Похоже, уже ведутся секретные консультации по прекращению войны

«Путин управляет повествованием», — пишут в гостевом посте американский дипломат Джон Корнблюм и давний корреспондент Рюдигер Ленц.

Западные политики, такие как Шольц и Макрон, все еще цепляются за иллюзию «дипломатического решения» войны на Украине. Втайне США и Европа, похоже, уже рассматривают фактический выход Путина из войны. И аатор статьи в германской газете «Вельт» Джон Корнблюм и Рюдигер Ленц очень боятся, что Путин их переиграет.

На лицах трех главных европейских лидеров читалась неуверенность, когда они прибыли в Киев 16 июня с совместным визитом с президентом Румынии. Каждый из трех глав западных государств и правительств, Марио Драги, Эммануэль Макрон и Олаф Шольц, был явно тронут увиденным на месте. Но было такое ощущение, что негласно всегда на карту поставлен пятый, далекий человек. Этим пятым человеком был Владимир Путин.

Опасения европейцев по поводу дальнейшей эскалации или распространения конфликта еще более усилились после их поездки в Киев заявлениями Путина и бывшего президента России Дмитрия Медведева. В их реакции стала ясна основная российская стратегия: они рассчитывают на усталость от войны на Западе и антизападные настроения в остальном мире.

И Путин, и Медведев, кажется, убеждены, что они могут подтолкнуть Запад в любом направлении, если просто будут контролировать трактовки войны. Медведев с сарказмом назвал трех европейских лидеров «любителями лягушачьих лапок, ливерной колбасы и спагетти». И спросил, присутствует ли еще Украина на карте мира.

А в своем выступлении на Петербургском экономическом форуме 17 июня Путин заявил, что западные лидеры «живут в собственном безумии». «Они думают, что… они победили, что все остальное — колония… и что люди, которые там живут, — граждане второго сорта».

Вечером визита в Киев 16 июня министр иностранных дел Украины безошибочно дал понять в передаче АРД «Тема дня», что актуальный вопрос — увеличение поставок оружия и боеприпасов — до сих пор европейцами не решен. Но вместо того, чтобы прояснить этот вопрос с оружием, и Шольц, и Макрон подтвердили, что они будут продолжать искать диалог с Путиным.

Более того, похоже, что между США и ключевыми европейскими союзниками ведутся тайные консультации, в ходе которых рассматриваются дипломатические методы прекращения войны и обеспечения выхода из нее Путина с сохранением лица.

С другой стороны, последний ответ Путина на дипломатические усилия Запада был однозначным и безошибочным: в конце июня Москва выпустила ракету по украинскому торговому центру. Рекорд: не менее 20 погибших. После этого пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков однозначно отверг все надежды на дипломатическое решение: «Украина сегодня может все закончить. Все, что им нужно сделать, это приказать своим войскам сложить оружие и выполнить условия России. Тогда все кончено».

Что означает «дипломатическое решение»?

Причины замешательства Запада найти нетрудно. Явное большинство европейских избирателей по-прежнему предпочитает «дипломатическое решение» военным действиям, несмотря на жестокую военную кампанию Путина и его незаинтересованность в ее политическом решении.

Но что такое дипломатическое решение? Проще говоря, решение, которое положит конец международному кризису или конфликту путем диалога и переговоров без применения силы. Только это редко бывает так просто.

Классический пример — «Восточная политика» Вилли Брандта. Но она стала возможной только после двух десятилетий опасного военного противостояния, завершившегося опосредованной войной США и СССР — войной во Вьетнаме. Падение берлинской стены и воссоединение Германии также были бы невозможны без единой и сильной военной обороны Запада, которая способствовала распаду Советского Союза.

Дейтонские соглашения, положившие конец войне в Боснии в 1990-х годах, также были достигнуты только благодаря активному развертыванию американских сил.

Военная часть этих решений часто игнорируется, забывается или просто отрицается, особенно в Германии. Это соответствует общему стремлению европейцев к миру и нормальности. Таким образом, европейские «дипломатические решения» были стилизованы под Святой Грааль мира во всем мире. Забывался тот факт, что такие «дипломатические решения» обычно были успешными только потому, что агрессора можно было убедить прийти к приемлемому для всех компромиссу путем экономического и военного давления.

