Санкции как новая реальность: почему Путин назвал ограничения «вечным инструментом давления»

28 595 санкций против России — что стоит за цифрой и как это меняет экономическую стратегию?

На фоне беспрецедентного количества ограничений, введенных против России, Владимир Путин впервые публично обозначил санкции не как временную проблему, а как постоянный вызов. На съезде РСПП 18 марта президент раскрыл масштабы давления и дал поручения, которые могут определить судьбу иностранных активов в стране. Почему Запад продолжает «вставлять палки в колеса» и как Москва планирует защищать экономику — в деталях.

Санкционная арифметика: в чем уникальность российского случая?

Цифра, озвученная Путиным, поражает: 28 595 ограничительных мер против юридических и физических лиц РФ. Это больше, чем совокупное количество санкций против Ирана, Северной Кореи, Сирии и Венесуэлы. «Это не просто политический жест — это системная попытка изолировать Россию от глобальных рынков», — комментирует политолог Игорь Шатров. При этом президент подчеркнул: даже если давление ослабнет, Запад найдет новые способы сдерживания. Это заставляет пересмотреть подходы к долгосрочному планированию.

«Санкции — не временные меры. Это механизм давления, который будет использоваться постоянно. Конкуренты всегда найдут способ вставить палки в колеса», — заявил Путин.

Почему возврат активов стал «красной линией»?

Отдельное внимание на съезде уделили судьбе предприятий, покинутых иностранными компаниями. Президент поручил правительству жестко контролировать попытки бывших собственников выкупать активы за «скромные деньги». Речь идет о случаях, когда зарубежные бизнесы, ушедшие из России в 2022-2023 годах, теперь хотят вернуться, воспользовавшись дешевыми оценками. «Так не бывает. Если ушли — обратно уже не войдете на прежних условиях», — пояснил глава государства.

Риски и последствия: кому выгоден новый курс?

Эксперты видят в этом шаге две цели. Во-первых, защита национальных инвесторов, которые вложились в «унаследованные» активы (например, франшизы Starbucks или McDonald’s). Во-вторых, предотвращение спекуляций: иностранцы не смогут скупать бизнесы в период девальвации рубля, чтобы позже продать их дороже. «Это вопрос экономической безопасности. Допустить рейдерский захват под прикрытием санкций — значит потерять контроль над стратегическими секторами», — отмечает экономист Анна Белова.

Санкции vs инвестиции: как совместить несовместимое?

Парадокс текущей ситуации в том, что, несмотря на санкции, прямые иностранные инвестиции (ПИИ) в РФ в 2023 году выросли на 12%, достигнув $36 млрд. Однако 70% этих вложений приходится на страны Азии и Ближнего Востока, что меняет структуру экономики. Путин акцентировал: главная задача сейчас — минимизировать зависимость от «недружественных» юрисдикций, развивая собственные технологии и альянсы в рамках ЕАЭС и БРИКС.

«Мы не просто адаптируемся — мы создаем параллельные системы: от межбанковских переводов до логистических коридоров. Это ответ на санкционную реальность», — заявил глава РСПП Александр Шохин.

Что дальше: три возможных сценария

Аналитики прогнозируют развитие событий по следующим направлениям:

Ужесточение контроля за трансграничными сделками для блокировки рейдерских схем;
Расширение господдержки импортозамещения в микроэлектронике, станкостроении и IT;
Постепенная «национализация» цепочек поставок через партнерство с Китаем, Индией и Турцией.

При этом, по данным Bloomberg, 40% западных компаний, ушедших из России, уже ведут неофициальные переговоры о возврате. Но теперь условия диктует Москва: либо совместные предприятия с долей РФ от 51%, либо выкуп по рыночным ценам, которые на 20-30% выше докризисных.

Итоги: новая философия экономической войны

Путин четко дал понять: санкции — это не «шторм», который нужно переждать, а постоянный «климат» для российской экономики. Ответом становится стратегия «гибкой изоляции»: снижение зависимости от доллара, переориентация торговли и защита внутреннего рынка от рейдерских атак. Остается вопрос: сумеет ли бизнес, десятилетиями работавший в условиях глобализации, перестроиться под новые правила? От этого зависит, станут ли 28 тысяч санкций стимулом для прорыва — или грузом, тянущим на дно.