Странное поведение Дмитрия Медведева: «Сжег все мосты»

«Я их ненавижу. Они ублюдки и выродки…» Выступления Дмитрия Медведева в соцсетях становятся все более непримиримыми по отношению к Западу и «пятой колонне» внутри страны. И все более, скажем так, эмоционально окрашенными. Записной либерал и «голубь» на глазах превратился в махрового «ястреба». А последний, процитированный пост изумил, пожалуй, даже «ястребиный» лагерь. О причинах метаморфозы размышляет первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин.

— Алексей Владимирович, достаточно расхожее, распространенное объяснение все более частых и все более зажигательных постов Медведева — он зарабатывает очки, стремясь вернуть статус преемника. Работает, так сказать, на эту перспективу. Логичная версия?

— Не уверен, что сейчас стоит концентрировать внимание на вопросе преемничества. Сейчас решаются более близкие задачи. В том числе — если говорить о задачах Медведева. К тому же, что касается преемничества, последняя его публикация с этой точки зрения контрпродуктивна. Обязанности президента связаны в том числе с тем, что ему приходится общаться с западными лидерами.

Сколько уже проговорил нынешний российский президент с Макроном? По словам Макрона, около 100 часов. И такое общение будет продолжаться. Представим себе: Медведев становится президентом, и ему предстоит общаться с теми, кого он так обозвал. Но как после этого общаться-то? Как выстраивать отношения? Нет, не думаю, что дело тут в преемничестве.

— Тогда в чем?

— Думаю, что все проще. Речь идет о роли и месте в команде. И вообще о принадлежности к команде. У Медведева репутация западника, сложившаяся за время его президентства. И он на самом деле достаточно много для этого сделал. Можно вспомнить и его персональные отношения с Обамой, и перезагрузку, и высказывания о свободе… Да и когда он ушел с поста президента, тоже не сразу превратился в консерватора. Был, например, если помните, такой проект, как «Открытое правительство».

Но то, что когда-то было конкурентным преимуществом, сейчас выглядит совершенно по-иному. В условиях специальной военной операции, в условиях разрыва с Западом такое прошлое, такой бэкграунд — достаточно серьезная проблема. Медведев слишком вложился в свое время модернизацию, в вестернизацию. И сейчас его задача — не преемничество. Задача — удержаться в элите. Я бы даже сказал — в суперэлите: он все-таки зампредседателя Совета безопасности.

Остальным членам президентской команды не приходится ничего доказывать, не нужно ни от чего отрекаться. Они уже давно критиковали Запад, давно высказывались за собственный путь развития. Медведеву же, чтобы быть естественной частью команды, надо в каком-то смысле наверстывать упущенное. Что он и делает сейчас. Показывает, что он такой же, как все, что то, что было связано с Обамой, с перезагрузкой, — далекое прошлое. Что он сжег все мосты.

— Он действует так, столкнувшись с реальной опасностью быть изгнанным из суперэлиты, или, что называется, на всякий случай?

— Думаю, на всякий случай. Но если бы Медведев вел бы себя так, как раньше, как это соответствовало его образу, опасность, наверное, действительно бы существовала. К Медведеву у нас зачастую несерьезное отношение. Которое еще больше усилилось после последнего его высказывания. Но он все-таки четыре года был президентом и почти восемь — премьер-министром. У этого человека, как бы к нему ни относиться, огромный аппаратный опыт. Он понимает правила игры. И понимает, что сейчас надо всем быть консолидированными, всем быть одной командой, всем быть критиками Запада.

— То есть с точки зрения командной логики он, получается, все делает правильно?

— Я бы сказал так: тот вектор, который он сейчас определил, вектор на подчеркнутый патриотизм, с точки зрения командной логики вполне правильный. Но есть вектор, а есть методы. Медведев явно перебарщивает. Когда так резко меняется образ, это всегда вызывает диссонанс.

Тех людей, которые когда-то ему симпатизировали, он окончательно оттолкнул. Что же касается представителей другого лагеря, тех, кто относился к нему с подозрением, они, конечно, все это всерьез не воспринимают. Образ меняется слишком резко, слишком демонстративно.

Но с другой стороны, это демонстрация верности, демонстрация лояльности. Если задача состоит в том, чтобы остаться в суперэлите, остаться членом команды, то думаю, она решена. Он им останется.

— И все-таки, если абстрагироваться от личных переживаний Дмитрия Анатольевича и текущего политического момента и попытаться, так сказать, заглянуть за горизонт: у Медведева есть шанс унаследовать президентское кресло?

