Вашингтонский осьминог — Новости России

data-testid=»article-title» class=»content—article-render__title-1g»>Вашингтонский осьминог2 прочтения2 дня назадО бюрократии, поглощающей капитал Америки, рассказывает старший научный сотрудник Манхэттенского института Джеймс Пиресон.Эдвард Сакс, Вид Вашингтона , 1852 г., хромолитография с акварельными дополнениями на бумаге, Национальная галерея искусств, Вашингтон.Эдвард Сакс, Вид Вашингтона , 1852 г., хромолитография с акварельными дополнениями на бумаге, Национальная галерея искусств, Вашингтон.

Округ Колумбия, столица и местонахождение правительства Соединенных Штатов, насчитывает население около 700 000 человек на компактной площади в 155 квадратных километров. Это население оставалось стабильным в течение послевоенных десятилетий, поскольку столица расширялась в сторону соседних округов в Мэриленде и Вирджинии. Население столичного региона увеличилось до более чем шести миллионов жителей и росло на двузначные проценты почти каждое десятилетие послевоенной эпохи, подпитываемое федеральными расходами и занятостью. Большинство служащих в округе работают на федеральное правительство, как и большое количество в более крупном столичном регионе.

Вашингтон уже давно является главным бенефициаром федеральных расходов: федеральное правительство посредством бесчисленных программ, принятых Конгрессом, ежегодно отправляет триллионы долларов частным лицам и учреждениям по всей стране (а также в зарубежные страны), но эти средства отмываются через Вашингтон перед отправкой. «Дом» сначала получает свою долю, прежде чем кто-либо другой видит цент. Вашингтон — это город-компания, и его бизнес — правительство.

По этой причине в Вашингтоне и близлежащих округах находятся сотни федеральных агентств, фактически их так много, что никто даже не удосуживается их подсчитать, и по крайней мере столько же или даже больше неправительственных операций, расположенных там с целью влияния на национальную политику или распоряжение федеральными фондами или получения контракта, субсидии или налоговых преференций от федеральных чиновников. Возможно, по этой же причине столица сверху донизу контролируется Демократической партией: свыше 90 процентов избирателей округа Колумбия на недавних президентских выборах отдали свои голоса за кандидатов от Демократической партии. Ни один республиканец не был избран мэром (или не удосужился баллотироваться на эту должность) с тех пор, как Конгресс в 1973 году санкционировал самоуправление для округа. Граждан можно простить, если при встрече с государственными служащими в столице они увидят вместо них демократов. Соседние округа, Монтгомери в Мэриленде и Фэрфакс в Вирджинии, теперь также являются надежно демократическими юрисдикциями. Внешнее расширение правительства в последние десятилетия дало демократам голоса, чтобы взять под эффективный контроль и правительства этих штатов.

Вашингтон — город-компания, и его бизнес — это правительство.

Согласно теории представительного правления, воплощенной в Конституции США , избиратели по всей стране через своих избранных представителей должны контролировать и давать указания правительству в Вашингтоне. Так было на протяжении большей части истории страны. В течение девятнадцатого века и даже в двадцатом веке Вашингтон действовал более или менее «вне поля зрения и сердца» для большинства американцев. Государственные и местные юрисдикции занимались большинством правительственных мероприятий по мере того, как страна расширялась на запад, а коммерческие предприятия формировали схожий расширяющийся экономический ландшафт. В ту эпоху федеральное правительство управляло почтой и таможней и, за исключением периодов войны, ничем другим.

Этот поток влияния был обращен вспять в последние десятилетия ростом федерального правительства и огромным расширением его фискальных, регулирующих и финансовых полномочий. Столица все больше направляет избирателей, а не контролируется ими. В конце концов, правительство работает непрерывно, с влиятельными решениями, принимаемыми ежедневно, в то время как избиратели появляются на избирательных участках эпизодически каждые два или четыре года. Диапазон и масштаб операций в столице теперь настолько обширны, что у избирателей мало надежды контролировать или даже понимать их. Несмотря на свой союз с демократами, столица превратилась в своего рода политическую партию со своими собственными правами.

