Южная Осетия: отмена референдума и исторический контекст воссоединения

С формальным объединением вновь придётся повременить…

Новоизбранный президент Южной Осетии Алан Гаглоев на днях приостановил на неопределённый срок действие указа бывшего главы РЮО Анатолия Бибилова о проведении 17 июля с.г. референдума по вхождению республики в состав России. А. Гаглоев отметил, что всецело поддерживает инициативу по дальнейшей интеграции с РФ, но поручил провести консультации с Москвой по всему комплексу вопросов, связанных с этим процессом.

Сам Бибилов отрицал свою инициативу со стремлением набрать очки перед выборами. По его мнению, референдум стал бы шагом на пути к «стратегической цели нашего народа». Однако возможность предметно обсудить и согласовать этот вопрос с Москвой у Цхинвала была еще в 2014 году, когда Крым воссоединился с Россией по результатам референдума, но ни тогда, ни в последующий период ничего не происходило. Как и следовало предполагать, на фоне нескольких громких скандалов и невнятных социально-экономических показателей громкая инициатива победу Бибилова не обеспечила. По мнению же его преемника, «одностороннее решение проблем, затрагивающих законные права и интересы России, недопустимо». Похоже, здесь А. Гаглоев подразумевает негативную реакцию российского руководства насчет включения РЮО в РФ.

Москва не планирует предпринимать меры для организации референдума о присоединении Южной Осетии к России, заверил ещё 24 мая пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков: «Никаких шагов в данном случае с российской стороны в этой связи не предпринималось и не планируется». Кроме того, инициативу надо доработать юридически –   «подумать над формулировками. Если мы правильно понимаем, юридически сформулирован вопрос для референдума как объединение республики Южная Осетия и России. То есть юридически это такой некий казус, потому что, если объединение, значит, речь идет о создании некоего третьего государства, что, конечно же, невозможно».

Неясным оставалось и то, подразумевает гипотетический референдум вступление в состав в РФ новой республики, либо же объединение Южной и Северной Осетии. Во всяком случае, сам Бибилов заявлял о предпочтительности второго варианта, что поддерживалось и руководством во Владикавказе. Руководитель отдела Кавказа Института стран СНГ Владимир Новиков связывает отмену А. Гаглоевым отмене указа своего предшественника о референдуме с негативной реакцией на эту идею «достаточно широкой части российской элиты, хотя, возможно, внутри нее есть и симпатизирующие вопросу референдума». В основе скепсиса Москвы, как полагает Новиков, «лежит ее нежелание на фоне спецоперации на Украине открывать еще один фронт». Сдерживающим фактором для РФ также является и позиция Тбилиси: «В нынешней ситуации, когда Грузия фактически не присоединилась к санкциям против РФ, в чем будет выигрыш Москвы, если пытаться вести игру по присоединению Южной Осетии к России?.. Совершенно очевидно, что Грузия не смирится с независимостью Южной Осетии, она не хочет ее в упор замечать. Но где-то в глубине души Тбилиси смирился с нынешним статус-кво».

В этой связи нелишним будет напомнить, что в Южной Осетии, как и в Абхазии, издавна стремились выйти из состава Грузинской ССР с последующим присоединением к РСФСР. Рецидивы антиабхазской и антиосетинской ксенофобии в Грузинской ССР постоянно давали о себе знать, особенно после пересмотра в марте 1953 г. небезызвестного «мингрельского дела», начатого в 1951-м против тогдашнего руководства Грузии и опосредованно нацеленного против Берии.

Против нарастающих националистических тенденций выступали не только главы автономий. Например, Александр Мирцхулава (в 1943-1948 гг. глава Совнаркома Абхазской АССР) за критику ксенофобской политики подвергался опале. С 1950 г. он – инспектор ЦК ВКП(б), в 1952 г. арестовывается, но в апреле 1953 г. назначается первым секретарём ЦК компартии Грузии. Однако уже через полгода следует второе бессрочное понижение: руководитель чаесовхоза, затем замдиректора «Грузхлебтреста», глава «Грузтабака»; в 1980-м его «ушли» на пенсию. Как вспоминал сам А. Мирцхулава, он «неоднократно обращался в ЦК компартии Грузии и ЦК КПСС насчёт ошибочной линии руководства Грузии в автономных Абхазии и Юго-Осетии. Насильственная «грузинизация» приведёт там к национально-политическому взрыву, и тому уже есть сигналы. Но мои обращения были поводом для политических преследований. Хотя в 1951 году удалось сорвать упразднение автономий Абхазии и Юго-Осетии. Сложилось мнение, что такая политика грузинского руководства – целенаправленная, во вред не только Грузии, но и всему СССР».

