«Россия перестала быть бензоколонкой». Мощное заявление Путина

Сегодня Владимир Путин, выступая на встрече с новым составом Общественной палаты России, сделал ряд важных заявлений по экономической тематике.

Так, рост ВВП в этом году ожидается на уровне минимум в 2,8%, а, возможно, достигнет и 3%. Подобное позволит не только полностью преодолеть спад предыдущего года (минус 2,3%), вызванный беспрецедентными санкциями, но и выйти на новый рекордный показатель по объему экономики.

Однако сейчас я бы хотел сосредоточиться на другом заявлении Президента

«Россия превращается из «бензоколонки» в самодостаточную страну с перерабатывающим производством, сейчас оно составляет 43% в структуре экономики,» — отметил Путин

Это, действительно, так, и об этом я пишу на протяжении последних трёх лет. Коренной перелом случился в 2020 году, когда цена на нефть и газ упала до минимальных значений (в моменте Urals стоил ноль долларов), однако никакой катастрофы не случилось. Российская экономика успешно преодолела кризис, понеся минимально возможные потери. В отличие от кризиса 2008-2009 годов.

Однако, чтобы не было разночтений, необходимо определить, что означает само понятие «бензоколонка». Проще всего его определить через т.н. «формулу Гайдара», суть которой заключается в следующем: «продадим нефть и газ, купим все остальное». То есть, «бензоколонка» — страна, не имеющая даже базового уровня развития реального сектора экономики (за исключением нефтегазовой отрасли) и закупающая практически всё, начиная от продукции сельского хозяйства, заканчивая продукцией автомобилестроения.

Классический пример «бензоколонки» — Саудовская Аравия. До такого уровня Россия не доходила даже в 90-е годы. Хотя процесс деградации мог бы к этому привести, и именно такой план реализовывали системные либералы, поставленные управлять нашей страной Западом. Они реализовывали глобалистскую стратегию построения системы мирового разделения труда, где России отводилась роль поставщика природных ресурсов для т.н. «развитых» стран.

Причем важно отметить, что системные либералы были абсолютно искренне убеждены в необходимости встраивания России в глобалистскую систему на вышеназванную функцию. Они считали (и до сих пор считают), что наша страна не в состоянии заниматься высокотехнологичным развитием, и любые инвестиции в несырьевой сектор — неэффективное использование средств, которые можно потратить на закупку всего самого лучшего из других стран.

Теоретически подобное целеполагание могло иметь право на существование, но только в том случае, если бы в России проживало порядка 10 млн человек, а территория нашей страны была бы раз в 50 меньше. Тогда, действительно, можно было бы обеспечить высокий уровень жизни для всех граждан. Впрочем, даже такой вариант я бы подверг критике, ведь экономика, как и уровень благосостояния, — это не самоцель, а инструмент для достижения других, более важных целей. Начиная от демографии, заканчивая обеспечением безопасности страны. Ведь, как показывает опыт многих государств, деградировать общество способно и при высоком уровне материального достатка.

Однако вернемся к «бензоколонке». Действительно, в определенное время зависимость от «сырьевой иглы» была высокой. Поступающие в страну нефтедоллары во многом тратились на текущее потребление, а не на инвестиции в развитие. Даже по уже упомянутому мною сельскому хозяйству в определенный период мы были нетто-импортерами (то есть, закупали продукцию АПК за нефтедоллары). Но с первой половины 2010-х годов ситуация стала меняться. Сначала медленно, но переломным моментом стал 2020 год, когда совпали сразу два фактора.

Первый — приход нового правительства во главе с Мишустиным, которое сразу поставило задачу ускоренного развития несырьевого сектора экономики. Второй — коронакризис, который заставил окончательно пересмотреть предыдущие подходы и установки к модели экономического управления.

Какой долгожданный импульс получила наша страна в 2022 году для выхода на реальное, а не декларируемое суверенное развитие, все прекрасно понимают. Приведу несколько цифр.

Так, рост обрабатывающей промышленности по итогам сентября 2023 к сентябрю 2021 года составил 8,5%. За три квартала этого года производство компьютеров, электроники и оптики выросло год к году на 34,5%, электрооборудования — на 22,2%, а машиностроение в целом — на 22,4%. Стало расти даже производство мебели (+21,7%), которую мы традиционно импортировали из других государств.

Да, во многом импульс промышленному производство придало развитие ВПК. Однако это абсолютно нормальная ситуация, которая не раз практиковалась в истории. Например, сейчас США пытаются поднять свой реальный сектор, сделав ставку именно на ВПК. Уникальной особенностью военно-промышленного комплекса является 100% обеспечение собственными технологиями и комплектующими, что даёт мультипликативный эффект для всей экономики, ведь отрасль является одной из наиболее высокотехнологичных.

И последние цифры. Доля нефтегазового сектора в ВВП России составляет 17% (для сравнения, в США — 7,6%). Действительно, нефтегазовые доходы всё ещё составляют значительную часть доходов федерального бюджета. Однако на следующий год их доля планируется в размере 33% (против «традиционных» 50%), но, что важнее, «сырьевые» расходы будут направляются преимущественно не на текущее потребление, а на вложения в экономику. То есть, сейчас мы перешли к тому, что используем нефтегазовую выручку не на проедание импорта, а на окончательное избавление от сырьевой зависимости, которая в определенной степени ещё имеет место (особенно в контексте получения тех самых необходимых средств для инвестиций).

Процесс очевиден, спорить с этим невозможно.