Избиратели по всей стране, похоже, имеют приблизительное представление о степени концентрации влияния в столице, часто вопреки их желаниям или интересам. Сторонники Дональда Трампа, собравшиеся на его митингах, призвали его «осушить болото», имея в виду широко распространенную коррупцию, которую они видели в Вашингтоне. Вскоре после избрания Трампа в 2016 году несколько правительственных агентств, включая ФБР , ЦРУ и Министерство юстиции, выступили с кампанией по его отстранению от должности или отвлекли его таким количеством расследований, что ему стало трудно решать проблемы, волновавшие его избирателей. Это было «глубинное государство», как называли его он и его сторонники, еще один слой влияния, скрытый внутри правительства, действующий через тайные каналы для дискредитации угроз тому, что они считали национальными интересами. Казалось, что, хотя избиратели выбрали Трампа, столичная партия была полна решимости выплюнуть его.

Эти метафоры «болота» и «глубинного государства», хотя в целом и точны, не в полной мере отражают степень влияния столицы страны на политику страны и работу других институтов. Благодаря новым полномочиям, которые оно захватило в последние десятилетия, федеральное правительство распространяет свое влияние на все учреждения страны, включая школы и колледжи, частные ассоциации, государственные и местные органы власти, коммерческие предприятия и — из-за своего влияния на школы — даже на семьи и семейную жизнь. Это произошло в значительной степени без разрешения избирателей или их представителей в Конгрессе. Это «вашингтонский осьминог», его щупальца проникают во все сферы национальной жизни при поддержке федеральных чиновников, групп поддержки и прессы, но без какого-либо эффективного контроля или надзора, которые могли бы осуществляться избирателями, представителями или двумя политическими партиями.

Федеральное правительство распространяет свое влияние на все учреждения страны.

Зрелое развитие вашингтонского осьминога произошло относительно недавно, начиная с подъема истеблишмента национальной безопасности в 1950-х годах и множества внутренних законов, принятых в 1960-х годах. Другие факторы ускорили его рост: федеральный подоходный налог в сочетании с послевоенным расширением экономики предоставили правительству ресурсы в масштабах, немыслимых до недавнего времени, в то время как роль доллара США как резервной валюты позволяет ему занимать практически без ограничений. Эти факторы объединились, чтобы дать капиталу рычаг воздействия на национальную систему, что резко контрастирует с относительно пассивной ролью, которую он играл на протяжении большей части истории страны. Многие любят говорить об «угрозах демократии», большинство из которых при проверке оказываются совсем не такими, но вашингтонский осьминог на самом деле представляет собой реальную угрозу представительному правительству в соответствии с Конституцией.

Каждый , кто видел мюзикл «Гамильтон», знает, что столица страны была перенесена на нынешнее место в округе Колумбия из-за обеденной сделки в 1790 году между Александром Гамильтоном и Томасом Джефферсоном. Гамильтону нужна была поддержка Джефферсона в Конгрессе, чтобы получить одобрение федерального принятия долгов Войны за независимость; взамен Джефферсон хотел получить поддержку Гамильтона, чтобы перенести столицу из Нью-Йорка в место, более близкое к населению и географическому центру страны, позже обозначенное президентом Вашингтоном в районе между Мэрилендом и Вирджинией.

Конституция уполномочила Конгресс создать отдельный федеральный округ в качестве места пребывания правительства, поскольку, как писал Джеймс Мэдисон в Federalist 43, ее создатели понимали проблемы, которые возникнут, если федеральное правительство будет действовать под юрисдикцией конкретного штата. Такие проблемы, по сути, уже возникали. Несколькими годами ранее, в 1783 году, членам Континентального конгресса, заседавшим в Филадельфии, пришлось бежать в Нью-Джерси, когда группа недовольных солдат напала на Индепенденс-холл, в то время как власти Пенсильвании отказались прислать помощь. Этот эпизод напомнил делегатам Конституционного конвента, что федеральному правительству должны быть предоставлены исключительные полномочия в отношении места пребывания правительства.

Но у Джефферсона была и другая причина для переноса столицы из Нью-Йорка, тогда самого густонаселенного города в новой республике и крупного торгового центра. Он, как и все остальные в то время, знал, что конфликт между «сельскими» и «придворными» партиями был характерной чертой британской политики на протяжении всего восемнадцатого века и ключевым фоновым фактором Американской революции и Конституционного конвента. В этом конфликте «придворная» партия организовалась вокруг политики столицы, подпитываемой высокими налогами, государственным долгом, покровительством и иностранными войнами, в то время как «сельская» партия была свободной коалицией тори и радикальных вигов, которая сформировалась в 1720-х и 1730-х годах в противовес министерству Роберта Уолпола и тому, что они называли «коррумпированной» политикой столицы.

