Путин и Трамп — Горбачев и Рейган: что общего, почему «прорыва» не случилось и что теперь ждать
Аналогии, как и всегда, совершенно условны, и всё же Аляска напомнила первую встречу Горбачёва и Рейгана в Женеве почти сорок лет назад. Не по содержанию, оно скорее противоположно, а по самой схеме. Договориться не смогли, однако коммуникация перешла на качественно другой уровень. Один из ведущих российских экспертов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов делится своим взглядом на то, что произошло на Аляске.
Мирного блицкрига, как хотел Трамп, не получилось. Но и разрыва не произошло. Позиционное дипломатическое противостояние продолжается. По логике сорокалетней давности теперь на очереди Рейкьявик (1986), где тоже не договорились, но идеи звучали почти революционного рода. Результата достигли в Вашингтоне (1987), там подписан тот самый договор РСМД, который в два этапа почил в бозе как раз при Трампе (первый и второй срок).
Сейчас всё ускорилось, война идёт не холодная, и годичных перерывов между встречами в верхах не будет. Продолжение следует намного раньше — то или иное. Надо ждать попыток представить результат встречи как проигрыш Трампа, которому Путин навязал свой темп и свою логику. Отчасти так и есть. Но для достижения устойчивого результата иного варианта, кроме как попытаться решить весь комплекс проблем, не существует.
Если процесс, начатый на Аляске, продолжится в наметившемся духе, исход может быть обратным тому, к чему привёл процесс, начатый в Женеве. В том смысле, что тогда речь шла о завершении холодной войны на условиях Вашингтона, и Рейган этого добился.
Теперь на повестке завершение периода после холодной войны, когда Соединённые Штаты доминировали на мировой арене в качестве глобального лидера. Это объективное развитие событий, началось оно не сегодня, но подошло к кульминации. Кстати, немаловажно, что запрос на такое исходит прежде всего из самих США, как в своё время основной запрос на изменения исходил из советского общества.
Как и тогда, всё извилисто. Хватает игроков и внутри стран, и вовне, которые попытаются остановить тенденцию или развернуть её вспять. Много зависит от степени уверенности двух президентов, что они двигаются в правильном направлении.
Любопытная деталь. Сорок лет назад в Женеве символом перемен стала совместная пресс-конференция, на которой журналисты с обеих сторон впервые получили возможность задать вопрос первому лицу противостоящего лагеря. Открытость считалась подспорьем для решения накопившихся проблем. Сегодня символом стало то, что ни на какие вопросы прессы начальники отвечать не стали. Реальная дипломатия пытается вернуться в тишину и прекратить бесконечное и довольно разрушительное шоу, в которое превратилось информационное пространство за истекшие десятилетия. Закрытость берёт реванш.
Для того, чтобы понять глубже природу происходящего, нужно отмотать на три года назад.
Могла ли иначе повести себя Россия, смирившись с подчинённой ролью и начав благоустройство ниши, отведённой в рамках западоцентричного порядка? Этот вопрос сложнее. Сторонники идеи, что России имманентно присуща потребность в великодержавности, считают: возрождение полноценной мощи и стремления к эксклюзивному значению было неизбежно. Рискнём предположить, что у России того времени был потенциал «привыкнуть» к статусу не ведущего элемента некоей системы. Но, чтобы это произошло, требовалась твёрдая уверенность: система – мощна, прочна и долгосрочна. А те, кто её контролирует, надёжно держат в руках рычаги управления. Проще говоря – американская гегемония неоспорима. Но в этом как раз в начале ХХI века возникли сомнения.
К 2022 г. Россия была глубоко интегрирована в паутину международной политико-экономической взаимосвязанности. Однако а) Москва не удовлетворена масштабом получаемых дивидендов, б) сама мировая система в целом и её ключевые элементы (ведущие страны) переживают упадок, в) эрозия институтов управления выглядит как не поддающаяся ремонту, поскольку в ней переплелись принципы ХХ и XXI веков, друг другу во многом противоречащие. Сочетание факторов стало основанием для вывода: резкие действия, направленные на прекращение инерции прежнего устройства, дадут преимущество при создании его новой версии.
Той, в которой Россия уже не будет связана условностями, вытекающими из желания принадлежать западному сообществу. А само сообщество перестанет быть доминирующим на мировой арене.
Специальная военная операция на Украине, по существу, отменила (если использовать модное слово позапрошлого года – обнулила) тридцать лет постсоветского развития (транзита, как было принято говорить лет пятнадцать назад). И в плане многочисленных уступок, сделанных за эти годы. И в большей части достижений, в том числе бытовых, обретённых в рамках той самой западоцентричной системы.
Россия как будто вернулась к развилке, которую прошла на рубеже 1980-х и 1990-х гг., чтобы выбрать другую дорогу. Бурная интеллектуальная дискуссия перестроечного времени о пути в будущее, не доведённая тогда до конца из-за распада СССР, кажется, получает шанс возобновиться и увенчаться-таки неким выводом. События начала 1990-х гг. привели, кстати, к тому, что никакого выбора в итоге сделано не было. Просто исторический поток подхватил и понёс.
Но та незавершённая дискуссия лишь отчасти состояла из спора, что конкретно делать. Прежде всего она заключалась в попытках разобраться, «от какого наследства мы отказываемся» – этой цитатой из Ленина охотно оперировали участники обсуждений периода гласности. Совершив круг, мы снова в той же точке.