Например, президент Сербии Слободан Милошевич, развязавший Балканские войны в 1992 году. После подписания Дейтонских соглашений Милошевич в частном порядке признал, что уже давно развлекает европейцев, подтверждая свою приверженность миру и дипломатии, готовясь к войне.

«Европейцы были моими лучшими друзьями, — саркастически сказал впоследствии Милошевич. — Принятие их дипломатических предложений дало мне время подготовиться к нападению».

Восстановление контроля над трактовками

Другими словами, акцент Запада на необходимости мирного процесса подкрепляет российский нарратив, воплощаемый в первую очередь министром иностранных дел Сергеем Лавровым. Лавров часто бывает высокомерным и саркастичным. Но вместе с ним Путин убедил значительную часть мировой общественности в том, что вторжение России на Украину является оправданной реакцией на предполагаемое расширение НАТО и западный империализм, а не наказанием Украины за ее ориентацию на Запад и ЕС.

С другой стороны, заявления Путина в Санкт-Петербурге являются еще одним доказательством того, что он на самом деле не заинтересован в дипломатическом решении. И его агрессивный тон соответствует его уверенности в том, что контроль над трактовками является его основным оружием. Тот факт, что его военная победа еще не материализовалась, укрепил его веру.

Это то, что Путин намерен делать на Украине: он контролирует трактовки событий. Примеры можно увидеть в Грузии и Молдове на протяжении почти 30 лет. Пока Запад, особенно Германия, не поймут этого вызова и не вернут контроль над собственным посольством, мировым Путиным удастся влиять на западное общественное мнение.

Украина как Берлин 21 века

Если это так, то какова наша трактовка? Как Западу продать свою концепцию не только Украине, но и миру XXI века?

Во-первых, наше соперничество с Россией или Китаем — это не новая глобальная холодная война. Методы 1970-х больше не действуют. Прежде всего, мы не должны участвовать в идеологических крестовых походах. Стратегия Путина основана на страхе. Наши же, напротив, должны ориентироваться на позитивные достижения западного сообщества, к которому стремятся присоединиться многие бывшие советские республики.

Во-вторых, первоначальная концепция француза Жана Монне (1888-1979) укреплять европейское единство малыми шагами диалога и сотрудничества сегодня уже не является жизнеспособной для Европы.

Глобальная конкуренция будет определяться не «политикой мира», а успехом различных подходов к решению проблем постнационального мира 21-го века. Имперские мечты Путина быстро окажутся фантазиями. Но европейские надежды стать «гражданской державой» также не оправдались.

Это большие вещи, а не мелочи, которые будут иметь значение. Например, кто программирует искусственный интеллект? Кому удается обеспечивать мир продовольствием? И кому удастся реформировать нашу экономическую систему так, чтобы она стала более социально справедливой?

Это включает в себя ответственность защищать человеческую жизнь и свободу. Обязательство защищать Украину, как это сделали США и их западные союзники в отношении Берлина 75 лет назад, так же важно сегодня, как и тогда, по важнейшим причинам.

Надежная борьба за будущее

Только сдерживая Россию и Китай, можно обеспечить, чтобы мирные разработки и новые технологии сделали возможным совместное решение растущих глобальных угроз, таких как изменение климата, пандемии и продовольственная безопасность.

Если мы примем военные преступления на Украине, это станет убедительным доказательством для таких «сильных мужчин», как Путин, что решения, основанные на правилах, больше не работают и что новый Интернет и кибертехнологии, например, могут использоваться только как инструменты голой силы, а не в интересах гражданского общества.

Соглашение четырех держав по Берлину в 1972 году помогло снизить напряженность в одной из горячих точек планеты, главным образом потому, что Запад был готов защищать демократию и свободу в этом разделенном городе с помощью ядерного оружия, если это необходимо.

Сегодня перед Западом вновь встает вопрос: готовы ли мы так же решительно отстаивать демократию и свободу на Украине, как в Берлине? Или мы проиграем битву за будущее еще до того, как она начнется?

Если мы не сможем сбалансировать сочетание нашей военной, экономической и технологической мощи с вызовами 21-го века и цифровой эпохи, основанной на правилах, наши преимущества скоро исчезнут. И мы дадим волю тоталитаризму.

Эти процессы идут, независимо от Путина или Украины. Но поражение на Украине или победа популизма на Западе не только безжалостно обнажили бы бессилие западных обществ, но и свели бы на нет все наши прежние усилия по созданию порядка, основанного на правилах.

Перевод с английского Александра Жабского.