Проблемы , разделяющие «придворные» и «сельские» партии в Англии, возникли из-за финансовой революции, которая развернулась в первые десятилетия восемнадцатого века. В течение столетнего периода с 1680-х годов до Американской революции Британия вела почти непрерывную череду войн, в основном против Франции. Чтобы разрешить эти конфликты, Британия создала грозный флот, а также армию для ведения этих войн за рубежом, хотя и со значительными затратами в виде долгов. Долгом успешно управлял Банк Англии, созданный в 1690-х годах, который обнаружил, что может выпускать долгосрочные облигации по умеренным процентным ставкам для покрытия этих расходов. Расходы покрывались налогами, взимаемыми с земельной собственности, или так утверждали лидеры сельской партии.

Благодаря этому процессу Британия создала первое «фискально-военное государство», финансируемое за счет долгосрочного долга. С точки зрения партии страны эта революция предоставила правительству новые источники покровительства и дала банкирам и держателям облигаций большое влияние в столице, а также, возможно, интерес к продвижению дальнейших иностранных авантюр. Публикуя памфлеты под названием «Катон», радикальные виги и другие, примыкавшие к партии страны, изложили свое несогласие с этой фискальной революцией и ее политическими порождениями, включая постоянные армии, иностранные связи, государственный долг, высокие налоги и накопление исполнительной власти. Лондон был рассадником коррупции, писали они, организованной вокруг покровительства, долга и купли-продажи влияния.

Хотя они не оказали большого влияния в Англии, оппозиционные памфлеты широко читались и распространялись по всем американским колониям в десятилетие, предшествовавшее революции, предоставляя революционным лидерам готовые аргументы против британской политики. Американцы, прочитав памфлеты, считали, что план Великобритании обложить колонистов налогом возник из коррумпированной политики столицы и из давления из различных источников с целью увеличения государственных доходов. Британские лидеры, запутавшиеся в своей паутине коррупции, были готовы попрать традиционные права колонистов, включая полномочия колониальных законодательных органов, чтобы эта политика осталась неизменной. Как писал Бернард Бейлин в «Идеологических истоках американской революции» (1967), «Больше, чем любая отдельная группа писателей, они сформировали умы революционного поколения».

Опасения по поводу коррупции в столице также стали факторами, обусловившими рост национальных политических партий в 1790-х годах. Когда Джефферсон и его союзники обратили внимание на программу Гамильтона по созданию национального банка в столице для посредничества в купле-продаже государственного долга, они без труда пришли к выводу, что он намеревался создать в Америке государство британского образца, поддерживаемое покровительством, долгом, постоянной армией и широкими исполнительными полномочиями. Гамильтон, по их словам, был «еще одним Уолполом». Американцы (как они думали) боролись с революцией и ратифицировали конституцию, чтобы не допустить укоренения коррумпированной столицы в новой республике. Решение, как его сформулировали Джефферсон и Мэдисон, состояло в создании новой политической партии для организации общественного мнения в штатах против укореняющейся в столице коррупции. Демократическо-республиканская партия Джефферсона, организованная при содействии Мэдисона, свергла партию Гамильтона на выборах 1800 года и с того времени доминировала в национальной политике до возникновения кризиса рабства в 1850-х годах. Как оказалось, программа Гамильтона была в основном нейтрализована партией Джефферсона и его перенесением столицы в тогда еще необитаемое место на полпути между Бостоном и Чарльстоном.

На протяжении большей части истории страны, вплоть до двадцатого века, округ Колумбия был негостеприимным болотом с относительно небольшим количеством постоянных жителей и минимальным федеральным учреждением. Свиньи и коровы бродили по улицам; он был перемежаем болотами, кишащими комарами; летняя жара и влажность были невыносимыми; рабство было широко распространено, пока его не запретили в 1862 году.

