В Общественной палате человеческий эмбрион предложили считать вещью — его можно продать или выбросить
data-testid=»article-title» class=»content—article-render__title-1g content—article-render__withIcons-3E» itemProp=»headline»>В Общественной палате человеческий эмбрион предложили считать вещью — его можно продать или выброситьВчераВчера724 мин
Зачатый в лабораторной среде (in vitro) эмбрион можно назвать вещью, которая имеет специфический правовой режим, заявила во вторник на ПМЮФ руководитель Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при президенте РФ, секретарь Общественной палаты РФ Лидия Михеева.
Михеева приняла участие в сессии XIII Петербургского международного юридического форума (ПМЮФ) «Эмбрион человека: кто или что?»
Михеева отметила, что при всем уважении к личности и тайне рождения прояснение юридического статуса эмбрионов и вопросов, связанных с вспомогательными репродуктивными технологиями, необходимо, чтобы вывести эту тему из серого поля и позволить обществу развиваться. По словам Михеевой, эмбрион не равен обычной вещи. С таким особым объектом материального мира как эмбрион нельзя обращаться точно так же, как с любой другой обычной вещью.
«Мы как цивилисты, как юристы давно и уверенно знаем и преподаем: in vitro, все, что существует в формате in vitro, что отделено от тела, можно рассматривать как вещь <…> Но вещи и иное имущество бывают с различной оборотоспособностью», — сказала Михеева.
Эксперт предлагает зафиксировать, что такой объект как эмбрион настолько уникален, специфичен, и его гражданский оборот почти невозможен или невозможен. По мнению Михеевой, это очень тонкий морально-этический вопрос, от которого, однако, зависит, какие виды сделок окажутся допустимы, а какие недопустимы.
«Сейчас у нас по умолчанию в связи с тем, что прямого ответа на этот вопрос нет, донорство эмбрионов возможно. И мы знаем, как клиники с этим работают. Они как-то договорную практику обустроили в этой области», — добавила Михеева.
По ее мнению, во всех правопорядках, которые считают себя цивилизованными, частная автономия лица, которого называют обладателем прав или собственником, прежде всего это генетический родитель, существенно ограничена тем, что у такого специфического объекта как эмбрион есть все шансы родиться живым человеком.
«Бога ради, не пугайтесь того, что эмбрион можно назвать вещью в состоянии in vitro. Просто подумайте о том, что у этого объекта весьма специфический правовой режим. Вспомните, что есть специальные объекты, обращение с которыми требует от самого собственника особого отношения, чуткого и уважительного. Вспомните об этом когда будете описывать правовой режим и скажите, пожалуйста, самому себе, что в этом нет ничего циничного и ничего аморального», — отметила Михеева.
А теперь порассуждаем вместе с Павлом Парфентьевым, генеральным директором Аналитического центра «Семейная политика.РФ», председателем Межрегиональной общественной организации «За права семьи», о чем же тогда говорит тут Михеева на самом деле.
А говорит она о том, что никакого нерушимого особого статуса у человека нет.
Человек, не по природе становится человеком, а просто считается им потому, что так решил и записал в законах законодатель.
Законодатель всемогущ. Он, законодатель, сделал из «вещи» человека и может точно так же, росчерком пера, превратить человека обратно в «вещь».
С вещью ее владелец, в принципе, может делать что угодно: продать, подарить, испортить, уничтожить. Законодатель, конечно, может его ограничить – но на глубинном уровне таким действиям ничто не препятствует.
Тут важна суть: если вещь может вдруг стать человеком, то сделать из человека вещь, в принципе, ничто не мешает.
Если мы принимаем, что эмбрион – это вещь, то достаточно изменить закон и:
Вещью станет пациент в коме на ИВЛ.
Вещью станет тяжело больной человек, которого семья или государство не хотят содержать и лечить.
Вещью станет зажившийся на этом свете пенсионер.
Вещью станет любой человек, недостаточно полезный для общества.
Позиция Лидии Михеевой признает, что все это вполне возможно и «юридически нормально».
Еще из этого следует возможность и «нормальность» рабовладения и работорговли.
Напомню, что в древности рабов как раз и считали «говорящими вещами».
Правда, как уже верно заметили коллеги в одном из каналов, саму Лидию Михееву тоже тогда ничто не мешает считать, в принципе, вещью. Пусть и «с ограниченной оборотоспособностью».
При этом Л. Михеева – руководитель не только Общественной Палаты, но и Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при президенте РФ.
А нам с коллегами Михеева давно известна как лоббист антисемейных норм в сфере опеки.
В кулуарах говорят, что именно она – настоящий автор «ювенальных» правовых инициатив Павла Крашенинникова.
В частности, статьи действующего Семейного Кодекса, объявляющего фактическими сиротами детей, если их родители «своим бездействием» создают условия «препятствующие их нормальному воспитанию и развитию».
И не на шутку возмутившего общество законопроекта Крашенинникова об отобрании детей из семьи судом за 24 часа.
С учетом того, что она руководит Общественной Палатой, не приходится удивляться, что там активно тормозятся все реально важные для защиты жизни и семьи инициативы.
Зато торговлю детьми в виде суррогатного материнства ОП РФ всячески защищала.
И правда – почему бы и нет? Это же не люди – это вещи.
Одно непонятно – почему тогда, если эта «вещь» родилась, нужно защищать ее права ювенальными нормами?
Если, конечно, это не просто предлог для того, чтобы забрать у родителей их ребенка – как «вещь», которая кому-то приглянулась.
Так что, человечество вступило в очень непростой период своего существования, когда требуют пересмотра фундаментальные принципы гуманизма, нравственно-этических норм. И можно как угодно ругать Михееву и ее сторонников, но отвечать на поставленные вопросы все же придется.