Россия возвращается

На Валдайском форуме Путин послал сигнал мировому сообществу, но встрепенулось почему-то российское. В очередной раз обратившись к теме Украины, Владимир Владимирович сообщил, что Россию тревожат взаимоотношения Украины и НАТО

При этом он подчеркнул, что Москва не ожидает формального приёма Украины в Альянс, но её, мол, волнует перспектива военного освоения территории Украины явочным порядком, упомянув пресловутые «ракеты под Харьковом».

Эти ракеты, как «российские войска в Донбассе»: все на них ссылаются, все их боятся. Но никто не видел. И не увидит. И президент России прекрасно это знает.

Осведомлён Путин и о том, что «военное освоение» территории Украины идёт со времён Кучмы. Тогда же украинская власть начала предлагать своим партнёрам разместить на территории Украины военные базы (даже без приёма страны в НАТО). Тогда же появились и упомянутые Путиным «учебные центры», под маркой которых можно открыть что угодно.

На самом деле что угодно нельзя. Пока на Кубе были советские военные специалисты и открывались простые учебные центры, американцы не беспокоились, а как только туда завезли ракеты, так стартовые площадки не успели достроить, а сами ракеты привести в боевую готовность, как грянул Карибский кризис, в ходе которого мир за всю свою историю ближе всего подходил к грани всеобщей полномасштабной ядерной войны.

Сейчас средства наблюдения за территорией и действиями вероятных противников на несколько порядков эффективнее, чем были во времена Карибского кризиса. А для того, чтобы построить ракетную базу не один год нужен. И соответствующие решения необходимо принять законодательным органам двух стран — такое не спрячешь. Все, всё, обо всём будут знать заранее. Польша до сих пор о ракетной базе мечтает. Было время даже договорилась с американцами, что за свой счёт построит. И где эта база? А Польша давний и важный член НАТО.

Возникает закономерный вопрос: зачем Путин всё это говорит? Почему Россию не беспокоило, когда в ходе войны в Донбассе украинские снаряды падали на российскую территорию, в рядах ВСУ массово воевали иностранные наёмники, а иностранные инструкторы, сотнями прибывшие на Украину, обучали украинскую армию? Почему провокационный обстрел территории Крыма украинским БТР, прикрывавшим отход террористической группы (когда погиб офицер ФСБ), не вызвал столь резкой реакции, а сейчас, когда Киев «всего лишь» похитил луганского офицера (имеющего российское гражданство) из СЦКК, реакция более бурная, чем когда украинские спецслужбы пачками убивали и похищали руководителей, военных и государственных служащих ДНР/ЛНР. Более того, были случаи похищения российских военных и госслужащих из Крыма.

Можно было бы, конечно, предположить, что России надоело, но в международных отношениях так не бывает, там «надоело» случается, когда изменяется баланс сил и призвано формально зафиксировать изменение этого баланса.

О том, что актуализация украинского вопроса — не случайная вспышка эмоций свидетельствует, во-первых, системный подход — тема Украины внезапно стала постоянно будироваться российским руководством на самом высшем уровне как раз в тот момент, когда Запад настолько явно утратил интерес к данному материалу, что об этом в полный голос заговорили украинские политики (как от власти, так и от оппозиции), воспринимающие утрату интереса Запада, как национальную трагедию.

Во-вторых, об этом свидетельствует комплексность обвинений в адрес Украины. Так, например, Путин заявил, что в создавшихся условиях украинский народ не может выбрать устраивающую его власть. Фактически это так. Об этом свидетельствуют низкие рейтинги абсолютно всех политических сил. То есть украинский народ никому из действующих политиков не верит. Но формально (а Путин известный формалист и, как правило, ссылается не столько на дух, сколько на букву закона) Зеленский избран абсолютным большинством пришедших на выборы избирателей (при этом посещаемость была достаточно высокой, мало отличаясь от таковой на прочих президентских выборах).