Джеймс Стерлинг Янг в книге «The Washington Community: 1800–1828» (1966) описал политическую историю новой столицы в эпоху Джефферсона и Джексона. У федерального правительства было мало реальных обязанностей: почти все правительственные функции все еще находились в руках государственных и местных юрисдикций. В 1802 году исполнительная власть в Вашингтоне насчитывала всего 132 сотрудника, большинство из которых работали в Министерстве финансов (сбор налогов) или Почтовом отделении. В Государственном департаменте, включая Патентное бюро, было десять сотрудников. В офисе генерального прокурора был один сотрудник (генеральный прокурор), у которого был только один клиент: президент Соединенных Штатов. Верховный суд работал с одним клерком. У президента не было персонала. К 1829 году федеральное учреждение несколько выросло, но (по словам Янга) федеральный округ все еще был местом, которое не регистрировалось для большей части страны.

В этой книге Янг описал столицу той эпохи как «огромную строительную площадку» с незавершенными зданиями, где работы велись эпизодически:

Две недостроенные сурово-белые цитадели [Капитолий и резиденция президента] возвышались над местностью на противоположных берегах мрачного болота, больше похожие на руины среди обломков… Там, где планировалось возвести памятники, гнили кучи кустарника и накапливались кучи мусора.

Члены Конгресса жили в редких пансионатах, построенных около Капитолия, и формировали избирательные коалиции на основе этих жилищных соглашений. К счастью, сессии Конгресса были короткими: представители и сенаторы не оставались в столице дольше, чем было необходимо. Значительная часть, по крайней мере половина из них, ушли в отставку или ушли через два года, часто для того, чтобы занять должности в правительствах штатов. Их отвращение было не к государственной службе, а к примитивной федеральной столице того времени.

Когда британские войска двинулись на Вашингтон в 1812 году, они с удивлением обнаружили, что там не было ничего, что могло бы быть связано с правительством, и нечего было сжигать, кроме Капитолия, Белого дома и нескольких других общественных зданий. Президент Мэдисон бежал; Конгресс не заседал; было мало заметных коммерческих предприятий. Британские войска оставались там четыре дня, а затем ушли. Это был не Лондон, не Париж и не любая другая столица, которую они видели или о которой слышали.

Те, кто думал, что федеральная столица может стать «жизненно важным центром» национальной жизни или, возможно, «Римом Нового Света», вскоре были разочарованы, когда она не смогла привлечь новых жителей и коммерческие предприятия. Когда президент Вашингтон устроил публичный аукцион новой земли в предлагаемой столице, из десяти тысяч предложенных участков было продано лишь несколько. Население столицы составляло восемь тысяч человек, когда она открылась для бизнеса в 1800 году, но некоторые прогнозировали, что она может вырасти до города с населением 160 000 человек в течение нескольких десятилетий. Фактически, население округа в 1820 году составляло всего 23 000 человек. Столица не достигла этой ожидаемой численности населения до 1870 года.

Если целью Джефферсона было не допустить развития американского правительства по британскому образцу и не допустить, чтобы федеральный округ занял центральную роль в политической жизни республики, то не может быть никаких сомнений, что ему это удалось, судя по ранней истории федеральной столицы. Взгляды Джефферсона не выходили за рамки конституционного порядка, который он помог установить. Сама Конституция была неоднозначна в отношении правительственных полномочий, одновременно разрешая их, но затем затрудняя их сбор и использование. Как и в случае с Конституцией, так и со столицей: она была ценным местом пребывания правительства, но расположена так, чтобы не дать ей стать подлинным средоточием национальной власти.

Политические потрясения Гражданской войны и Первой мировой войны не навсегда превратили столицу в жизненно важный центр национальной политической жизни. Гражданская война, как писала Констанс Маклафлин Грин в своей истории столицы, принесла в город смятение и хаос и перевернула устоявшиеся модели гражданской жизни, дискредитировав некоторые ранее уважаемые семьи и создав возможности для появления новых лидеров. Но столица впоследствии продолжала существовать так же, как и прежде, в целом игнорируемая как Конгрессом, так и страной в целом. По словам Грина, Первая мировая война привела в столицу новых жителей в поисках работы во время войны, включая большое количество афроамериканцев, переехавших из южных штатов. Тем не менее, в течение 1920-х годов расходы федерального правительства составляли не более 2 процентов ВВП , примерно столько же, сколько в эпоху Джефферсона и Джексона сто лет назад.

