Торговая политика Байдена в отношении Китая — старое вино в старых мехах

Торговая война между США и Китаем — плохая новость для Пекина. Обещанный администрацией «новый подход» к торговым отношениям с Китаем оставил место неэффективной и близорукой политике Трампа. Положительное сальдо торгового баланса Китая с США увеличилось во время пандемии.

После девяти месяцев работы новой администрации торговый представитель Соединенных Штатов Кэтрин Тай выступила с долгожданной речью, которую рекламировали как обнародование «нового подхода» администрации Байдена к торговле с Китаем. К разочарованию многих экспертов по торговой политике, включая сторонников администрации, высокопоставленный американский чиновник не предложила никакой новой политики, кроме расплывчатых заявлений.

Скорее, Тай начала с реализации политики, оставленной Дональдом Трампом. «Речь, по сути, подтвердила изменение торговой политики США в отношении Китая, начатое при администрации Трампа», — сказал Oriental Economist бывший участник торговых переговоров Клайд Престовиц. «Это было немного мягче, чем у администрации Трампа», — добавил Престовиц, видный сторонник жесткого подхода к Китаю, — «но это, конечно, не шаг назад к политике «позитивного взаимодействия» пяти президентов. На самом деле она не предложила новую политику».

В своем выступлении Тай сначала сосредоточилась на реализации заключенного администрацией Трампа первого этапа соглашения с Китаем, в основе которого лежит одержимость Трампа устаревшей идеей о том, что показатели торгового баланса товаров являются единственным мерилом успеха. Несмотря на то, что Байден критиковал эту точку зрения, Тай ясно дал понять, что тарифы Трампа, введенные для обеспечения соблюдения этого соглашения, остаются в силе с возобновлением процесса, когда американские фирмы могут добиваться избирательного исключения из этих тарифов.

Тай выразила намерение поговорить с Китаем о его промышленной политике в пользу компаний, контролируемых государством, и о нерыночных методах, которые не были затронуты в политике Трампа. Но она не предложила конкретного пути к таким переговорам. И хотя прозвучал намек на необходимость координировать свои действия с союзниками в Европе, а не в Азии, изложенная политика по-прежнему опиралась на односторонний подход предыдущей администрации и аналогичную стратегию «покупай американское».

«Ничего нового не было, и мы, кажется, удваиваем неэффективную политику», — прокомментировала эксперт Брукингского института Мирейя Солис. Она указала на явное несоответствие между критикой подхода Трампа к Китаю и заявлением о том, что главная инициатива — увидеть выполнение ошибочного соглашения Трампа. «Я пришел к выводу, что политика администрации, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, будет заключаться в обеспечении выполнения сделки Трампа на первом этапе», — прокомментировал бывший высокопоставленный чиновник и эксперт по торговой политике Уильям Рейнш, который выступал в Центре стратегических и международных исследований в Вашингтон, — «Это какая-то ирония, поскольку вопрос, который мне задают больше всего о политике администрации в отношении Китая, заключается в том, чем она отличается от политики Трампа. Теперь ответ кажется однозначен — «Ничем».

Промышленная, а не торговая политика. Администрация Байдена явно находится в плену глубокого политического раскола и сосредоточена на принятии законопроектов, направленных на стимулирование расходов на инфраструктуру и социальное обеспечение. Жесткий подход к Китаю остается одним из немногих вопросов, по которым существует хоть какое-то двухпартийное соглашение, и Байден использовал необходимость конкуренции с Китаем в качестве основной мотивации для своей внутренней политики.

Речь Тай также передала ощущение, что произошел сдвиг, начавшийся при предыдущей администрации и продолжающийся сейчас, к промышленной политике, заменяющей торговую политику. «Вопрос для Байдена не столько в том, о чем вести переговоры с Китаем, потому что ясно, что мы не собираемся менять торговую и промышленную политику Китая», — сказал Престовиц, чья последняя книга посвящена борьбе с Китаем за мировое лидерство, — «Вопрос в том, что мы будем делать с собой. Закон о жесткой инфраструктуре, принятый Сенатом, — это из этой области».

