Путин и Эрдоган померялись друг с другом количеством антител
Немногое просочилось из трехчасовой встречи лидеров России и Турции, но Сирия, сотрудничество в области энергетики и С-400 – все эти предложения были на столе. Это заметили все в Евразии. На недавнем саммите Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Душанбе, где Иран был принят в качестве полноправного члена и главной темой обсуждения был Афганистан, Турция практически отсутствовала. Как если бы она была не более чем второстепенным игроком из периферийной Евразии. Однако Турция оказывается наблюдателем в ШОС — на том же уровне, что и Афганистан.
Это не было точно триумфальным вступлением к тому, что в среду в Сочи было первой личной встречей между президентами Реджепом Тайипом Эрдоганом и Владимиром Путиным с момента их встречи в марте 2020-го года в Кремле. Они говорили чуть меньше трех часов. Никаких заявлений для прессы. Никаких существенных утечек, за исключением случайного чата Covid, переданного кремлевским пулом.
Эрдоган: — «Какой у вас уровень антител?»
Путин: — «15-16».
Эрдоган: — «Это слишком низко».
Путин: — «Наши расчеты разные. Вы должны получить Sputnik V, чтобы укрепить свой иммунитет».
Эрдоган: — «Я получил третий укол».
Что ж, по крайней мере, они кажутся хорошо защищенными. Другой — апокрифический — обмен мог пройти примерно так:
Эрдоган: — «Мне нужно больше С-400».
Путин: — «Теперь о тех умеренных повстанцах, которых вы используете в Идлибе…»
В конце концов, в центре обсуждения были два вопроса: печально известное зигзагообразное движение Эрдогана между НАТО и полной приверженностью тому, что Россия определяет как Великое евразийское партнерство, и что именно он может затеять в Сирии.
Во время своего выступления на Генеральной Ассамблее ООН Эрдоган сказал, что Крым является частью Украины, «аннексию, которую мы не признаем». Гораздо больше, чем выражение своего желания восстановить протекторат, который османы сохраняли до конца 18-го века, Эрдоган больше походил на повторение торговой марки НАТО для обсуждения. Эрдогану и Путину также пришлось коснуться военно-технического сотрудничества Анкары с Киевом, особенно сверхчувствительного вопроса о дронах, которые могут быть использованы против народных республик Донбасса.
В типичной для Эрдогана манере хеджирования перед встречей в Сочи он уже выразил американским СМИ свое разочарование в качестве союзника по НАТО, вплоть до того, что походил на отряд по мобилизации населения (ОМН) в Ираке. Если бы у него был выбор, он бы хотел, чтобы США «ушли из Сирии и Ирака, точно так же, как они ушли из Афганистана».
В Сочи Кремль отыграл это очень круто: в официальной прессе подчеркивалось, что Путин указал на «успешное сотрудничество» между Москвой и Анкарой в Сирии и Ливии. Последовали и другие любезности: Путин поблагодарил Эрдогана за его «последовательную позицию» в отношении строительства ключевого газопровода «Турецкий поток», в котором Анкара остро нуждается. Сравните его последовательность с тем, что ЕС наносит себе удар в спину, не соглашаясь на долгосрочные контракты с фиксированной ценой с «Газпромом», когда была такая возможность. Эрдоган, в свою очередь, был в восторге от строительства Росатомом первой в Турции атомной электростанции в Аккую на южном побережье, которая будет сдана в эксплуатацию в 2022-м году.
Но сутью дела должен был быть Идлиб. Министр иностранных дел России Сергей Лавров в кулуарах Генеральной Ассамблеи ООН сразу перешел к делу, касающемуся особого турецко-российского соглашения, требующего от Анкары борьбы с террористическими группировками в Идлибе: — «Вопрос о том, как это обязательство реализуется, будет рассмотрен подробно. Понятно, что он реализуется медленно».
Поговорим о грозном эвфемизме, определяющем практически непримиримую разницу. Русские знают все о том, что Идлиб заражен джихадистами, в то время как Анкара беспокоится только о перезапущенном сирийском президенте Асаде и Сирийской арабской армии (САА), которые начинают решительное наступление на Идлиб при массированной поддержке российской авиации. Скоро наступит день, когда САА пойдет ва-банк, чтобы вернуть себе всю провинцию.
В свою очередь турецкие военные держат более 60 «наблюдательных постов» в Идлибе. Ключевым узким местом, на которое стоит обратить внимание, является Аль-Залвия в сельской местности на юге Идлиба. Это главный узел Хайат Тахрир аш-Шам (ХТШ) — ох уж эти «умеренные повстанцы» в стиле кольцевой дороги — и цель практически ежедневных российских авиаударов, бушующих по Большому Идлибу.
Путин, безусловно, будет расспрашивать Эрдогана о непрекращающихся нарушениях режима прекращения огня из-за Аль-Каиды. До недавнего времени турецкие вооруженные силы в Идлибе в основном содержались на этих «наблюдательных постах» — контрольно-пропускных пунктах — и внедрялись в действующую турецкую марионеточную армию, известную в течение многих лет как «Свободная сирийская армия».
Но сейчас на земле есть регулярные турецкие войска — около 3000 человек. Русские утверждают, что это официально равносильно оккупации суверенной сирийской территории. Лавров уже несколько месяцев остается непреклонным. Сразу после ГА ООН он сказал, что Большой Идлиб был последним «террористическим форпостом» в Сирии — и это технически правильно. Нереально представить Эрдогана перед Путиным в Сочи, отчаянно пытающегося отстаивать свою версию прекращения огня — и почти умоляющего, чтобы российские авиаудары не сокрушили примерно 3000 турецких солдат в Идлибе.
Каждая песчинка в сельской местности Идлиба знает, что Анкара делает меньше, чем ноль, чтобы соблюдать режим прекращения огня, поскольку банда «умеренных повстанцев» де-факто находится под защитой турецких вооруженных сил. Сочи в итоге ничего не решил. Но, по крайней мере, Путин смог иметь представление о том, что задумал султан.
ПЕПЕ ЭСКОБАР