Столица , какой мы ее знаем сегодня, сформировалась в ответ на три крупных события середины двадцатого века. Во-первых, Новый курс, как ответ на Великую депрессию, положил начало процессу, в ходе которого столица стала нервным центром национальной экономики, поскольку федеральное правительство поощряло создание профсоюзов, повышало налоги и формировало новые агентства для регулирования фондового рынка, сельскохозяйственного производства, промышленных цен и других сфер экономической жизни. Во-вторых, Вторая мировая война , за которой последовала Холодная война, превратили Вашингтон в центр американского государства национальной безопасности с десятками новых департаментов, включая разведывательные агентства, тысячами новых сотрудников, работающих в Министерстве обороны, и многими компаниями, стремящимися получить оборонные контракты, и группами поддержки, стремящимися влиять на распоряжение федеральными фондами. В-третьих, программы «Великого общества», принятые в качестве закона в середине 1960-х годов, добавили новые внутренние программы, конкурирующие с обороной за доли федерального бюджета, и посредством этих программ расширили сферу влияния федерального правительства на другие основные институты американского общества, включая государственные и местные органы власти, школы и колледжи, коммерческие предприятия и даже благотворительные организации, которые до 1960-х годов гордились своей независимостью от правительства.

Несомненно, именно Великое общество с его набором новых программ расходов, включая особенно Medicare, Medicaid и федеральную помощь школам и колледжам, превратило Вашингтон в осьминога, щупальца которого тянутся в другие важные учреждения. Ключевым элементом этой трансформации стало принятие в 1960-х годах принципа, согласно которому любая организация, получающая средства от федерального правительства, должна была соблюдать федеральные правила во всех своих действиях, даже если федеральные средства могли составлять лишь малую часть ее бюджета. Это означало, что если университет получал средства на поддержку своего физического факультета, то он должен был следовать федеральным правилам во всех своих школах и факультетах.

Этот принцип был заложен в Раздел VI Закона о гражданских правах 1964 года, который запрещал дискриминацию по признаку расы, этнической принадлежности или национального происхождения в любом учреждении, получающем федеральную финансовую помощь. Поскольку в силу другого законодательства Великого общества каждая организация в стране имела право на получение федеральной помощи, этот принцип имел почти универсальное применение к учреждениям по всей стране. Он был важным фактором в отмене расово дискриминационных законов по всему Югу: больницы и школы в этих штатах стремились получить доступ к Medicare и образовательным грантам и не могли получить их, если они не соблюдали Закон о гражданских правах. Образовательные поправки 1972 года — или Раздел IX этих поправок — установили тот же принцип, который применялся к дискриминации по признаку пола в учебных заведениях, получающих федеральную помощь. Это требование впоследствии было применено к федеральной помощи в других областях, от транспорта до окружающей среды и здравоохранения.

Законы могут быть приняты Конгрессом, но в настоящее время они в основном носят административный или бюрократический характер.

Эти новые программы породили множество групп поддержки в Вашингтоне, которые работали с журналистами, комитетами Конгресса и исполнительными агентствами для защиты расходов и расширения охвата программ. Группы поддержки финансировались благотворительными фондами и богатыми людьми, а иногда и самим правительством, которое отправляло деньги группам, чтобы оказывать давление на Конгресс с целью увеличения расходов и расширения правил, в кумулятивном процессе расширения. Эти группы, работая в союзе с друзьями и союзниками в агентствах, вашингтонским пресс-корпусом и сотрудниками Конгресса, призывали бюрократов расширять свои мандаты, принимая все более агрессивные правила.

Что такое «дискриминация» в соответствии с Законом о гражданских правах? Каково определение «чистого воздуха» или «загрязнения» в соответствии с Законом о чистом воздухе? Как мы определяем «дискриминацию по признаку пола» в соответствии с Разделом IX — в самом деле, как мы определяем «пол» или «гендер»? Как мы определяем «доступ к голосованию» в соответствии с Законом об избирательных правах? Каково определение «прозрачности» в соответствии с мандатом Комиссии по ценным бумагам и биржам ( sec )? Законы, принятые Конгрессом, не отвечают на эти вопросы подробно. Как следствие, государственные служащие имеют свободу действий для определения этих терминов и выпуска положений, которые вытекают из них, при небольшом контроле со стороны Конгресса. Законы могут быть конгрессными по происхождению, но в настоящее время они в основном административные или бюрократические по содержанию.

