Тест по русскому языку для детей мигрантов: массовый провал на экзамене перед школой оставил много вопросов
Новый учебный год в России начнется с серьезного вызова для системы образования и семей трудовых мигрантов. Впервые введенное обязательное тестирование по русскому языку для детей иностранных граждан, поступающих в школы, выявило массовые трудности. Результаты по ряду регионов шокируют: лишь малая часть претендентов смогла подтвердить достаточный для обучения уровень владения языком.
Цифры, требующие осмысления
Статистика, озвученная региональными министерствами образования, рисует тревожную картину:
Калужская область: в прошлом году школы региона приняли 250 детей мигрантов. Летом 2025 года тестирование прошли 91 ребенок. Успешно справились с заданиями только 36 человек.
Воронежская область: из 16 детей мигрантов, подавших заявления, тест сдали лишь 8.
Тульская область: проверку прошли 30 детей из 62 тестируемых.
Тверская область: власти предпочли не разглашать данные, сославшись на внутреннюю статистику.
Эти цифры контрастируют с общероссийской картиной прошлых лет. По данным Минпросвещения, в 2023 году в российских школах обучалось около 178 тысяч детей-иностранцев, что составляло примерно 1% от общего числа учеников. Большинство из них были сосредоточены в начальной школе, их доля резко снижалась к старшим классам.
Почему ввели тест? Законодательный контекст
Решение о введении языкового барьера созревало не один год. 11 декабря 2024 года Государственная Дума единогласно приняла соответствующий закон, вступающий в силу 20 апреля 2025 года. Инициатива вызвала бурные дискуссии.
Сторонники закона, такие как депутат Ирина Яровая, аргументировали его необходимостью:
«Речь идет не о запрете на образование, а о гарантии того, что каждый ребенок, садящийся за парту в российской школе, понимает язык, на котором ведется обучение. Это ключевое условие для его успешности и безопасности образовательной среды».
Депутат Нина Останина подчеркивала аспект защиты самой системы:
«Мы должны обеспечить качество обучения для всех детей в классе, избежать ситуаций, когда один ученик не понимает учителя, тормозя весь процесс».
Критики, включая экспертов Высшей школы экономики, предупреждали о рисках социальной изоляции и маргинализации.
«Любые меры, которые могут отторгнуть детей от полноценного образования, в долгосрочной перспективе непродуктивны и опасны для общества», – отмечала профессор Ирина Абанкина.
Корни проблемы: почему адаптация через школу не всегда работает?
Массовый провал на тестировании высветил системные проблемы, накапливавшиеся годами:
Глубокое незнание языка: Значительная часть детей прибывает из сельских районов стран Центральной Азии (прежде всего Узбекистана и Таджикистана), где русский язык преподается слабо или не преподается вовсе. Домашняя среда часто не способствует его изучению – в семьях общаются преимущественно на родном языке.
Отсутствие инфраструктуры для адаптации: В России до сих пор не создана эффективная общегосударственная система подготовки детей-инофонов к школе. Обучение русскому как иностранному (РКИ) ложится на плечи отдельных энтузиастов-педагогов или проводится школами факультативно, часто силами неподготовленных учителей. Многие дети попадают в классы, не соответствующие их возрасту, лишь из-за незнания языка.
Нехватка специалистов: Школы испытывают острый дефицит психологов, логопедов и тьюторов, владеющих методиками работы в поликультурных классах. Нагрузка на существующих специалистов колоссальна.
Ярким примером служит школа №2 в поселке Белоусово Калужской области, где до половины учеников – дети мигрантов. Учителя отмечают смену тенденции: если раньше приезжали в основном городские дети с базовым знанием русского, то теперь прибывают семьи из глубинки, где язык не изучали.
Школа как шанс: истории успеха
Несмотря на трудности, для многих детей мигрантов российская школа стала мощным социальным лифтом и инструментом интеграции. Успешные проекты доказывают, что адаптация возможна при правильном подходе.
В Калужской области реализуется проект «Одинаково разные» (фонд «Новый учитель»), который за 4 года помог адаптироваться более 5000 детям. Диагностика, проводимая совместно со специалистами СПбГУ, фиксирует значительный рост уровня владения русским языком у участников – в среднем на 1-1,5 ступени за учебный год.
В той же школе в Белоусово учителя-энтузиасты организовали «школу выходного дня». Через творческие проекты – создание «Книги историй», занятия световой живописью, запись подкастов – дети в неформальной обстановке осваивают язык, находят друзей и чувствуют себя частью коллектива.
«Национальность перестает иметь значение, когда дети вместе создают что-то красивое и осмысленное, будь то картина светом или аудиорассказ», – говорит педагог Никита Савостиков.
Звучит романтично, и не раскрывает того факта, а что же происходит, когда дети возвращаются в свою среду? Ведь не школа, а семья, окружение соплеменников будут более значимы для ребенка, чем «передовые технологии» отдельных российских педагогов.
Что ждет детей, не сдавших тест?
Законодательство предусматривает возможность пересдачи до 1 сентября. Для тех, кто и во второй раз не сможет преодолеть барьер, предусмотрен путь через бесплатные подготовительные курсы по русскому языку, финансируемые из бюджета. Это решение также вызывает дискуссии: часть общественности считает, что расходы ложатся на плечи российских налогоплательщиков, в то время как альтернативой могло бы стать выдворение семей.
Сейчас ведутся разработки специальных интенсивных программ для дошкольников (МПГУ, фонд «Этносфера»). Некоторые регионы (например, Якутия, Мурманская область) экспериментируют с созданием «центров этнокультурного образования».
Однако эксперты предупреждают о рисках: «Ребенок, не попавший в школу вовремя и оказавшийся вне системной подготовки, предоставлен сам себе. Это повышает риски его вовлечения в опасные компании и маргинализацию», – отмечает специалист по адаптации мигрантов.
Интеграция или изоляция? В поисках баланса
Массовый провал детей мигрантов на тесте по русскому языку обнажил фундаментальную проблему: Россия, десятилетиями принимающая трудовых мигрантов, не создала эффективных, масштабируемых механизмов для адаптации их семей, особенно детей. Школа, которая призвана быть «плавильным котлом» интеграции, рискует превратиться в фильтр, отсеивающий тех, кто не успел подготовиться.
В обществе звучат полярные мнения: от предложений полностью запретить семейную миграцию («мигранты должны приезжать по вахтовому методу») до требований резко увеличить финансирование адаптационных программ.
Регионы ищут свои пути. Так, Калужская область, где доля мигрантов достигает 5% населения, уже ввела ограничения на их труд в сфере торговли и транспорта. При этом успешные практики, подобные проекту «Одинаково разные», доказывают: при наличии ресурсов, методик и мотивации дети-инофоны не только успешно осваивают язык, но и обогащают школьную среду, привнося в нее свое культурное многообразие.
Цифры августа 2025 года – это не просто статистика, а серьезный сигнал для власти и общества. Либо Россия инвестирует в системную, раннюю и доступную языковую и культурную подготовку детей мигрантов, обеспечивая их интеграцию, либо страна рискует получить целое поколение молодых людей, отчужденных от общества и его ценностей. Выбор стратегии определит будущее социального климата в стране.
Критики программ адаптации детей мигрантов должны понимать: если даже не пустить их в первый класс из-за незнания русского языка, никуда они не денутся, они останутся здесь, в России, со своими родителями. И если они не пополнят ряды школьников, когда появляется надежда на их адаптацию, то уж точно пополнят ряды уличных «бригад», которые создавать весьма некомфортные условия для жизни российским гражданам – от мала до велика.