— Ну, у нас все-таки не монархия. Президент не может просто указать пальцем на человека и сказать: завтра он будет президентом. Согласно всем опросам, люди хотят, чтобы главу государства, как и раньше, избирали всенародно. Это укоренилось за 30 лет. То есть вопрос носит не только аппаратный, но еще и публично-политический характер. Любой преемник должен идти на выборы.

Понятно, что если бы выборы были сегодня, то люди проголосовали бы за власть — кто бы ее ни представлял. Сейчас, как это всегда бывает в России в чрезвычайных ситуациях, происходит консолидация вокруг флага, провластная мобилизация. Но чрезвычайная ситуация не может продолжаться вечно. Со временем она уйдет. Если говорить о будущем, то с трудом представляю себе Медведева в качестве кандидата в президента.

Тут же все начнут вспоминать. Для одних он — премьер-министр, с которым связано повышение пенсионного возраста. Для других он навсегда останется президентом, который встречался с Обамой и провозглашал перезагрузку. Российский антизападник ничего не забывает. Для тех людей, которые к Западу относятся так, как сейчас Медведев, он всегда будет подозрительной фигурой. Третьи припомнят вот эти, последние его высказывания: как он после них будет представлять Россию в отношениях с Западом?

— То есть, мягко говоря, не самый проходной вариант?

— Я бы даже сказал, что из всех кандидатов в преемники, которых называют наши политтехнологи, а там достаточно много фамилий, по-моему, это самый непроходной вариант. Будут самые разные претензии с самых разных сторон. Каждый предъявит Медведеву что-то свое.

— Высказывания Медведева заставляют вспомнить знаменитые внешнеполитические «финты» Никита Хрущева: «Мы вас похороним!», «Мы вам покажем кузькину мать!», стучание снятой туфлей в ООН… И ведь тоже, кстати, не самый популярный был политик.

— Люди были недовольны Хрущевым по многим причинам. В первую очередь, конечно, по социально-экономическим. Но его риторика действительно не добавляла ему популярности. Существует распространенная точка зрения, что политик должен быть близок к массам, говорить их языком. Тот же Хрущев всячески подчеркивал, что работал слесарем. Но это вызывало двойственную реакцию у людей. А потом, со временем, скорее, негативную. Мол, раз ты слесарь, чего ты в начальники-то полез? Иди работать слесарем!

— По крайней мере, Никита Сергеевич, в отличие от Дмитрия Анатольевич, не выпадал из образа.

— Да, подчеркнутая демонстрация Хрущевым своей недостаточной образованности, простонародности неизмеримо больше соответствовала хрущевскому образу, чем то, как сейчас ведет себя Медведев, образу медведевскому. Медведев — человек из образованной, интеллигентской среды. И когда он пытается обращаться к другим аудиториям, это выглядит, скажем так, не вполне естественно.

Но повторю: и у Хрущева имидж был неидеальным. Люди не хотели видеть лидером человека, который вел себя с ними запанибрата. Не только какие-то деятели культуры, художники из Манежа, оскорбленные его высказываниями, но и те же самые слесари. Поэтому когда пришел Брежнев, более солидный, респектабельный, уравновешенный, его на этом контрасте приняли очень хорошо. Достаточно долгое время, до середины 1970-х годов, Брежнев был весьма популярен.

Стиль общения — очень важная вещь для политика. Приведу исторический пример более чем столетней давности. Сергей Юльевич Витте был один из самых умных чиновников в Российской империи. Был, пожалуй, первым чиновником, который пытался привнести в российскую монархию элементы публичной политики.

В 1905 году, будучи председателем Совета министров, Витте написал обращение к рабочим — чтобы те не бунтовали, а конструктивно сотрудничали с властями. До этого он побывал в Америке, где вел переговоры о мире с Японией. Там пожимал руку машинисту, давал интервью… В общем, обаял американцев.

После этого Витте решил обаять русских рабочих. Но «срезался» на первой же фразе. Он начал: «Братцы рабочие…» Петербургский совет рабочих депутатов, ключевую роль в котором играл молодой Лев Троцкий, в своем официальном ответе заявил: «Пролетарии ни в каком родстве с графом Витте не состоят». Вне зависимости от того, как относиться к Троцкому, ответ, надо признать, был блестящий.

То есть в политике очень важны интонации. Не нужно заигрывать с электоратом или с целевой аудиторией. Нужно иметь свой стиль и знать меру. И выглядеть солидным человеком, который может решать действительно серьезные задачи.