Пространная речь президента России 21 февраля 2022 г., с которой началось головокружительное развитие событий, – расчёт не только с постсоветским временем. Это обращение к судьбе страны на протяжении всего ХХ века. Историческим лейтмотивом стали незаконные и безрассудные, с точки зрения оратора, действия коммунистических властей, начиная с Владимира Ленина и заканчивая последним составом советского руководства, которое потеряло страну. Квинтэссенцией подхода, если опираться на это выступление, служит применение к соседней стране одновременно двух понятий – «декоммунизация» («Мы готовы показать вам, что значит для Украины настоящая декоммунизация») и «денацификация».
То есть переплелись отсылки к двум самым трагическим для нашей страны потрясениям прошлого столетия, и происходящее можно трактовать как желание подвести черту под тем временем. Черту, которую, исходя из этой логики, не удалось подвести тридцать лет назад, когда странники выбрали не то направление от исторической развилки. Современное российское руководство твёрдо намерено исправить ошибку.
И оно, вопреки уверенности многих наблюдателей, не скучает по Советскому Союзу, кажется, скорее считая путь от Ленина до Горбачёва аномалией русской жизни. («Из базовых, формально юридических основ, на которых была построена вся наша государственность, не были своевременно вычищены одиозные, утопичные, навеянные революцией, но абсолютно разрушительные для любой нормальной страны фантазии». Из обращения президента России 21 февраля 2022 г.)
Новейшая политическая история мира началась 36 лет назад, 25 февраля 1986 г., когда генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачёв в докладе на XXVII съезде партии впервые употребил словосочетание «новое политическое мышление». Через полтора года концепция была подробно изложена в книге «Перестройка и новое мышление для нашей страны и всего мира». Главное: отказ от классовых ценностей в пользу общечеловеческих, предложение прекратить противостояние и раздел мира на блоки, решение конфликтов не военным, а политическим путём, то есть построение международных отношений на основе баланса интересов и взаимной выгоды, а не соотношения сил.
Горбачёв предвосхитил Фукуяму и устранил военно-политическое препятствие для глобализации. Прямым следствием «нового политического мышления» стал быстрый крах социалистического лагеря, а затем и Советского Союза. И установление «либерального мирового порядка», который по-своему, а главное – без участия Москвы – переосмыслил горбачёвские принципы. Но импульс для нашей страны, данный в перестройку, сохранялся ещё очень долго – в виде упомянутых выше попыток встроиться западноцентричный мир. Три с половиной десятилетия спустя Россия совершила резкий и необратимый поступок, чтобы покончить с инерцией.
Россия сразу столкнулась с тем, что степень её включённости в мир, иначе говоря зависимости от внешних контрагентов, даже больше, чем казалось. И почти моментальный обрыв связей влечёт за собой лавинообразные изменения. Но аналогичный опыт переживает и весь мир. Попытка исключить из международного обихода крупнейшую страну планеты бьёт по всем сферам жизнедеятельности человечества, хотя скромная доля России в мировой экономике, казалось бы, не обещала цунами. Однако не экономикой единой.
Отменяя глобализацию для себя, Россия тем самым вносит решающий вклад в её отмену для всех.
Москва сделала очень крупную ставку. Успешно выйти из коллизии Россия может, если нынешний кризис реально станет концом прежнего мирового устройства. Иными словами: чтобы не Россию вытолкнули из общей системы, а система просто перестала существовать. И начала формироваться другая – на условиях, совсем не таких, как в предшествующие три с лишним десятилетия. Здесь тоже звучит эхо предыдущего перелома. СССР, несмотря на внутренние проблемы, почти до самого конца оставался одной из (двух) структурообразующих опор мировой политики.
Государство-правопреемник этот статус утратило, и попытки к нему вернуться результатов не дали. То есть восстановление потенциала и возвращение на позиции одной из ведущих мировых держав (и то, и другое произошло) не сделало Россию системной опорой международного порядка. Единственным шансом добиться этого оказался слом последнего.
Февраль 2022 г. также означает начало эксперимента, не менее масштабного по замыслу. Россия предпринимает усилия с целью развернуть ход политического развития назад, вернуть старое политическое мышление (можно назвать его традиционным) себе и всему миру. Его принципы противоположны объявленным принципам нового: ценностный плюрализм (вместо универсальности), опора на баланс сил (а не интересов), наконец, классический военный конфликт как способ решения проблем, если другие не работают.
Эти постулаты действовали на протяжении большей части человеческой истории. Но за тридцать лет все успели так увериться в наступлении «вечного мира» после «конца истории», что разворот вызывает глубокий шок.
Подчеркнём: не специальная операция – 2022 спровоцировала кризис мироустройства. Он зародился давно и был вызван жёстким нежеланием лидеров либерального порядка поступаться привилегиями, обретёнными по результатам холодной войны. Но фаза обвала началась 24 февраля. И возвращения обратно нет ни для России, ни для всех остальных. А полное осознание последствий наступит далеко не сразу.
В очередной (кажется, четвёртый) раз за сто с небольшим лет наша страна самоотверженно берёт на себя роль (и груз) главного агента глобальных перемен. Не надоело? «Но мы, можно сказать, некоторым образом – народ исключительный.
Мы принадлежим к числу тех наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок. Наставление, которое мы призваны преподать, конечно, не будет потеряно; но кто может сказать, когда мы обретём себя среди человечества и сколько бед суждено нам испытать, прежде чем исполнится наше предназначение?» (П.Я. Чаадаев. «Философическое письмо» // Журнал «Телескоп», 1836 г.).