Россия и Европа в умах европейцев…

Мне кажется, что эта тема уже измучена до крайности. В обыденной жизни мы, наверное, постоянно сталкиваемся с вечно ноющими недовольными товарищами, которые постоянно ноют и стонут о том, как "прекрасно" жить в какой-нибудь Германии или Дании, и как якобы "все плохо" в нашей стране. На справедливый совет уехать жить куда-нибудь подальше, нытики либо отмахиваются, что они уже там, либо обиженно молчат. Увы, такова наша природа. Что иметь — не хранить, и все время ныть о том, как "хорошо" там, где нас нет. Даже если для нас это не так уж и плохо.

Cравнения России и Запада — это классика жанра. Сей вопрос будоражил русские умы давным-давно. А я вам в этих статьях предлагаю рассмотреть Россию в воспаленном уме Европы…

Русские всегда были неуверенны в своем месте в Европе. Эта амбивалентность является важным аспектом их культурной истории и идентичности. Живя на окраине континента, они никогда не были вполне уверены, что их судьба именно там. Они с Запада или с Востока? Чувства амбивалентности и неуверенности, зависти и обиды по отношению к Европе издавна определяли русское национальное самосознание — и до сих пор определяют.

Со времени царствования Петра Великого и основания Санкт-Петербурга (его “окна на Запад”) в 1703 году образованные русские смотрели на Европу как на свой идеал прогресса и просвещения. Санкт-Петербург был больше, чем город. Это был грандиозный, почти утопический проект культурной инженерии по реконструкции русского как европейского человека. Все в новой столице должно было заставить русских принять более европейский образ жизни. Петр заставлял своих дворян брить «русские» бороды (признак набожности в православной вере), перенимать западную одежду, строить дворцы с классическими фасадами, перенимать европейские обычаи и привычки, в том числе вводить женщин в общество.

К началу XIX века большая часть дворянства говорила по-французски лучше, чем по-русски. Французский язык был языком салона, и французские заимствования проникли в галлицизированный литературный язык русских писателей, таких как Александр, Пушкин (1799-1837) и Николай Карамзин (1766-1826) в это время.

Западники России искали одобрения Европы и хотели быть признанными равными

Для русской интеллигенции Европа была не просто местом: она была идеалом — областью сознания, которую они населяли своим образованием, своим языком и своими общими установками. «В России мы существовали только в фактическом смысле», — вспоминал писатель Михаил Салтыков-Щедрин (1826-89).

«Мы ходили в офис, писали письма родственникам, обедали в ресторанах, разговаривали друг с другом и так далее. Но духовно мы все были жителями Франции. «Западники России называли себя “европейскими русскими».

Они искали одобрения Европы и хотели, чтобы она признала их равными.

По этой причине они испытывали определенную гордость за достижения имперского государства, более великого и могущественного, чем любая другая европейская империя, и за петровскую цивилизацию с ее миссией привести Россию к современности. Но в то же время они болезненно сознавали, что Россия — это не «Европа», она постоянно не дотягивает до этого идеала и, возможно, никогда не сможет стать его частью.

Когда русские путешествовали по Западной Европе, они знали, что с ними обращаются как с низшими.

В своих письмах русского путешественника Карамзин сумел выразить ту неуверенность, которую многие русские чувствовали по поводу своей европейской идентичности. Куда бы он ни пошел, везде ему напоминали об отсталом образе России в европейском сознании. По дороге в Кенигсберг два немца были поражены, узнав, что русский может говорить на иностранных языках. В Лейпциге профессора говорили о русских как о «варварах» и не могли поверить, что у них есть свои писатели.

Французы были еще хуже: они сочетали снисходительность к русским как к изучающим их культуру с презрением к ним как к «обезьянам, умеющим только подражать».

Когда Карамзин путешествовал по Европе, ему казалось, что у европейцев другой образ мышления, что, возможно, русские были европеизированы лишь поверхностно: европейские ценности и чувства еще не проникли в ментальный мир русских. Сомнения Карамзина разделяли многие образованные русские люди, которые пытались определить свою «европейскость».

В 1836 году философ Петр Чаадаев (1794-1856) пришел в отчаяние от того, что русские способны только подражать Западу—они не в состоянии усвоить его основные нравственные принципы.

Продолжение следует:

Спасибо, что дочитали статью до конца! Поделитесь заметкой с друзьями в социальные сети, Одноклассники, WhatsApp, Telegram или другие мессенджеры.

Подписывайтесь на мой канал и узнаете первыми, о свежих новостях.
Не забудьте поставить «Лайк».

У вас есть, чем поделиться, пишите в комментариях, я буду рад почитать их, ответить на ваши вопросы. (Продолжение следует) …