Существует множество примеров такого рода бюрократического империализма, как некоторые его называют. Рассмотрим следующее: Закон о социальном обеспечении 1935 года создал право на социальное обеспечение, но ограничил его «вдовами и сиротами». Но он был постепенно расширен в течение 1950-х и 1960-х годов, чтобы включить любого человека с ребенком-иждивенцем. В связи с этим расширением Конгресс в конечном итоге реформировал систему социального обеспечения посредством законодательства в 1996 году.

Режим позитивных действий развивался почти полностью посредством регулирования, поскольку должностные лица в агентствах по гражданским правам в правительстве расширили определение «дискриминации», включив в него любую практику, которая приводила к различным результатам между белыми и черными. Учреждения, получающие федеральную помощь, были обязаны соблюдать эти развивающиеся определения, пока Верховный суд в прошлом году не постановил, что использование расовых классификаций при приеме в колледжи нарушает положение о равной защите Четырнадцатой поправки.

Закон об избирательных правах (1965 г.) был принят для того, чтобы разрешить чернокожим гражданам Юга участвовать в голосовании, однако суды в сговоре с Министерством юстиции расширили определение, включив в него другие избирательные области, включая установление границ избирательных округов по выборам в Конгресс и законодательные органы.

Агентство по охране окружающей среды ( EPA ) стремилось регулировать выбросы углекислого газа в соответствии с Законом о чистом воздухе, чтобы смягчить «изменение климата», хотя такие полномочия никогда не были прописаны в законе.

Комиссия по ценным бумагам и биржам, в соответствии с полномочиями, предоставленными ей в 1930-х годах для повышения прозрачности на фондовых рынках, предлагает потребовать от публичных компаний раскрывать связанные с климатом риски их бизнеса в качестве условия для участия в биржах, таких как NASDAQ или Нью-Йоркская фондовая биржа.

Недавно Министерство образования выпустило правила, которые превращают определение пола в субъективный вопрос, позволяя лицам, находящимся в учреждениях, получающих федеральную поддержку, идентифицировать себя как мужчин, женщин или какую-либо другую категорию, независимо от биологических критериев.

Программы Великого общества и их потомки постепенно стерли неофициальные барьеры, которые ранее существовали между общественной и частной деятельностью, а также между полномочиями федерального правительства и дискреционными привилегиями частных учреждений. «Личное — это политическое, а политическое — это личное», — кричали бунтари 1960-х годов, лозунг, который им в конечном итоге удалось превратить в реальность этим неожиданным путем.

Федеральное правительство способно оказывать это влияние благодаря огромным фискальным полномочиям, накопленным им в послевоенную эпоху, а также его способности занимать неограниченные суммы для финансирования годового дефицита. Текущий федеральный бюджет на 2023–2024 годы составляет примерно 6,9 триллиона долларов, или почти четверть ВВП страны , и существенно больше, чем будет потрачено в этом году всеми государственными и местными органами власти вместе взятыми. Неудивительно, что, учитывая этот уровень расходов, учреждения всех видов обращаются к федеральному правительству за финансовой помощью.

Государственные и местные органы власти, когда-то гордо независимые, в результате этого развития превратились в агентов федеральной политики. Штат Калифорния с бюджетом в 234 миллиарда долларов в 2023 году получил 153 миллиарда долларов федеральных средств, или одну треть от его общего бюджета; Техас получил 58 миллиардов долларов, или 41 процент его бюджета в виде федеральных средств; Нью-Йорк — 85 миллиардов долларов, или 39 процентов его бюджета. Крупные города также получили значительные суммы из федерального бюджета. Например, Чикаго получил 4,6 миллиарда долларов федеральных средств в 2023 году, или 28 процентов его бюджета. Город Детройт получил 826 миллионов долларов федеральной помощи в рамках Закона об Американском плане спасения, предназначенного для оказания помощи при COVID . Большая часть этого финансирования направляется в эти юрисдикции через Medicaid и федеральные транспортные и образовательные программы. Учитывая зависимость государственных и местных органов власти от федерального финансирования, можно задаться вопросом, что осталось от федеральной системы, изложенной в Конституции.

