Почему Иран не заменит в ближней перспективе российские нефть и газ

Новое соглашение скорее всего вернет подпадающие сегодня под санкции иранские поставки нефти на мировые рынки, но Тегеран, скорее всего, будет смотреть на Восток, а не на Запад. Блицкриг России на Украине и заключительные переговоры по восстановлению Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) и ядерного пакта с Ираном все больше увязываются с зарождающимся новым геополитическим порядком. Но надежды на то, что новая ядерная сделка позволит Ирану быстро заменить поставки российских энергоресурсов на Запад, вероятно, преждевременны по целому ряду причин.

В своем выступлении в минувшие выходные министр иностранных дел России Сергей Лавров попросил у США письменные гарантии того, что возрождение СВПД будет зависеть от того, разрешено ли России поддерживать торгово-экономические связи с Ираном, освобожденным от санкций США в связи с военной операцией на Украине. Многие аналитики истолковали этот запрос, сделанный после нескольких месяцев переговоров и в связи с предстоящей новой сделкой, которая отменит ряд санкций в отношении Ирана, как попытку Москвы взять в заложники СВПД и шантажировать Запад.

На бумаге Иран не должен сильно пострадать от войны на Украине, поскольку он не граничит с этой восточноевропейской страной, а также не ожидается, что он станет местом прибежища для 1,5 млн. украинских беженцев, спасающихся от боевых действий. Но иранская интеллигенция и западные эксперты считают, что если Иран правильно разыграет свои карты, он сможет использовать новую изоляцию России от мировой финансовой системы и энергетических рынков, чтобы оживить свою больную экономику, в том числе за счет экспорта энергоносителей, который заполнит брешь, образовавшуюся из-за российских поставок под санкции.

Иран обладает вторыми по величине запасами природного газа в мире, уступая только России. Он также находится на четвертом месте в мире по доказанным запасам нефти. Но годы западных санкций в отношении экспорта энергоресурсов Ирана серьезно подорвали обе отрасли. Если СВПД будет возрожден, Исламская Республика может быстро вновь стать основным экспортером нефти и газа, подобно периоду после первоначального подписания ядерной сделки, когда экономика зафиксировала колоссальные темпы роста в 12,5% в 2016-17 годах.

Эксперты считают, что ветхое состояние энергетической инфраструктуры Ирана и тот факт, что почти 80% добываемого им природного газа потребляется внутри страны, означает, что он не может сразу заменить российские поставки. Это отчасти объясняет, почему Европа колеблется в отношении введения полномасштабных санкций в отношении экспорта энергоресурсов из России, особенно ее природного газа, на долю которого приходится 40% импорта Европы. «В случае с природным газом существуют серьезные инфраструктурные препятствия, поскольку Иран связан трубопроводом только с несколькими странами региона, в первую очередь с Ираком и Турцией, и не имеет никаких терминалов СПГ», — сказал Дэвид Джалилванд, управляющий директор Берлинской исследовательской консалтинговой компании Orient Matters, — «Более того, Тегеран изо всех сил пытается удовлетворить внутренний спрос на природный газ и просто не имеет возможности нарастить экспорт в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Даже если Иран преодолеет свои проблемы с мощностями и инфраструктурой, Тегеран вряд ли бросит вызов России на своем ключевом экспортном рынке, в Европе, но попытается закрепиться на азиатском рынке, где долгосрочный рост спроса наиболее силен».

Но стремление Ирана быстро восстановить утраченную долю мирового рынка предполагает, что он будет стремиться вернуться в качестве крупного игрока, особенно сейчас, когда цены на нефть взлетают до беспрецедентного уровня около 130 долларов за баррель. Скотт Монтгомери, геолог и преподаватель Школы международных исследований Джексона при Вашингтонском университете, считает, что в случае успешного восстановления СВПД Иран сможет заменить экспорт российской нефти через шесть-восемь месяцев, вероятно, к концу 2022 года. «По моим оценкам, если бы санкции были сняты сейчас, Иран мог бы производить достаточно, чтобы экспортировать дополнительные 1-1,2 миллиона баррелей в день почти сразу и, возможно, удвоить этот показатель до конца 2022 года. большая часть российской нефти, а именно 2,4 миллиона баррелей в день, может быть заменена», — сказал он Asia Times, — «В течение нескольких лет, скажем, к 2025 или 2026 году, производственные мощности Ирана могут снова превысить 4 миллиона баррелей в день или выше».

Монтгомери, внимательно следивший за ходом переговоров по СВПД, считает, что воссоединение Ирана с миром посредством новой ядерной сделки вызовет экономическое восстановление страны и станет скрытым благословением для Запада, рационализировав их тесное сотрудничество по вопросам энергетической безопасности. «Иранцы хитрые. Они знают, что Запад, как и Восток, очень хочет, чтобы сделка сработала, чтобы Иран снова мог стать крупным экспортером и, в частности, помочь стабилизировать мировой рынок нефти. Эта реальность теперь в немалой степени усугубляется перспективой запрета на экспорт российской нефти и газа на Запад», — сказал он. (США и Великобритания уже ввели санкции в отношении экспорта энергоносителей из России).

