы СССР в Чили, не желая даже косвенно связывать себя с советской политикой в отношении хунты (1). Такая ситуация убедила пиночетовский режим, что Москва, ввиду геополитических факторов, не предпримет решительных действий ни против хунты, ни против «строптивой» Румынии. Подобные оценки оказались правильными и подтверждаются, в частности, исследованием британского историка и политолога Кристофера Эндрю (2), в котором цитируется часть пояснительной записки (ноябрь 1972 г.) главы КГБ СССР Юрия Андропова в политбюро ЦК КПСС: «…Латинская Америка является сферой особых интересов США. США позволили нам действовать в Венгрии (1956 г.), Польше (1956 и 1970-й гг.) и Чехословакии (1968 г.), а также на Кубе: мы должны это помнить. Поэтому наша политика в Латинской Америке должна быть осторожной».

Тем временем, случайно или нет, но именно с осени 1973 года западные государства «коллективно» всё быстрее расширяли ассортимент поставляемых на Запад румынских товаров, пользующихся режимом наибольшего благоприятствования. Далее, в 1973-75 гг. странами НАТО, Австралией и Новой Зеландией были отменены практически все ограничения, на экспорт и/или реэкспорт этими странами в КНР товаров и услуг двойного назначения, частично упразднённые уже вскоре после событий на Даманском.

Именно в Чили в 1975 г., после посещения этой страны «гуру неолиберализма», главой Чикагской экономической школы Милтоном Фридманом, стартовал проект неолиберальной модели глобализации в ее региональной, латиноамериканской версии. Пиночет крайне нуждался в международной поддержке своей политики, основным направлением которой должна была стать ориентация чилийских производителей сырьевых, продовольственных и (отчасти) промышленных товаров на удовлетворение потребностей зарубежных потребителей. В силу относительной узости внутреннего спроса, сдерживавшей рост производства, ставилась цель прочно «привязать» экономику Чили к мировому рынку, сделав её региональным «передовиком» колониальной глобализации (3). Радикальные «рыночные реформы» так называемых «чикагских мальчиков» и поныне отдаются эхом в виде массовых протестных выступлений, периодически сотрясающих Чили уже в «постпиночетовскую» эпоху. Тем не менее, как и многие российские либералы (что неудивительно), китайский официоз «Жэньминь жибао» даже через десятилетия после переворота, в 2006 году, восхищалась, по крайней мере, экономической политикой хунты: «…Во время своего правления Пиночет инициировал смелые, эффективные экономические реформы и продвигал свободную экономическую политику. Чилийская экономика развивалась быстрыми темпами. А с 1984 года чилийская экономика достигла высоких темпов роста — от 5% до 7% в год». Поэтому, по мнению того же издания, именно вскоре после 1973 г. Чили стала локомотивом экономического роста в Латинской Америке.

О дальнейшем укреплении политико-экономических связей КНР с режимом Пиночета  в 1970-х годах и позже подробно сообщала 16 июня 1987 г. «Нью-Йорк Таймс»: «…Генерал Аугусто Пиночет, который часто говорит о своей роли в борьбе с коммунизмом в Чили, сегодня тепло принял министра иностранных дел Китая и дал обед в его честь. Президент Пиночет в деловом костюме широко улыбнулся, приветствуя министра иностранных дел У Сюэцяня в президентском дворце. Их обед занял большую часть дня. Визит китайского чиновника подчеркнул растущие торговые и другие связи между двумя странами, которые поддерживают хорошие отношения на протяжении почти 14 лет правого военного правительства в Чили. Генерал Пиночет, которого несколько месяцев назад спросили, имеет ли смысл укреплять связи с Китаем для резко антикоммунистического режима, сказал, что важно, чтобы Китай, в отличие от Советского Союза и Кубы, практиковал политику невмешательства во внутренние дела других стран».

Уже 1 октября 1973 г., в связи с 24-х-летием со дня провозглашения КНР, хунта заявила о признании Китайской Народной Республики единственно законным китайским государством. Это было едва ли не единственное внешнеполитическое решение, подтверждённое пиночетовским режимом. Как пишет лантиноамериканист Игорь Денисов, после военного переворота 1973 года «Пекин прекрасно ужился с диктатором. Вероятно, определяющими здесь были два момента: последовательный антисоветизм Пиночета и высказанная им поддержка принципа «одного Китая». Китай же спокойно и уверенно торговал с хунтой». В довольно резком ключе осуждал эту политику руководитель Албании (в 1946-85 гг.) Энвер Ходжа в своей книге «Размышления о Китае» (1981 г.): «…Пекин, забыв свои заверения Сальвадору Альенде о поддержке, сразу признал кровавую хунту Пиночета, развивает с ней отношения. Даже США не помогают так открыто Пиночету, фашистскому палачу Чили, как ему помогает Китай. Своей позицией в отношении не только Чили, Китай, так называемый «социалистический», окончательно сомкнулся с западными империализмом, всё активнее помогая Западу и его марионеткам в борьбе с коммунистическим и национально-освободительным движениями».

Однако по «чилийскому вопросу» в Пекине в полемику не вступали, руководствуясь сугубо прагматическими соображениями. Обе страны сталкивались с международным давлением, нуждаясь друг в друге в поддержке в международных организациях. Так, чилийское правительство даже воздержалось от голосования по поводу событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. И поныне Чили, уже «постпиночетовская», исправно поставляет в Китай медную руду (около трети мировых запасов) и сельскохозяйственную продукцию в обмен на товары более высокого передела.

Алексей Чичкин

Примечания

(1) В конечном итоге были достигнуты нижеследующие договоренности: Австрия будет представлять интересы Болгарии и Венгрии в Чили, Индия – интересы СССР и Чехословакии, КНР – интересы КНДР, Швеция – Кубы, Финляндия и Швейцария – соответственно, интересы ГДР и Польши – см., например, Zourek M., «Policy of Czechoslovakia towards Chile 1973–1980». Praha, «Dvacáté století», 2014; «Recognition of states and regimes: protection of interests of foreign states», Documents on Swedish Foreign Policy-1975. Stockholm, 1977.

(2) «The World Was Going Our Way: The KGB and the Battle for the Third World» (New York, «Perseus Books group», 2005.

(3) См.: Яковлев П. Латиноамериканские модели участия в глобализации: региональные черты и страновые особенности // Россия и современный мир. 2020. № 2.