Поезд, ночь и лето…

Не знаю как вы, а я люблю ночь в поезде. Купе, ложечка в стакане. Сидеть у окна, когда все попутчики уже мерно посапывают на своих полках. Свет погашен, а колеса стали громыхать чуть тише, всматриваясь в темноту. В ночи угадываются силуэты леса, поля, и далекий фонарь. Вдруг – свет, шлагбаум, одинокая машина у переезда. Водитель стоит, курит у открытой дверцы. Мужик с желтым флажком у маленького домика, две дворняги, еще один фонарь и все… опять тьма.

Так в черноте едем еще какое-то время, и в ночи появляется маленький домик. Он светится всеми пятью окнами, освещая часть огорода. Видно как заливается лаем собака и опять темнота. А ведь там живут люди. Ведь кому-то же выпало родиться там, в этом забытом всеми месте, у железной дороги. Кому-то выпало ходить в школу за тридевять земель, найти работу, жениться или выйти замуж тут… И все тут. В этой темноте… Сейчас, наверное, собирают на стол ужин. Они уже не замечают громыхающие мимо поезда. Бегущие мимо жизни, в этих легкомысленно светящихся окнах. В которых и радости и разочарования, одиночество и любовь, отпуск и командировка, пьянство и суетааа. А у них дома тепло и печка. Все свои дома, и нет дела до чужих проблем, до войны в Сирии, до пожаров в Австралии, до глобального потепления и дискриминации пингвинов. Свои, все дома…

А вот уже частоколом забарабанили железные колеса по стрелкам. Это разъезд или станция? Появились спящие многоэтажки с одноглазым светящимся окном. Заплеванный рынок, на дороге одинокий автобус. Да, это полустанок. С гудком наперевес, поезд пронизывает ночь у платформы, на которой стоит одинокий человек с чемоданом и опять окунается в ночь. Теперь в дали видно много светящихся точек. Какой-то городок притих в темноте. На стрелках позвякивает ложечка, а на поворотах похрапывает упитанный цветной байковый халат.

Поезд, сбросил скорость и крадется по множеству путей, перебирая ногами бесчисленные стрелки. Море фонарей и семафоров, множество товарных вагонов, цистерн, платформ и дефектоскопов. Через мегафон, гундосый голос что-то вещает на все это пространство ночи. На товарной, идет обычная работа. Состав замедляется и погромыхивает вагонами при торможении. Выхожу в полутемный коридор. Здесь висит расписание, согласно которому мы прибыли в Ростов. Стоянка девять минут. Можно выйти из подвижного состава и постоять на твердой земле, перекинуться парой слов с проводником или еще с кем из не спящих пассажиров. Видно, как к вагонам направились люди с ведрами и ящиками. Это самые стойкие из продавцов домашней провизии. Днем их сотни. Бабушки и женщины в южных халатах, мужики в спортивном. Сейчас их совсем не много. Мадам разносит мороженое в картонной коробке обшитой пенопластом с сухим льдом. Пара мужичков с пивом и «беленькой» под полой пиджака. Дородная фея несет себя и пирожки с вишней.

Поезд тронулся. Тихо – тихо. Тихо-тихо. Проводник подпихивает расслабившихся курильщиков к подножке вагона, хлопает железная дверь, отсекая нас от города, в котором течет своя жизнь, по своим законам, в совсем ином мире, в своем ритме. Еще долго мы едем вдоль города, огней, улиц, остановок и опять утыкаемся в ночь. Теперь она становится еще гуще. Подбиваю подушку локтем, голова клонится к стенке, мерное постукивание колес на стыках баюкает… укает… стыках…ыкаххх… Все, сон забирает свое, очнусь уже утром, когда первый из попутчиков хлопнет дверью купе и пойдет с полотенцем на шее и зубной щеткой в кулаке занимать очередь в туалет… Но это будет утром… Это будет… Будет, но потом…