Тем не менее, несмотря на потенциал Ирана преодолеть экономическую стагнацию и геополитическую изоляцию после многих лет калечащих санкций, мало признаков того, что Тегеран, если таковые имеются, быстро попытается подстраховать свои дипломатические ставки, создав новые коалиции за пределами своих связей с Китаем и Россией. Алекс Ватанка, директор программы по Ирану в Институте Ближнего Востока в Вашингтоне, сказал Asia Times, что для того, чтобы Иран стал крупным поставщиком энергии в Европу, потребуется один фактор, который представляет собой «политическое решение в Европе и в Тегеране, чтобы увидеть друг друга в качестве стратегических партнеров в энергетическом секторе в качестве поставщика и потребителя».

Но, утверждает он, политической воли на данный момент нет. «У иранцев никогда не было четкого стратегического плана, чтобы стать суперэнергетическим игроком. У них есть все качества глобального энергетического игрока, но их революционная исламистская внешняя политика не позволит им выйти на мировые рынки», — сказал он Asia Times, — «Вместо этого Тегеран надеется, что его политика «Взгляд на Восток» относительно Китая спасет его энергетический сектор. Китай может спасти энергетический сектор Ирана, но нет смысла превращать Иран в нефтяного игрока с одним покупателем».

Другие наблюдатели отмечают, что Иран вряд ли откажется от своей политики «Взгляд на Восток», поскольку его недоверие к США и Европе прочно укоренилось в менталитете администрации Раиси. «Мне трудно представить, что Иран сворачивает свой стратегический сдвиг на Восток даже в том случае, если СВПД откроет новые возможности для взаимодействия с Западом», — сказал Том О’Коннор, автор в Newsweek, -«Иран далеко не единственный в регионе, кто смотрит в этом направлении, и, особенно для Ирана, опыт действия санкций вызвал глубоко укоренившуюся горечь среди иранских политических элит и повлиял на восприятие Запада даже обычными гражданами, многие из которых имели близость к США и Европе, несмотря на давнюю геополитическую напряженность. Учитывая неприязнь между Западом и Ираном из-за неспособности Тегерана воспользоваться преимуществами СВПД, а также убийства США генерал-майора Касема Сулеймани в январе 2020 года, американских политиков не должно удивлять, что Иран продолжает видеть дополнительную выгоду в том, чтобы встать на сторону России, а не Запада».

Безусловно, возрождение СВПД еще не предрешено. Сообщается, что старший переговорщик Ирана Али Багери Кани снова находится в Тегеране, чтобы сделать короткую передышку от переговоров в Вене, чтобы получить консультации, которые, по мнению аналитиков, в основном связаны с новыми требованиями России. «Если соглашение развалится, Иран не получит экономических выгод, которых он добивался на протяжении всех этих переговоров, поэтому я полагаю, что эти новые требования России — особенно если они окажутся не связанными напрямую с выполнением положений СВПД — вызовет серьезное разочарование не только в столицах округа Колумбия и европейских странах, но и в Тегеране», — сказала Дарья Долзикова, научный сотрудник Программы распространения и ядерной политики Королевского объединенного института службы, — «Это может вынудить Иран более тесно сотрудничать с другими сторонами переговоров, чтобы найти способ сохранить соглашение, если этому будут угрожать требования России. Мне также интересно, какие уроки извлекает Иран в отношениях с Россией, наблюдая за ее вторжением в Украину и теперь видя эти новые требования в Вене. У двух стран всегда были сложные отношения, но я полагаю, что недавние действия России только усилят любые сомнения, которые могут существовать в Тегеране по поводу доверия к его отношениям с Россией».

Мнение о том, что Иран и Запад, несмотря на то, что они долгое время были враждующими, имеют новые экономические причины для завершения СВПД, разделяет Стивен Зюнес, известный эксперт по Ближнему Востоку и профессор политики и международных отношений в Университете Сан-Франциско. «Вашингтон опасается, что нехватка или резкое повышение цен на энергию может побудить импортеров выступить против санкций против России или уклониться от них, поэтому у Соединенных Штатов теперь есть некоторый стимул прекратить свою политику блокирования большей части международной торговли Ирана», — сказал Зюнес, — «Теперь у обеих сторон есть дополнительный стимул двигаться вперед».

Зюнес считает, что путь к возобновлению ядерной сделки будет тернист, учитывая то, что радикалы в Иране и ястребы в Тель-Авиве и Вашингтоне еще многое могут сделать, чтобы подорвать дипломатию. «Выход администрации Трампа из соглашения, угрозы республиканских лидеров отменить любую будущую поправку, если они вернутся к власти, и медлительность переговорщиков Байдена с компромиссом все это было подарком иранским сторонникам жесткой линии, которые сами также не хотели идти на компромисс. «И европейцы, и американцы имеют общий интерес в восстановлении СВПД и смягчении последствий прекращения экспорта российской нефти и газа, так что вряд ли между ними возникнет большой клин», — добавил Зюнес.

КУРОШ ЗИАБАРИ