Федеральное правительство также выделяет крупные суммы колледжам и университетам в соответствии с различными законодательными актами, принятыми Конгрессом на протяжении многих лет, начиная с Закона о высшем образовании 1965 года. Руководители колледжей и университетов ценят свою независимость от внешних сил, но они также оказались втянуты в орбиту федерального финансового и политического влияния. Например, за пятилетний период с 2018 по 2022 год Стэнфордский университет получил 7 миллиардов долларов федеральных средств, большая часть из которых была направлена на исследования или помощь студентам, несмотря на текущий вклад школы в размере 36 миллиардов долларов. Гарвард и Йель получили более 11 миллиардов долларов каждый за этот период, несмотря на текущие вклады в размере 50 миллиардов и 40 миллиардов долларов соответственно. За пятилетний период восемь университетов Лиги плюща, плюс Стэнфорд, получили в общей сложности 30 миллиардов долларов федеральной помощи. Они были не одиноки. Другие школы получили крупные суммы, как и многочисленные благотворительные группы, правозащитные организации и исследовательские центры, тем самым предоставив федеральному правительству большую роль в формировании деятельности этих организаций.

Можно было бы сказать в защиту этой системы, что она не должна вызывать реальных опасений, поскольку федеральные бюрократы мыслят примерно так же, как и другие граждане по всей стране, и никогда не будут рассматривать правила, которые находятся вне основного русла общественного мнения. Но это неправда — и все это знают. Во-первых, почти все государственные служащие в столице и ее окрестностях связаны с Демократической партией, которая представляет максимум половину населения страны.

Дженнифер Бахнер и Бенджамин Гинзбург, политологи из Университета Джонса Хопкинса, опубликовали в 2016 году результаты опроса, который они провели, чтобы собрать мнения государственных служащих и других членов политического сообщества Вашингтона. Их книга « Что Вашингтон ошибается: невыборные должностные лица, управляющие правительством, и их заблуждения об американском народе » показывает, что администраторы и бюрократы, управляющие правительством, имеют мало общего с гражданами, которым они должны служить (более 70 процентов имеют ученые степени по сравнению с 10 процентами взрослых американцев; большинство из них демократы; и они получают гораздо более высокую зарплату, чем работники частного сектора) и не считают, что им следует прислушиваться к общественному мнению, когда дело доходит до реализации политики или разработки правил. Авторы сообщают, например, что в связи с рядом внутренних вопросов 80 или более процентов государственных служащих считают правильным игнорировать общественное мнение при реализации политики или написании правил.

Многие выразили презрение к взглядам граждан, заявив, что общественность мало знает о проблемах, которыми занимается политическое сообщество в Вашингтоне. Авторы пришли к выводу на основе своего опроса, что официальный Вашингтон живет в «пузыре», созданном им самим, где политики общаются друг с другом, но редко с посторонними, которые могут придерживаться других взглядов. «Мы обнаружили», — писали они,

что значительная часть официального и полуофициального Вашингтона довольствуется мыслью о том, что простые американцы и даже политики, которых они направляют в Конгресс, неинформированы и заблуждаются, и что политики, как правило, должны их игнорировать.

Они признают, что ситуация относительно новая, возникшая в результате политических инноваций 1960-х годов, и что она бросает вызов представлениям о демократии, представительном правительстве и правлении «народа».

Скотт Расмуссен, знаменитый социолог, проводил опросы «1 процента» с целью сравнения их взглядов с взглядами остальных 99 процентов американцев. Эти «элиты» — это те, кто имеет по крайней мере одну ученую степень, живет в крупных городах или около них и зарабатывает более 150 000 долларов в год — определение, которое подошло бы большинству федеральных служащих, работающих в столице или около нее. Их взгляды, как зафиксировано в этих опросах, совершенно не соответствуют взглядам большинства американцев — однако они оказывают большое влияние на политику, журналистику, высшее образование и другие институты, которые формируют национальную политику. Не будет преувеличением предположить, что «элита» в значительной степени ответственна за культурные потрясения последних десятилетий и за продолжение культурной войны, которая продолжает терзать национальную жизнь.

В этой группе 73 процента идентифицируют себя как демократов, 67 процентов находятся в возрасте от тридцати пяти до пятидесяти четырех лет, и 70 процентов верят, что федеральное правительство большую часть времени поступает правильно. Почти 80 процентов элитных групп ввели бы ограничения на частное использование газа и электроэнергии; 70 процентов запретили бы газовые транспортные средства и плиты; 55 процентов запретили бы необязательные авиаперелеты; 53 процента выступают за запрет на частное кондиционирование воздуха в интересах замедления изменения климата. Более 80 процентов одобрили работу президента Байдена по сравнению с 44 процентами населения в целом. На более тревожной ноте, примерно 40 процентов этих элит заявили, что они скорее сжульничают, чем проиграют выборы, по сравнению с всего 7 процентами других опрошенных взрослых.

