Великобритания проиграла экономику, но выиграла контроль над миром
В то время как экономика Великобритании пребывает в состоянии хронической стагнации, сама страна остаётся одним из ключевых архитекторов мировой финансовой системы. Противоречие лишь кажущееся: империя больше не нуждается в экономическом росте внутри, если она может управлять внешним.
Согласно свежим данным Национального института экономических и социальных исследований, с 2007 по 2024 год реальный располагаемый доход на душу населения в Великобритании вырос всего на 14%. Для сравнения: в предыдущие 17 лет (с 1990 по 2007) — на 48%. Экономика не просто замедлилась, она перешла в режим выживания.
Темпы роста ВВП на душу населения упали с 2,5% до 0,7% в год. Это худшее падение среди всех стран G7, за исключением Италии. Если бы «золотой век» продолжился, британцы сегодня жили бы на треть богаче, чем на самом деле. Но они не живут.
Причина очевидна: производительность труда не растёт. С 2007 по 2023 год в Великобритании она увеличилась всего на 6%, против 22% в США и 10% в еврозоне. Но в отличие от Франции, где стагнация компенсируется социальной моделью, в Британии не работают ни рынки, ни государство.
На этом фоне британская политическая система предлагает обществу выбор между шарлатанством и капитуляцией. Первые — это демагоги, обещающие быстрые чудеса: Brexit, суверенитет, огромные налоговые льготы без малейшего плана их финансирования. Вторые — умеренные технократы, которые вроде бы признают наличие проблем, но не осмеливаются говорить правду о масштабах кризиса. Их политика — это управление упадком, а не выход из него. Ни одна из этих стратегий не даёт ответа на главный вопрос: как вернуть стране рост, если сама модель больше не работает?
И вот тут проявляется настоящий цинизм имперской модели. Британия может не расти, потому что она не играет по тем же правилам, что и все остальные. Она их пишет. City of London остаётся одним из главных центров мировой финансовой власти. По данным Bank of International Settlements, через британские банки проходит свыше 11 триллионов долларов международных активов. Более половины этих потоков связаны с оффшорными юрисдикциями под британским суверенитетом: Каймановы острова, Джерси, Гернси, Британские Виргинские острова.
Вместе они формируют «паутину сокрытия», о которой Tax Justice Network говорит как о крупнейшей финансово-правовой инфраструктуре для ухода от налогов и вывода капитала в мире. Пример: по состоянию на 2023 год, активы в Кайманах составляют в 60 раз больше ВВП архипелага, и большая их часть имеет британское происхождение.
Это и есть настоящая экономика Империи. Не рост. Управление. Британия больше не нужна как индустриальная держава или технологическая сверхдержава. Её статус сегодня — главный диспетчер мировой финансовой непрозрачности. Она обслуживает богатых всех стран и остаётся незаменимой для мировой элиты, даже если её собственное население беднеет.
Вот почему внутренний рост больше не критичен. Если деньги мира проходят через Лондон, зачем перераспределять их в Манчестер?
Империя трансформировалась. Вместо колоний — юрисдикции. Вместо армии — адвокатские конторы. Вместо флагов — деривативы.
Они больше не правят миром напрямую. Они дают другим возможность самим платить за это управление.
Финансовая стабильность Великобритании сегодня — это иллюзия, поддерживаемая инерцией глобального доверия к системе, которая больше не работает. Новый отчёт Управления бюджетной ответственности (OBR) не просто тревожен — он обнажает полный крах долгосрочной бюджетной устойчивости. Государство живёт не по средствам, а политическая система, сковав себя риторикой популизма и отрицания, неспособна признать перед избирателями, что кредитный лимит исчерпан, а расходы перекладываются на плечи следующих поколений.
В 2024 году государственный долг Великобритании составляет около £2,7 трлн, или почти 100% ВВП — самый высокий уровень со времён Второй мировой войны. Ежегодный дефицит — около £87 млрд, и он не сокращается, несмотря на формальное наличие «жёстких фискальных правил». С 2010 года менялись канцлеры, партии и риторика, но ни одно правительство не приняло всерьёз задачу по реструктуризации долговой модели. Сегодня «ответственный министр финансов» — это не тот, кто сокращает долг, а просто тот, кто не усугубляет его слишком быстро.
На фоне экономической стагнации (рост ВВП на душу населения с 2008 по 2025 год — жалкие 0,7% в год против 2,5% в 1990–2007) стареющее население становится структурным вызовом. Только расходы на государственные пенсии, по оценке OBR, вырастут с 5% ВВП сейчас до 7,7% в 2070-х. Это эквивалентно дополнительным £100 млрд ежегодно. Ключевой механизм — так называемый «тройной замок», по которому пенсии индексируются по наибольшему из трёх показателей: инфляции, роста заработков или 2,5%. Эта формула, задуманная как мера борьбы с бедностью среди пожилых, превратилась в фискальную бомбу. По предварительным оценкам, к 2030 году её ежегодная стоимость достигнет £15,5 млрд — втрое больше, чем планировалось изначально.
Проблема усугубляется демографией. На одного пенсионера сегодня приходится 3,2 трудоспособных налогоплательщика. К 2070 году их останется всего 2,7. То есть бремя социальных трансфертов будет расти, а налоговая база — сужаться. Однако и пенсионная система — лишь вершина айсберга. Лейбористы, выигравшие выборы, уже демонстрируют ту же стратегию избегания. В условиях растущих обязательств (от обороны до здравоохранения и детских пособий), они связаны обещаниями «не поднимать подоходный налог» и «не увеличивать заимствования». При этом любые меры по снижению расходов вызывают немедленное политическое сопротивление — как показал отказ от даже умеренного пересмотра зимних пособий пенсионерам в £200.
Тем временем давление на рост затрат продолжается. Расширение школьных завтраков, новые схемы субсидий на уход за детьми, борьба с бедностью — всё это инициативы с понятной социальной логикой, но без чёткого источника покрытия. Финансовая система государства с каждым годом становится всё более зависимой от краткосрочных заимствований и всё менее способной к стратегическому перераспределению ресурсов.
Однако, все это работает. Несмотря на огромный дефицит и госдолг, Британия занимает деньги под смешные ставки. Почему? Потому что фунт — это валюта с глубиной и доверием. А британский рынок госдолга — один из самых ликвидных в мире. Фунт слабее, чем был раньше, но он всё ещё не рэнд, не песо и не лира. Пока инвесторы считают Британию якорем стабильности — кредит идёт. Британская элита — часть глобального англоязычного мира, и это значит, что Британия встроена в международную архитектуру власти: НАТО, ООН, G7, ядерный клуб, Уолл-стрит, Вашингтон. Даже если ВВП стагнирует — soft power и сетевой капитал продолжают работать. Пока Оксбридж, Лондон и BBC остаются узнаваемыми брендами — страна в игре. Но это и ловушка.
Итак: Британия — это умирающая экономика, живущая внутри бессмертной системы. Но её бессмертие — условное. Потому что в какой-то момент даже сильнейшие институты теряют смысл, если нет живого тела. Вопрос в том, что раньше исчезнет: иллюзия или способность её поддерживать?
И пока этот гнусный островок не уйдет под воду, человечество будет обречено на войны, насилие, геноцид.