Россия между двумя кризисами

На днях Европейский центральный банк (ЕЦБ) повысил процентную ставку до рекордного за более чем 20 лет уровня — до 4,5%. При этом руководство ЕЦБ дало понять, что текущее повышение является последним, и уровень в 4,5% является достаточным для борьбы с инфляцией. Впрочем, в случае отсутствия успеха европейский банк может принять решение и о дальнейшем росте ставки.

Кристин Лагард на своей пресс конференции заявила следующее:

Ставки на нынешнем уровне помогут достичь инфляции в 2%. Мы считаем, что процентные ставки достигли уровня, который, если поддерживаться в течение достаточно длительного периода времени, внесет существенный вклад в снижение инфляции

Поразительное сходство с пятничными заявлениями Эльвиры Набиуллиной, не правда ли?

По мнению ЕЦБ в этом году инфляция в Еврозоне составит 5,6%, в следующем — 3,2%, а в 2025 году — 2,1%. При этом прогноз по экономике значительно ухудшился: в 2023 — 0,7%, в 2024 — 1%, в 2025 — 1,5%.

Таким образом ЕЦБ, как и в нашем случае намеренно жертвует экономическим ростом ради приведения уровня инфляции в соответствии с таргетом. В связи с этим, возникает вопрос: может быть, Банк России всё делает правильно, раз в Европе поступают ровно также?

Увы, но нет. В обоих случаях используется одна и та же методичка монетарной теории, которая устарела лет на 20. «Разделение властей», когда ЦБ отделен от правительства, определяет ложные цели, ставя на первое место инфляцию, а не рост экономики. Не говоря уже о росте реальных доходов населения.

Ошибочно полагать, что реальные доходы граждан зависят от инфляции. Да, рост цен в номинальном выражении снижает покупательную способность одной условной единицы, однако рост экономики её повышает. При условии, что добавленная стоимость остается внутри экономического контура, а не утекает за рубеж (отток капитала).

При этом монетарная теория, разумеется, не является универсальной. Проблема заключается в идеологии, то есть, в западноцентричном (возможно — даже невольном) мышлении финансовых властей России. Если посмотреть на опыт Китая, то здесь мы видим совершенно другую ситуацию.

Так, Народный Банк Китая подчинен Государственному совету КНР (аналог правительства). То есть, Народный Банк не является независимым органом власти и его политику определяет правительство исходя из поставленных перед ним задач. В настоящий момент — это рост внутреннего рынка, главным положением которого является рост покупательной способности населения.

Задачей Народного Банка Китая является обеспечение расширения выпуска товаров и услуг через предоставление доступного кредитования реальному сектору экономики. В настоящий момент ставка составляет 3,45%. Инфляция по итогам августа в годовом выражении составила 0,3%.

При этом даже когда инфляция три года назад поднималась практически до 6%, Народный Банк продолжал цикл снижение процентной ставки. Целеполагание у Пекина совершенно другое. Борьба с инфляцией происходит не через снижение спроса, а через расширение предложения. Кредитование предприятий идёт через целевые программы финансирования (проектная эмиссия). Причем оно является многоуровневым. Например, крупнейшие проекты кредитует непосредственно Народный Банк через подконтрольные государственные банки, средние проекты кредитуют профильные институты развития, малые — муниципальные и региональные власти.

Имеются ли у данной модели риски? Безусловно. Так, финансовые институты и отрасли экономики перекредитованы, в различных секторах постоянно возникают пузыри (как, например, в секторе строительства). Потенциал отраслевого развития при достаточности финансовых ресурсов зачастую упирается в недостаток квалифицированных кадров и доступных технологий. Если оперировать либерально-монетарными определениями, то в Китае имеется отраслевой «перегрев» экономики, наблюдается её «отклонение вверх от траектории сбалансированного роста».

И, действительно, потенциал модели развития, по которой жил Китай на протяжении последних 30 лет, близок к исчерпанию.

Однако выбранная Пекином финансово-экономическая политика позволяет рассчитывать на преодоление надвигающегося кризиса. И если Европа (да и США) не могут найти новую модель (отсюда маниакальное желание насадить всему миру «зеленую повестку»), то Китай с новой моделью определился: интенсивное развитие внутреннего рынка и интенсивное развитие технологий.

При этом, если говорить о России, то, безусловно, китайский опыт нельзя просто скопировать и перенести на наши реалии. В этом случае мы получим настоящий, а не выдуманный «перегрев» экономики, когда кратный рост денежный массы будет работать лишь на прибыль финансового сектора и приведет к ещё большему оттоку капитала.

Однако опыт КНР, безусловно, необходимо учитывать и адаптировать под наши реалии. Финансово-экономическая теория Запада, которой до сих пор пытаются следовать финансовые власти нашей страны, себя полностью дискредитировала. Но, к сожалению, собственная суверенная теория развития до сих пор не сформулирована и не предложена. Хотя сейчас самое время, чтобы наконец-то заняться этим вопросом.