Это взгляды политического сообщества в столице, которые формируют правила и положения, которым должны следовать американцы. Тревожно думать, что эти взгляды так далеки от взглядов большинства американцев, но еще тревожнее думать, что по большей части люди, которые населяют столицу и устанавливают правила, не утруждают себя тем, чтобы скрыть свое презрение к гражданам, которым они должны служить.

Будет трудно отрезать щупальца вашингтонского осьминога или даже нейтрализовать их в какой-то степени. Влияние столицы на другие институты глубоко укоренено в бюджетах, политике и устоявшихся практиках. Наиболее важные институты американского общества в какой-то степени зависят от финансовой поддержки федерального правительства. Трудно представить, как эта поддержка будет прекращена, если не произойдет национального банкротства, которое может быть лекарством, но гораздо хуже болезни.

Верховный суд предпринял несколько значительных шагов в этом направлении и, возможно, будет готов предпринять еще больше в ближайшие годы. Например, в ряде дел за последние годы суд постановил, что когда федеральные административные агентства издают постановления по важным национальным вопросам, они должны полагаться на четкое разрешение Конгресса, а не на неопределенные формулировки, которые встречаются во многих публичных законах. Суд использовал «доктрину основных вопросов», чтобы отменить общие постановления, изданные IRS , EPA , FDA и несколькими другими агентствами. Самое главное, в деле West Virginia v. EPA (2022) суд отклонил утверждение EPA о том, что оно имеет полномочия в соответствии с Законом о чистом воздухе регулировать выбросы углекислого газа в интересах борьбы с изменением климата. Ранее в этом году суд постановил, отменив так называемую доктрину Chevron, что федеральные суды больше не будут ссылаться на толкование федеральных законов агентствами, как они делали в прошлом. В деле Students for Fair Admissions v. Harvard University (2023) суд запретил использование расовых классификаций при приеме в колледж, тем самым нейтрализовав практику, которую правительство (в союзе с правозащитными группами) использовало для влияния на решения о приеме на работу, принимаемые учреждениями, получающими федеральное финансирование. Это важные шаги в правильном направлении: суд, вынося эти постановления, понимает, что административные органы в столице захватили полномочия, никогда не разрешенные Конгрессом или Конституцией.

Президент Трамп вселил надежду, когда предложил переместить некоторые правительственные агентства в новые места за пределами Вашингтона, округ Колумбия. Он поднял хороший вопрос: почему Министерство внутренних дел должно располагаться в Вашингтоне, если оно могло бы лучше выполнять свои функции в Монтане, Айдахо, Юте или Дакоте? Если на то пошло, почему ФБР или Министерство торговли находятся в Вашингтоне, если им было бы лучше располагаться в Канзас-Сити, Уичито, Далласе или любом другом городе? Есть правительственные агентства, расположенные за пределами столицы. Космический центр страны находится в Хьюстоне; центр по контролю и профилактике заболеваний находится в Атланте. Тем не менее, когда Трамп предложил переместить некоторые агентства из округа Колумбия , бюрократы громко запротестовали — в конце концов, им комфортно в Вашингтоне, где они работают вдали от людей, которым служат. Но им не стоило беспокоиться: демократы, придя к власти, отменили инициативы Трампа по очевидным партийным причинам. Но это стратегия, которую Трамп может и должен возобновить, если его снова изберут на пост президента.

Если все остальное не сработает, то есть альтернатива (правда, отдаленная) переноса столицы в другой город, расположенный ближе к географическим и населенным центрам страны. Это выведет из строя вашингтонского осьминога, по крайней мере на некоторое время: бюрократам и группам поддержки понадобятся годы, чтобы воссоздать свои сети влияния в другой столице. Это не надуманная идея. В конце концов, это уже было сделано однажды, с удивительным успехом, а «комната, где это произошло» теперь увековечена в популярном бродвейском шоу.

Оригинал.

Приходите на мой канал ещё — буду рад. Комментируйте и подписывайтесь!