Работа с союзниками. Отсутствие глобальной или даже региональной торговой стратегии, основанной на работе с союзниками и партнерами, особенно беспокоило некоторых наблюдателей. В программной речи было только краткое упоминание о работе с европейскими союзниками в Совете США и Восточной Европе по торговле и технологиям по борьбе с «нерыночной практикой», но не было никакого упоминания о работе с Японией, Южной Кореей и другими странами в области технологий, вопросов безопасности и управления цепочками поставок.

Вместо этого упор делался на повышение конкурентоспособности отечественной промышленности и защиту таких отраслей, как сталь и солнечные батареи, от иностранных конкурентов. «В основном, USTR говорит о продолжении подхода администрации Трампа к управляемой торговле, который подрывает сплоченность наших союзников, потому что обязательства по закупкам носят дискриминационный характер», — прокомментировала Солис.

Неустойчивый импульсивный характер торговой политики Трампа, к счастью, исчез, но использование тарифов в качестве основного инструмента остается неизменным. И это касается союзников. Администрация Байдена еще не отменила тарифы на импорт стали и алюминия. Солис не ставит под сомнение использование Раздела 232, который вводит этот импортный контроль на том основании, что он угрожает национальной безопасности. «Союзникам говорят две разные вещи: работать вместе против Китая, но что-то должно производиться и здесь», — сказала Солис.

Между тем возможности сотрудничества с американскими партнерами в Азии, которые могли бы создать более эффективные инструменты взаимодействия с Китаем, в «новой» политике просто не упоминались. Наиболее очевидной из этих упущенных возможностей является Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение о Транстихоокеанском партнерстве (CPTPP), о присоединении к которому сейчас подал заявку Китай. Трамп вышел из первоначальной ТТП в первый день своего пребывания в должности, и с политической точки зрения возвращение считается исключенным, поскольку сталкивается с противодействием как Демократической, так и Республиканской партий.

Но есть и другие направления многостороннего сотрудничества, которые не являются столь политически проблематичными. Приоритетом должно стать формирование соглашения о партнерстве, которое установило бы рыночные и нормативные стандарты цифровой экономики. Ядро такой сделки уже сформировали Новая Зеландия, Сингапур и Чили, к которым теперь присоединилась Южная Корея. Отсутствие американского лидерства представляет собой особую проблему для Японии, которая сделала экономическую безопасность своим приоритетом, стремясь защитить критически важные технологии и снизить риск цепочек поставок, зависящих от Китая. По этому вопросу наблюдается очевидное совпадение интересов с США, Европой, Южной Кореей и другими. Но решение Японии продвигать CPTPP в надежде, что США в конечном итоге вернутся, создает прецедент для осуществления независимого лидерства.

Вызов для Японии. Заявка Китая на присоединение к CPTPP представляет собой новый вызов для Японии. Хотя решение Китая — даже если оно было принято по чисто циничным причинам, чтобы поставить США в неловкое положение — потенциально вынуждает Китай проводить реформы, чтобы соответствовать жестким мировым стандартам, установленным соглашением, китайцы, вероятно, будут стремиться получить доступ без полного соблюдения основных положений этого соглашения. Они захотят извлечь выгоду из требований членства, установленных для Вьетнама, которые допускают некоторые исключения из немедленного соблюдения требований для его крупного государственного сектора.

Если Китаю будет позволено войти в соглашение на подобных условиях, это создаст опасность ослабления CPTPP до такой степени, что оно не окажет эффективного давления на Китай, чтобы открыть свою экономику для реальной конкуренции. Япония и Австралия наверняка будут сопротивляться этому, но это будет трудная политическая битва. «Это покажет, насколько Япония и другие страны находятся на передовой, а мы — нигде, мы упускаем из виду», — сказала Oriental Economist Солис, — «Как долго они могут ждать, если мы не подадим сигнал о том, что мы пока живы, и у нас все еще есть пульс».

DANIEL SNEIDER — специалист по вопросам международной политики в Стэнфордском университете