Схожее мнение высказывал Георгий Джуссоев, в 1964 году – глава областного совета Юго-Осетинской автономной области, а в 1965–1973 гг. – первый секретарь Юго-Осетинского обкома КП Грузии. В 1973 году за двое суток до 7 ноября он был снят с должности «за некомпетентное руководство». По мнению Г. Джуссоева, «власти Грузинской ССР боялись активных связей РСФСР с ЮОАО и Абхазией, полагая, что они перейдут в РСФСР для сохранения своей идентичности и ускоренного социально-экономического развития. В Юго-Осетии всё подвергалось «грузинизации»; ограничивались даже пассажирские перевозки между Южной и Северной Осетией. В Тбилиси всегда отвергали проект ещё 1937 года – железной дороги между Северной Осетией и нашей АО». Речь идёт о стальной магистрали Алагир – Цхинвал протяжённостью почти 150 км, так и не построенной, о чём мы ещё скажем ниже. «Все, кто в автономиях активно осуждали такую политику, – отмечал Г. Джуссоев, – выселялись в Грузию или даже арестовывались. То есть, в отношении осетин и абхазов продолжалась досоветская линия». По имеющимся данным, ещё в 1933 году руководство Юго-Осетии предложило ЦК ВКП(б) рассмотреть вопрос о воссоединении этой области с Северо-Осетинской АССР. Проект был поддержан Серго Орджоникидзе, однако  Енукидзе, Орахелашвилии Берия воспротивились его обсуждению, и почти все его инициаторы бесследно исчезли. Снова «осетинский» вопрос возник в 1957 г., после расстрелов войсками просталинских демонстраций в Тбилиси и Гори (март 1956 г.). Руководство ЮОАО полагало, что развёрнутая вскоре кампания ЦК КПСС против грузинского национализма поспособствует положительному решению. Но через год эти робкие попытки сошли на нет, в обмен на лояльность тбилисского руководства дальнейшему развитию антисталинской кампании «хрущёвской», и вопрос снова закрыли, с кадровыми последствиями в Цхинвали.

В очередной раз общество обеих Осетий оживилось в 1978 г. на фоне инспирированных тбилисскими властями демонстраций за присвоение грузинскому языку конституционного статуса. Руководство ЮОАО, заручившись, как и ранее, поддержкой властей Северной Осетии, снова предложило обсудить в Москве вопрос о воссоединении. Однако брежневское руководство уступило грузинским националистам в «языковом» вопросе. В Москве опасались как усиления антисоветского «акцента» грузинского национализма, так и возможных претензий гипотетической «Осетинской АССР» на статус союзной республики. По принципу домино, вслед за ней задуматься о повышении статуса в советской политико-правовой иерархии могли задуматься не более крупные по территории и населению Чечено-Ингушская АССР и Дагестанская АССР.

Об осторожном подходе и постсоветского руководства России к вопросу объединения Северной и Южной Осетии свидетельствует и отсутствие подвижек в вопросе строительства железной дороги через Главный Кавказский хребет между Алагиром и Цхинвалом. Разработанный в середине 1930-х годов железнодорожный проект Дзауджикау – Алагир – Квайса – Курта – Сталинири – Гори был реализован только на 47-километровом участке Дзауджикау – Алагир (узкоколейная линия построена к 1938 году) и на 35-километровом участке Сталинири – Гори в (к 1940 году). Фактически сразу после войны августа 2008 года тогдашний премьер-министр России Владимир Путин поручил Министерству транспорта рассмотреть возможность строительства железнодорожного сообщения из Российской Федерации в Южную Осетию, однако подвижек в реанимации этого проекта не произошло, в силу как инертности бюрократического аппарата, так и мирового экономического кризиса, подкосившего многие российские строительные программы.

Один из соратников А. Гаглоева и член его предвыборной команды Владимир Ванеев обращает внимание на необходимость считаться с Москвой и ее мнением; поступок Бибилова «мог навредить не только новому руководству ЮО, но и российскому руководству», в непростой период проведения специальной военной операции на Украине. Не стремясь доставлять России лишние проблемы, в Цхинвале не отказывается от планов интегрироваться. «Придёт время, Москва подаст знак – и мы все сделаем очень грамотно и красиво». Помимо ужесточения антироссийских санкций Запада, резкие движения на Кавказе могли бы привести к усилению военно-политического присутствия НАТО в Черноморско-Кавказском регионе. Конфликтолог и эксперт Университета имени Григола Робакидзе Паата Закареишвили не исключает дискуссий между Москвой и Тбилиси, сошедшихся в мысли о том, что проведение плебисцита в ЮО «вызовет волнения в Грузии и поставит под сомнение власть и влияние партии “Грузинская мечта”, которая более или менее лояльна к российской власти. Это теоретически могло бы привести к досрочным выборам и изменению политики Грузии не в интересах Москвы. РФ с этим считается, потому и предпринимает шаги, чтобы референдум не состоялся».

Алексей Чичкин, Андрей Арешев