Более того, скорее всего (точно мы этого знать не можем ибо не ведётся строгий учёт) за Зеленского проголосовало большинство избирателей, находившихся в тот момент на территории Украины (миллионы уже тогда были на заработках за рубежом). Да, большинство из голосовавших сейчас Зеленского не любит, но срок его полномочий не закончился, а рейтинг у него выше, чем был у Януковича накануне майдана. В ходе майдана рейтинг Януковича (в котором многие видели последнюю преграду нацизму) вырос более, чем в два раза, но к сентябрю 2013 года, он снижался до 15%.

Да и сами выборы Зеленского вызвали меньше всего нареканий и подозрений, начиная со вторых выборов Кучмы в 1999 году.

Итак, в риторике российской власти по украинскому вопросу изменились две вещи:

• раньше, формулируя отношение России к Украине, Путин опирался на формальные признаки, а сейчас стал говорить о фактическом состоянии дел;

• Россия перестала признавать наличие интересов Запада на Украине и право украинских властей на самостоятельный внешнеполитический выбор.

Если вспомнить об аналогичной ситуации с Белоруссией, где в критические для режима Лукшенко августовские дни, Путин заявил о готовности поддержать белорусскую власть силой не только против внешней агрессии, но и против внутренних мятежников (официально было объявлено о подготовке резерва Росгвардии для помощи Белоруссии), то мы увидим, что впервые с 1990 года, Россия заявила не просто о наличии у неё собственной сферы интересов, но о готовности превратить сферу интересов в сферу влияния и отстаивать свои позиции в ней даже ценой военной конфронтации с Западом.

И в случае с Белоруссией, и в случае с Украиной было дано понять, что если красная линия будет перейдена, Россию не будет волновать находятся ли на территории соответствующей страны вооружённые силы западных стран и будут ли они задействованы против ВС РФ, если последние перейдут границу. Условием, открывающим конфликт была названа провокация со стороны Киева (в Белоруссии — попытка силового свержения Лукашенко, которую белорусские силовики не смогут купировать самостоятельно).

Высказывания Путина о Зеленском свидетельствуют также о том, что Россия отказывает в легитимности тем властям в сфере её государственных интересов, которые не желают выстраивать взаимоотношения на предлагаемых им Россией принципах. Фактически заявление Путина — более мягкий вариант фокусов Запада в отношении Каддафи и Асада, которые в один прекрасный момент, по мнению Запада, «сами себя делегитимировали», ибо перестали отражать интересы народов так, как эти интересы понимал Запад. Асада Россия успела спасти, а для Каддафи всё кончилось очень плохо.

Теперь, с точки зрения Москвы, Зеленский «сам себя делегимировал» ибо не отражает интересы украинского народа так, как их понимает Россия. Ничего личного — вернулся политический бумеранг. Когда-то очень давно, когда начиналась агрессия США против Ирака, я писал, что международная жизнь очень изменчива. В ней вчерашний «принц» моментально становится «нищим» — великая держава скатывается на уровень третьего мира, а кто-то из вчерашних париев поднимается на Олимп. Не удивлюсь, писал я, если когда-нибудь иракская армия вторгнется в США в поисках оружия массового поражения, ничего не найдёт, но повесит местного президента.

Сегодня до такого вторжения всё ещё очень далеко, но подобное развитие событий уже не представляется вовсе уж фантастическим.

Двадцать и даже десять лет назад многим не только на Западе, но и в Восточной Европе, и на пространстве СНГ и даже в самой России казалось, что Россия уже не вернётся. Сегодня она вернулась. Смешно, но если бы не массовая уверенность, что Россия ушла навсегда и в неё можно безнаказанно плевать, это возвращение было бы куда более мягким. И пять, и десять лет назад Путин предлагал всем (и США, и Европе, и Украине) куда более мягкие условия, чем те, на которых Россия сейчас заявила своё возвращение.

Остаётся добавить, что заявка на собственную сферу влияния — не только свидетельство возросшего уровня возможностей, но и значительно большая ответственность. Движение в этом направлении требует повышенной осторожности. Мы часто вспоминаем, что собственная сфера влияния выпила соки из СССР, а республики из России, но точно так же необходимость контроля сферы влияния и содержания привилегированных союзников по НАТО выпили соки из куда менее сентиментальной (вовсе не склонной к благотворительности) американской империи.

Хотелось бы, чтобы возвращение России было не только, и даже не столько, быстрым, сколько выверенным и аккуратным.