Россия идёт ва-банк

Сегодняшний день, ознаменованный началом американо-российских переговоров по гарантиям безопасности, переговоров, начавшихся по большому счёту ещё вчера вечером, вызвал в моей памяти интервью почти месячной давности, которое дал американскому изданию «Defense News» верховный главнокомандующий вооружёнными силами Швеции генерал Микаэль Бюден.

В беседе с журналистами шведский военный довольно долго и обстоятельно говорил о противостоянии НАТО и России и о том, какие шаги необходимо предпринять странам альянса, чтобы уберечь себя от «русской угрозы» (было бы странно, если бы всё, как обычно, не свелось к этому), но в конце того интервью он произнёс фразу, которая, на мой взгляд, является определяющей для понимания нынешнего международного положения.

Посетив по приглашению Киева позиции ВСУ в Донбассе и на границе с Крымом и понаблюдав за «противником», генерал Бюден заявил:

«Они эксперты в том, что они называют „нелинейной войной‟, которую другие назвали бы „гибридной войной‟. Она может быть военной, дипломатической или экономической. Они точно знают, как далеко они могут зайти, прежде чем преодолеть порог, который приведёт к традиционному конфликту… Они готовы использовать свои военные средства, и они используют эту возможность, пока она есть. До тех пор, пока это соответствует их интересам — снова стать крупной державой, защитить свою территорию — они способны, умеют это делать и готовы действовать».

«Готовы действовать»… Удивительным образом вывод шведского военачальника, привыкшего, как мы понимаем, говорить без дипломатических экивоков и полутонов, совпал с риторикой заместителя министра иностранных дел России Сергея Рябкова, открывшего накануне вместе со своей американской коллегой Венди Шерман первый, предварительный раунд переговоров. Вот что, в частности, сказал наш дипломат перед вылетом в Швейцарию, говоря о возможном нежелании другой стороны договариваться:

«… мы будем вынуждены в отсутствие необходимых и срочных договорённостей по правовым гарантиям обращаться к другим средствам для обеспечения нужного баланса, если хотите, для устрашения оппонента…»

Помимо этого, Рябков произнёс ещё некоторое количество довольно колких, и я бы даже сказал, воинственных фраз в адрес США и их союзников. Например, о том, что Россия даже не собирается обсуждать с ними некие «меры по деэскалации» вокруг Украины, означающие передислокацию российских войск в пределах РФ из одной местности в другую, и о том, что НАТО с точки зрения учебно-тренировочной, разведывательной деятельности и создания инфраструктуры придётся вернуться на позиции 1997 года, сиречь до приёма в Североатлантический блок бывших стран Варшавского договора (кроме ГДР, которая была поглощена ФРГ в 1990 году) и трёх прибалтийских республик.

Это вовсе не значит, что от альянса требуется исключить неофитов из своих рядов. Но перетасканное туда за последнее годы стреляющее «железо», а также созданные там центры радиолокационной разведки и системы ПВО (якобы направленные против Ирана) необходимо будет убрать.

И всё же, чётко артикулированная мысль российского дипломата о том, что Москва ради получения желаемых гарантий не только может, но и готова пойти на крайние меры, была, как мне кажется, определяющей.

Какими могут быть эти меры — до конца не ясно, но зато понятно, что «границы дозволенного» будут зависеть от адекватности американцев и нашего желания добиться своего. Чисто гипотетически речь может идти о чём угодно, начиная от абстрактного увеличения нашего присутствия, например, в Южной Америке, и до возвращения на Кубу со всеми вытекающими.

Помнится, наша прошлая попытка сделать из острова Свободы антиамериканский плацдарм заставила американцев отказаться от своих планов по размещению ядерного оружия в непосредственной близости от границ СССР. Как это будет выглядеть в этот раз и понадобится ли такая мера вообще — увидим. Надо лишь понимать, что с учётом нынешнего преимущества России перед США в гиперзвуке, появление наших ракет (тем или иным способом) у американских берегов будет выглядеть уже не просто как абстрактная угроза, а как острый нож, приставленный непосредственно к горлу противника.

Впрочем, дипломатическая встреча это всегда поиск компромиссов и, возможно, кто-то из экспертов скажет, что и российский декабрьский ультиматум (как его ни называй), и нынешняя жёсткая позиция представителей нашего МИДа — не более чем попытка поднять ставки с тем, чтобы добиться реальных уступок от Запада. Вот только за долгие годы работы нашего дипведомства я не припомню от его сотрудников подобной риторики. А ещё было замечено, что мы никогда не опускаемся до пустого блефа.

Так было и со знаменитым выступлением Путина в марте 2018, когда он впервые рассказал о новейших образцах российского оружия. Точно так же, в итоге, произошло и с программной речью российского президента в Мюнхене в 2007 году, когда он честно и откровенно предупредил руководителей западных государств, что Москва больше не намерена терпеть их попытки задвинуть её в медвежий угол, и что у неё есть свои интересы, и она будет их отстаивать всеми доступными средствами.

В тот раз мировые лидеры, ослеплённые собственным высокомерием, Путину не поверили. И, как оказалось, зря. Будем надеяться, что у них хватит ума осознать всю серьёзность российской позиции сейчас. А раз уж российские дипломаты заговорили как военные, значит, точно край, значит, отступать больше некуда, да и хватит.

Россия пошла ва-банк, но сделала она это не тайно, не исподтишка, а прямо и открыто, по заветам далёких предков, говоривших своим противникам «иду на вы». Это совершенно не означает, что мы хотим войны или планируем воевать. Нет. Но это со всей определённостью значит, что мы готовы к любому развитию событий и действовать будем на упреждение.

И решимость «устрашить оппонента» происходит вовсе не из нашей мифической воинственности, в которой Россию постоянно пытаются обвинить западные СМИ, а от осознания того факта, что достучаться до разума «партнёров» не получается, а значит, придётся апеллировать к чему-то более глубинному и базовому, например, к их инстинкту самосохранения.